Теология многоцветной одежды
Несмотря на то, что известные нам рукописи «Деяний» бесчисленное количество раз подвергались цензуре, несмотря на то, что их жгли, правили и снова жгли, - это отличие буквально бросается в глаза.
Иисус в «Деяниях Фомы» не умирал. Он пришел на землю не для того, чтобы смертью своей искупить первородный грех. Он пришел для того, чтобы дать людям знание.
Это знание о том, как познать Бога и стать Богом.
Это знание «О мире, который свыше, о Боге и ангелах, о стражах и святых, которые вкушают пищу бессмертных и пьют истинное вино, о одеянии, которое вечно и не старится, о вещах, которых не видело око, и о которых не слышало ухо, и которые не вошли в сердца грешников, о вещах, которые Бог приготовил тем, кто любят его».
Иисус «Деяний Фомы» - это «скрытая тайна, которая была открыта нам, тот, кто показал нам многие тайны». Он - тот, «кто незрим для очей нашего дела, но никогда не спрятан от духовных очей».
Мир для Иуды Фомы - это тюрьма, в которой бодрствуют только те, кто верят в Иисуса. Настоящая жизнь начинается после смерти на небесах, но святой, который не ест мяса, не пьет вина и воздерживается от секса, еще при жизни может сделать свое тело физическим вместилищем и храмом Христа.
Кроме этого Иуда Фома утверждает, что члены секты возносятся на небеса и становятся там ангелами. Они сбрасывают свою смертную одежду и обращаются в одежды славы, то есть в тела ангелов. Это учение об «одеянии, которое вечно и не старится», то есть об эфирном теле ангела, которое ждет праведника на небе, - есть центральная часть учения Фомы.
«Деяния Фомы» содержат в себе поразительный «Гимн Жемчужины» - изумительной красоты вставной текст. Очень вероятно, что текст этот был написан уже не раз упомянутым нами здесь Бардесаном - аристократом, великолепным стрелком из лука, товарищем детских игр, фаворитом царя Абгара VIII и магом.
«Гимн Жемчужины» - это возвышенный гностический текст о той самой душе, которая имеет небесного двойника, брата Христа, и которая забывает себя, упав с небес в плотскую грязь.
Когда я был ребенком во дворце моего Отца, говорит «Гимн Жемчужины», и воспитывался в роскоши и богатстве, из Востока, из моей родной земли мои родители послали меня. Они совлекли с меня платье, расшитое драгоценными камнями и украшенное золотом, платье, которое они сотворили для меня, ибо любили меня, и они заключили Завет со мной, чтобы я не забыл своей родины, и послали меня в Египет за жемчужиной, которая покоится в море, обвитая ужасным драконом. И они сказали: когда ты добудешь жемчужину и возвратишься, ты опять «облечешься в свое драгоценное платье, и в тунику на нем, и вместе с братом твоим, второй нашей властью, станешь наследник нашего царства».
Но когда я пришел в Египет, - продолжает автор гимна, - я облачился в одежды египтян, чтобы не выглядеть чужаком, - и я попробовал их пищи, и я потерял память, «и забыл, что я царский сын, и я стал рабом их царю».
И я забыл о жемчужине, за которой отцы мои послали меня, и я ел их пищу, и пребывал в глубоком сне. И тогда родители мои написали мне:
«От отца твоего, Царя Царей, и матери, Царицы Востока, и брата твоего, второй нашей власти, нашему сыну в Египте - мир. Поднимись и проснись ото сна, и послушайся слов письма и вспомни, что ты сын царей, и вот, - ты под рабским ярмом. Вспомни о жемчужине, за которой ты послан в Египет. Вспомни роскошное твое одеяние и сверкающую тунику, которую ты наденешь и которой украсишься, когда имя твое будет написано в книге Жизни, и с братом твоим, нашим вторым царем, ты будешь в Нашем Царстве».
И сын Царя Царей прочитал письмо; и вспомнил свободу, и жемчужину, за которой он был послан в Египет, чтобы отобрать ее у дракона, и отобрал жемчужину, и вернулся домой, и совлек с себя грязное одеяние, и облачился в чудесную одежду, которую для него сшили родители.
«Но я не помнил формы ее. Ибо я был еще дитя, когда покинул дворец моего Отца, но вдруг, когда я увидел одеяние, - словно зеркало, оно казалось как я. И я увидел его все, целиком, и я видел в нем себя во всей полноте, ибо мы были разлучены, но одновременно мы были едины».
И - наконец - происходит кульминация всей песни. Ее герой находит жемчужину, поднимается во дворец своего отца и надевает свое многоцветное одеяние.
«Я надел его и вознесся в ворота мира и прославления, я склонил главу и прославил Славу моего Отца, который послал меня в мир, ибо я выполнил его волю и что он мне обещал, то он сделал».
В этом гимне, который поет Иуда Фома, он сам - а не только Иисус - является Христом. Это он - Сын Царя Царей и Царицы Востока, посланный в материальный мир, чтобы добыть жемчужину-спасение. Герой гимна Фомы не верит в то, что спасение заключается в физическом воскресении плоти. Наоборот, спасение заключается в том, что душа, освобождаясь от плоти, воссоединяется с Богом и надевает «многоцветное одеяние» - плоть ангела.
Такое же превращение происходит во 2 Еноха, где с Еноха, узревшего Бога, снимают его земные одежды и облачают его в ризы Славы Господней.
Такое же превращение происходит в «Вознесении Исайи», в котором вознесенный на небо пророк видит праведников, «избавленных от одежд плоти. И я видел их в их вышних одеждах, и они были как ангелы, стоящие в великой славе».
Это же превращение постоянно встречается в «Одах Соломона»: «И Господь обновил меня Своим одеянием, и Он овладел мной своим Светом» (11, 11-12). «Облачись в благо Господне, и войди в Его Рай, и свей себе венок с Его дерева» (20, 7). «Те, кто облачились в Меня… будут нетленными в новом мире» (33, 12).
Именно в таких же сверкающих эфирных одеждах стоят у престола Бога в Кумранских текстах «боги, подобные пылающим углям» (Q403 I, ii, 6), они же власти, стоящие у престола «царства святых Царя святости» (4Q405 23 ii).
И именно метафора «тело - это одежда, которую мы снимаем, чтобы стать ангелами» позволяет нам правильно истолковать одно из загадочных на первый взгляд изречений Евангелия от Фомы.
«Ученики его сказали: “В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя?” Иисус сказал: “Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Живаго, и вы не будете бояться”» (Фм. 37).
Иисус в этом тексте отнюдь не рекомендует ученикам заделаться нудистами. Одежда, которую надо снять, - это плоть.
Именно неверие в спасение плоти, как главную ересь, ставит в упрек Бардесану, сплетателю лжи и вору заблудших овец, подобному прелюбодейке, грешащей в тайном покое, ненавидевший его и полемизировавший с ним в IV в. н. э. ортодокс Ефрем Сирин: этот сын Сатаны не верит в физическое воскресение!
«Ну и что с того?» - скажете вы. В конце II в. еретик Бардесан не верил в воскресение плоти, так же, как в него не верил автор 2 Еноха и «Вознесения Исайи», но нам-то что с того?
Как мы можем утверждать, что в воскресение плоти не верил сам Иуда Фома? Как мы можем утверждать, что это еще он рекомендовал «снять одежды», положить их у ног и растоптать?
Этого мы, разумеется, утверждать не можем. Но зато мы можем наверняка показать, что комплекс гностических идей, связанных с лицезрением Бога, преображением верующего в бога, и избавлением от плоти, и связанных с именем Иуды Фомы, начал развиваться среди верующих в Иисуса очень рано.
Наше главное доказательство тут - это не что иное, как «Евангелие от Иоанна».
А точнее, его знаменитая хрестоматийная сцена, в которой апостол по имени Фома отказывается верить в телесное воскресение Иисуса до того момента, когда он не сможет убедиться в этом опытным путем. Не поверю, - говорит Фома, - пока «не вложу перста моего в раны от гвоздей и не вложу руки моей в ребра Его» (Ин. 20:25). Как известно, в «Евангелии от Иоанна» Фома оказывается посрамлен. Он-таки вкладывает свои персты в раны и руку в ребра и становится «не неверующим, но верующим» (Ин. 20:27).
Нетрудно заметить, что апостол Фома, который не верит в физическое воскресение Иисуса, стал героем этой истории не случайно. Автор «Евангелия от Иоанна» в этой истории спорит именно с теологией «многоцветной одежды». Он утверждает, что воскресение Иисуса было физическим. Он был не призрак, не бесплотный дух, не носитель высших эонов. Он не сложил одежды плоти у своих ног. Он воистину, физически воскрес. Глупый Фома, который отрицал это воскресение, был не прав.
Но это значит, что теология, с которой спорит автор «Евангелия от Иоанна», написанного в конце I в. н. э., уже существует.
Иисус в «Деяниях Фомы» не умирал. Он пришел на землю не для того, чтобы смертью своей искупить первородный грех. Он пришел для того, чтобы дать людям знание.
Это знание о том, как познать Бога и стать Богом.
Это знание «О мире, который свыше, о Боге и ангелах, о стражах и святых, которые вкушают пищу бессмертных и пьют истинное вино, о одеянии, которое вечно и не старится, о вещах, которых не видело око, и о которых не слышало ухо, и которые не вошли в сердца грешников, о вещах, которые Бог приготовил тем, кто любят его».
Иисус «Деяний Фомы» - это «скрытая тайна, которая была открыта нам, тот, кто показал нам многие тайны». Он - тот, «кто незрим для очей нашего дела, но никогда не спрятан от духовных очей».
Мир для Иуды Фомы - это тюрьма, в которой бодрствуют только те, кто верят в Иисуса. Настоящая жизнь начинается после смерти на небесах, но святой, который не ест мяса, не пьет вина и воздерживается от секса, еще при жизни может сделать свое тело физическим вместилищем и храмом Христа.
Кроме этого Иуда Фома утверждает, что члены секты возносятся на небеса и становятся там ангелами. Они сбрасывают свою смертную одежду и обращаются в одежды славы, то есть в тела ангелов. Это учение об «одеянии, которое вечно и не старится», то есть об эфирном теле ангела, которое ждет праведника на небе, - есть центральная часть учения Фомы.
«Деяния Фомы» содержат в себе поразительный «Гимн Жемчужины» - изумительной красоты вставной текст. Очень вероятно, что текст этот был написан уже не раз упомянутым нами здесь Бардесаном - аристократом, великолепным стрелком из лука, товарищем детских игр, фаворитом царя Абгара VIII и магом.
«Гимн Жемчужины» - это возвышенный гностический текст о той самой душе, которая имеет небесного двойника, брата Христа, и которая забывает себя, упав с небес в плотскую грязь.
Когда я был ребенком во дворце моего Отца, говорит «Гимн Жемчужины», и воспитывался в роскоши и богатстве, из Востока, из моей родной земли мои родители послали меня. Они совлекли с меня платье, расшитое драгоценными камнями и украшенное золотом, платье, которое они сотворили для меня, ибо любили меня, и они заключили Завет со мной, чтобы я не забыл своей родины, и послали меня в Египет за жемчужиной, которая покоится в море, обвитая ужасным драконом. И они сказали: когда ты добудешь жемчужину и возвратишься, ты опять «облечешься в свое драгоценное платье, и в тунику на нем, и вместе с братом твоим, второй нашей властью, станешь наследник нашего царства».
Но когда я пришел в Египет, - продолжает автор гимна, - я облачился в одежды египтян, чтобы не выглядеть чужаком, - и я попробовал их пищи, и я потерял память, «и забыл, что я царский сын, и я стал рабом их царю».
И я забыл о жемчужине, за которой отцы мои послали меня, и я ел их пищу, и пребывал в глубоком сне. И тогда родители мои написали мне:
«От отца твоего, Царя Царей, и матери, Царицы Востока, и брата твоего, второй нашей власти, нашему сыну в Египте - мир. Поднимись и проснись ото сна, и послушайся слов письма и вспомни, что ты сын царей, и вот, - ты под рабским ярмом. Вспомни о жемчужине, за которой ты послан в Египет. Вспомни роскошное твое одеяние и сверкающую тунику, которую ты наденешь и которой украсишься, когда имя твое будет написано в книге Жизни, и с братом твоим, нашим вторым царем, ты будешь в Нашем Царстве».
И сын Царя Царей прочитал письмо; и вспомнил свободу, и жемчужину, за которой он был послан в Египет, чтобы отобрать ее у дракона, и отобрал жемчужину, и вернулся домой, и совлек с себя грязное одеяние, и облачился в чудесную одежду, которую для него сшили родители.
«Но я не помнил формы ее. Ибо я был еще дитя, когда покинул дворец моего Отца, но вдруг, когда я увидел одеяние, - словно зеркало, оно казалось как я. И я увидел его все, целиком, и я видел в нем себя во всей полноте, ибо мы были разлучены, но одновременно мы были едины».
И - наконец - происходит кульминация всей песни. Ее герой находит жемчужину, поднимается во дворец своего отца и надевает свое многоцветное одеяние.
«Я надел его и вознесся в ворота мира и прославления, я склонил главу и прославил Славу моего Отца, который послал меня в мир, ибо я выполнил его волю и что он мне обещал, то он сделал».
В этом гимне, который поет Иуда Фома, он сам - а не только Иисус - является Христом. Это он - Сын Царя Царей и Царицы Востока, посланный в материальный мир, чтобы добыть жемчужину-спасение. Герой гимна Фомы не верит в то, что спасение заключается в физическом воскресении плоти. Наоборот, спасение заключается в том, что душа, освобождаясь от плоти, воссоединяется с Богом и надевает «многоцветное одеяние» - плоть ангела.
Такое же превращение происходит во 2 Еноха, где с Еноха, узревшего Бога, снимают его земные одежды и облачают его в ризы Славы Господней.
Такое же превращение происходит в «Вознесении Исайи», в котором вознесенный на небо пророк видит праведников, «избавленных от одежд плоти. И я видел их в их вышних одеждах, и они были как ангелы, стоящие в великой славе».
Это же превращение постоянно встречается в «Одах Соломона»: «И Господь обновил меня Своим одеянием, и Он овладел мной своим Светом» (11, 11-12). «Облачись в благо Господне, и войди в Его Рай, и свей себе венок с Его дерева» (20, 7). «Те, кто облачились в Меня… будут нетленными в новом мире» (33, 12).
Именно в таких же сверкающих эфирных одеждах стоят у престола Бога в Кумранских текстах «боги, подобные пылающим углям» (Q403 I, ii, 6), они же власти, стоящие у престола «царства святых Царя святости» (4Q405 23 ii).
И именно метафора «тело - это одежда, которую мы снимаем, чтобы стать ангелами» позволяет нам правильно истолковать одно из загадочных на первый взгляд изречений Евангелия от Фомы.
«Ученики его сказали: “В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя?” Иисус сказал: “Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Живаго, и вы не будете бояться”» (Фм. 37).
Иисус в этом тексте отнюдь не рекомендует ученикам заделаться нудистами. Одежда, которую надо снять, - это плоть.
Именно неверие в спасение плоти, как главную ересь, ставит в упрек Бардесану, сплетателю лжи и вору заблудших овец, подобному прелюбодейке, грешащей в тайном покое, ненавидевший его и полемизировавший с ним в IV в. н. э. ортодокс Ефрем Сирин: этот сын Сатаны не верит в физическое воскресение!
«Ну и что с того?» - скажете вы. В конце II в. еретик Бардесан не верил в воскресение плоти, так же, как в него не верил автор 2 Еноха и «Вознесения Исайи», но нам-то что с того?
Как мы можем утверждать, что в воскресение плоти не верил сам Иуда Фома? Как мы можем утверждать, что это еще он рекомендовал «снять одежды», положить их у ног и растоптать?
Этого мы, разумеется, утверждать не можем. Но зато мы можем наверняка показать, что комплекс гностических идей, связанных с лицезрением Бога, преображением верующего в бога, и избавлением от плоти, и связанных с именем Иуды Фомы, начал развиваться среди верующих в Иисуса очень рано.
Наше главное доказательство тут - это не что иное, как «Евангелие от Иоанна».
А точнее, его знаменитая хрестоматийная сцена, в которой апостол по имени Фома отказывается верить в телесное воскресение Иисуса до того момента, когда он не сможет убедиться в этом опытным путем. Не поверю, - говорит Фома, - пока «не вложу перста моего в раны от гвоздей и не вложу руки моей в ребра Его» (Ин. 20:25). Как известно, в «Евангелии от Иоанна» Фома оказывается посрамлен. Он-таки вкладывает свои персты в раны и руку в ребра и становится «не неверующим, но верующим» (Ин. 20:27).
Нетрудно заметить, что апостол Фома, который не верит в физическое воскресение Иисуса, стал героем этой истории не случайно. Автор «Евангелия от Иоанна» в этой истории спорит именно с теологией «многоцветной одежды». Он утверждает, что воскресение Иисуса было физическим. Он был не призрак, не бесплотный дух, не носитель высших эонов. Он не сложил одежды плоти у своих ног. Он воистину, физически воскрес. Глупый Фома, который отрицал это воскресение, был не прав.
Но это значит, что теология, с которой спорит автор «Евангелия от Иоанна», написанного в конце I в. н. э., уже существует.