Аббатство Монтеверджине. Часть 5. До-, после- и просто литургическая
Сразу признаюсь, ничего познавательного в этом очерке не будет - сплошной ПГМ. Кому эта тема неинтересна, можете смело пропускать этот рассказ. Мы с вами еще встретимся - в Беневенто.
Начать нужно с начала, то есть сообщить, что в этот отпуск я заранее ехал с мыслью, что две воскресные литургии придется пропустить. Прилетел я в Неаполь поздно в субботу, и не было никакой возможности бежать по окрестным церквам в надежде найти хоть одну с ранней литургией. Надо заметить, что насколько ревностны итальянские католики по будням (не редкость мессы в 6, 6-30 утра), настолько ленивы по выходным (чаще всего литургия бывает часов в 10, 12, а то и еще позже). Поскольку на воскресенье был запланирован забег по раскопкам Геркуланума, виллы Оплонтис и Помпей, включить в планы такую позднюю литургию не было возможности. Вы заметили, с какой легкостью человек, перешедший рубеж неофитства, находит себе оправдание в отлынивании от своих прямых обязанностей? В итоге первое воскресенье так и прошло в раскопках. Ну а улетал я очень рано в воскресенье следующее, так что и тут был облом.
А вот едва прибыв в Монтеверджине, я натолкнулся на огромный плакат на входе в Новую базилику, из которого следовало, что никаких оправданий уже не придумать: впереди было аж две литургии в 10 и 12. Так что загодя завершив обход местных достопримечательностей, я вернулся в помещение, увешанное "веселыми картинками" и узнал у тамошних торговцев воздухом сувенирами и поминовениями, что по будням мессу служат по-простому: не в огромной базилике, а в капелле Мадонны. Куда я и направился, чтобы хоть немного сосредоточиться и подготовиться. По мере приближения заветного часа, в капеллу набилось, к моему удивлению, довольно много народа - человек 50, не меньше (помните, что мы с вами находимся на горе вдали от человеческого жилья; в моей любимой Сан-Франческо в Палермо столько народу отродясь не бывает утром даже в воскресенье). Стульев преткновения, которые так не нравятся нашим православным, в капелле не было, и лишь вдоль стен стояли лавки, на которых и разместились пришедшие первыми. А припозднившиеся так и стояли плотным строем, так что невольно вспомнились наши приходские службы. Впервые я побывал на мессе с таким аншлагом.
Литургию возглавляли два пресвитера - негра афроитальянца. Действительно стОило забраться так далеко и высоко в поисках загадочной бенедиктинской духовности, чтобы увидеть у алтаря чад Африки))) В Риме я достаточно часто видал чернокожих пресвитеров, и, признаюсь, меня это слегка шокировало, но вот участвовать с ними в литургии пришлось впервые. Действительно, нет лучшего средства для искоренения всякого рода предрассудков по отношению к "иным" людям, чем совместная евхаристия. М.б., наша иерархия поэтому так сопротивляется не то, что официальному восстановлению общения с католиками, но даже частному интеркоммуниону, что при первой же совместной евхаристии все надуманные барьеры рухнут. Так было со мной после участия в первой же мессе. Ну а после Монтеверджине я решительно и бесповоротно отказываюсь от своего невольного расизма: не ведал бо, что творил.
Литургия в будни, как оказалось, еще более короткая, чем в праздники. Более того, почему-то не было привычных брошюрок с переменными текстами. И моего блокнотика с текстами римской литургии у меня тоже не было - все же получилось спонтанно. Но, похоже, я уже настолько освоился, что справился без подсказок. Не было Gloria (об этом я знал заранее: факт общеизвестный), Credo (вот тут не было предела моему удивлению) и первого, ветхозаветного, чтения. После вступительного приветствия и Confiteor'а нам прочли Апостола, затем мы читали респонсорий (Про мой, с позволения сказать, итальянский я уже неоднократно писал, но в данном случае я все понял. Рефреном был Пс. 22:6), за которым сразу последовали аллилуиарий (пели все, но это уже привычно) и Евангелие с проповедью.
Моих познаний в итальянском не хватило, чтобы опознать читаемые тексты (за исключением уже упомянутого респонсория), и дабы не отставать от соседей-молитвенников я мысленно повторил спонтанно пришедшие в голову Флп 2:5-11 и Мф. 25:1-30. Интересно все же, какие отрывки на самом деле читали на мессе, а то вдруг я их угадал)))
Как вы помните, весь текст евхаристической литургии в новом римском обряде (к нашему вящему русскому позору) пресвитер читает вслух собрания, и тут обнаружилось, что я уже неплохо помню тексты оффертория и анафоры № 2. По крайней мере, мой слух цеплялся за ключевые слова, и память услужливо восполняла лакуны. На анамнесисе все вставали на колени (в городских приходах, где я бывал, так поступали только продвинутые энтузиасты ревностные прихожане). Местная особенность состояла в том, что в капелле нет алтаря, устроенного по рекомендациям нового миссала, и пресвитеры служили спиной к мирянам, но на "Приимите, ядите...", "Пейте из нее все...", "Велика тайна нашей веры", "Блаженны званные..." клирики поворачивались к нам и демонстрировали Дары. Насколько все же за прошедшие 50 лет литургическая реформа укоренилась в сердцах католиков, что даже, казалось, в невозможной ситуации они пытаются служить лицом к народу! Мне поневоле померещились мои родные клирики, которые в ключевые моменты анафоры вдруг распахивали бы царские врата и выбегали с Дарами на солею.
Никогда не устаю восхищаться восстановленным в результате реформы обрядом приветствия мира, когда доселе строгие и сосредоточенные молящиеся вдруг расплываются в улыбке и бросаются жать друг другу руки. Меня отрукопожала вся присутствовавшая молодежь обоего пола (я уже не совсем юн; для меня молодежь - это те, кому до 40), а затем еще и несколько старичков и старушек. Насколько естественны эти рукопожатия, и насколько нелепыми кажутся в сравнении с ними наши гримасы, когда на "Возлюбим друг друга" все еще более замыкаются в себе и начинают истово креститься.
Причащались, разумеется, все, причем пресвитер преподавал Дары мирянам так, как они просили: кому - в уста, а кому - в руку. Коль уж все равно пишу под замком, то сознАюсь, что обычно принимаю св.Тело именно в руки: это - непередаваемый момент, в который осознаешь себя частью "царственного священства" (1Петр. 2:9).
После литургии все потихоньку разошлись, я все-таки заглянул в магазин продегустировать местный ликер, ну а потом пошел на площадку перед монастырем ждать автобуса, который должен был увезти меня отсюда в 12-15. Ждать было долго, так что присел на скамейку погреться на солнышке. На фотографиях вы уже, думаю, увидели, что день был ясный, но, поскольку в горах вечно дует ветер, погода была обманчивой: лицо загорало, а спина мерзла.
И вот тут-то случилось то, что, на мой взгляд, наилучшим образом показало, насколько сближает христиан совместная евхаристия. Участвовавшая в литургии семья, состоявшая из молодых (с поправкой на мой возраст) отца и матери, двух детей-подростков и бабушки, собиралась уезжать, но перед этим устроила пикник на обочине багажнике. Заметив мою скромную персону, они подозвали меня к себе и стали угощать домашней пиццей. Я, как и полагается нелюдимому русскому (кругом враги!), поначалу отказывался, ну а заметив их непонимание моих душевных терзаний, разделил с ними их трапезу. Понятно, что вербального общения не случилось (общие слова, ну еще именами обменялись: угощавшего меня отца семейства звали Кармелло), но кто может сказать, что Христос незримо не присутствовал среди нас и не благословил эту трапезу случайно столкнувшихся на горе христиан разных деноминаций и обрядов?
Вот на такой ноте я, пожалуй, и закончу рассказ. Ничего нового, думаю, вы на сей раз не узнали, и фотографий тут не было, так что прошу прощения за украденные минуты вашего внимания.
Начать нужно с начала, то есть сообщить, что в этот отпуск я заранее ехал с мыслью, что две воскресные литургии придется пропустить. Прилетел я в Неаполь поздно в субботу, и не было никакой возможности бежать по окрестным церквам в надежде найти хоть одну с ранней литургией. Надо заметить, что насколько ревностны итальянские католики по будням (не редкость мессы в 6, 6-30 утра), настолько ленивы по выходным (чаще всего литургия бывает часов в 10, 12, а то и еще позже). Поскольку на воскресенье был запланирован забег по раскопкам Геркуланума, виллы Оплонтис и Помпей, включить в планы такую позднюю литургию не было возможности. Вы заметили, с какой легкостью человек, перешедший рубеж неофитства, находит себе оправдание в отлынивании от своих прямых обязанностей? В итоге первое воскресенье так и прошло в раскопках. Ну а улетал я очень рано в воскресенье следующее, так что и тут был облом.
А вот едва прибыв в Монтеверджине, я натолкнулся на огромный плакат на входе в Новую базилику, из которого следовало, что никаких оправданий уже не придумать: впереди было аж две литургии в 10 и 12. Так что загодя завершив обход местных достопримечательностей, я вернулся в помещение, увешанное "веселыми картинками" и узнал у тамошних торговцев воздухом сувенирами и поминовениями, что по будням мессу служат по-простому: не в огромной базилике, а в капелле Мадонны. Куда я и направился, чтобы хоть немного сосредоточиться и подготовиться. По мере приближения заветного часа, в капеллу набилось, к моему удивлению, довольно много народа - человек 50, не меньше (помните, что мы с вами находимся на горе вдали от человеческого жилья; в моей любимой Сан-Франческо в Палермо столько народу отродясь не бывает утром даже в воскресенье). Стульев преткновения, которые так не нравятся нашим православным, в капелле не было, и лишь вдоль стен стояли лавки, на которых и разместились пришедшие первыми. А припозднившиеся так и стояли плотным строем, так что невольно вспомнились наши приходские службы. Впервые я побывал на мессе с таким аншлагом.
Литургию возглавляли два пресвитера - негра афроитальянца. Действительно стОило забраться так далеко и высоко в поисках загадочной бенедиктинской духовности, чтобы увидеть у алтаря чад Африки))) В Риме я достаточно часто видал чернокожих пресвитеров, и, признаюсь, меня это слегка шокировало, но вот участвовать с ними в литургии пришлось впервые. Действительно, нет лучшего средства для искоренения всякого рода предрассудков по отношению к "иным" людям, чем совместная евхаристия. М.б., наша иерархия поэтому так сопротивляется не то, что официальному восстановлению общения с католиками, но даже частному интеркоммуниону, что при первой же совместной евхаристии все надуманные барьеры рухнут. Так было со мной после участия в первой же мессе. Ну а после Монтеверджине я решительно и бесповоротно отказываюсь от своего невольного расизма: не ведал бо, что творил.
Литургия в будни, как оказалось, еще более короткая, чем в праздники. Более того, почему-то не было привычных брошюрок с переменными текстами. И моего блокнотика с текстами римской литургии у меня тоже не было - все же получилось спонтанно. Но, похоже, я уже настолько освоился, что справился без подсказок. Не было Gloria (об этом я знал заранее: факт общеизвестный), Credo (вот тут не было предела моему удивлению) и первого, ветхозаветного, чтения. После вступительного приветствия и Confiteor'а нам прочли Апостола, затем мы читали респонсорий (Про мой, с позволения сказать, итальянский я уже неоднократно писал, но в данном случае я все понял. Рефреном был Пс. 22:6), за которым сразу последовали аллилуиарий (пели все, но это уже привычно) и Евангелие с проповедью.
Моих познаний в итальянском не хватило, чтобы опознать читаемые тексты (за исключением уже упомянутого респонсория), и дабы не отставать от соседей-молитвенников я мысленно повторил спонтанно пришедшие в голову Флп 2:5-11 и Мф. 25:1-30. Интересно все же, какие отрывки на самом деле читали на мессе, а то вдруг я их угадал)))
Как вы помните, весь текст евхаристической литургии в новом римском обряде (к нашему вящему русскому позору) пресвитер читает вслух собрания, и тут обнаружилось, что я уже неплохо помню тексты оффертория и анафоры № 2. По крайней мере, мой слух цеплялся за ключевые слова, и память услужливо восполняла лакуны. На анамнесисе все вставали на колени (в городских приходах, где я бывал, так поступали только продвинутые энтузиасты ревностные прихожане). Местная особенность состояла в том, что в капелле нет алтаря, устроенного по рекомендациям нового миссала, и пресвитеры служили спиной к мирянам, но на "Приимите, ядите...", "Пейте из нее все...", "Велика тайна нашей веры", "Блаженны званные..." клирики поворачивались к нам и демонстрировали Дары. Насколько все же за прошедшие 50 лет литургическая реформа укоренилась в сердцах католиков, что даже, казалось, в невозможной ситуации они пытаются служить лицом к народу! Мне поневоле померещились мои родные клирики, которые в ключевые моменты анафоры вдруг распахивали бы царские врата и выбегали с Дарами на солею.
Никогда не устаю восхищаться восстановленным в результате реформы обрядом приветствия мира, когда доселе строгие и сосредоточенные молящиеся вдруг расплываются в улыбке и бросаются жать друг другу руки. Меня отрукопожала вся присутствовавшая молодежь обоего пола (я уже не совсем юн; для меня молодежь - это те, кому до 40), а затем еще и несколько старичков и старушек. Насколько естественны эти рукопожатия, и насколько нелепыми кажутся в сравнении с ними наши гримасы, когда на "Возлюбим друг друга" все еще более замыкаются в себе и начинают истово креститься.
Причащались, разумеется, все, причем пресвитер преподавал Дары мирянам так, как они просили: кому - в уста, а кому - в руку. Коль уж все равно пишу под замком, то сознАюсь, что обычно принимаю св.Тело именно в руки: это - непередаваемый момент, в который осознаешь себя частью "царственного священства" (1Петр. 2:9).
После литургии все потихоньку разошлись, я все-таки заглянул в магазин продегустировать местный ликер, ну а потом пошел на площадку перед монастырем ждать автобуса, который должен был увезти меня отсюда в 12-15. Ждать было долго, так что присел на скамейку погреться на солнышке. На фотографиях вы уже, думаю, увидели, что день был ясный, но, поскольку в горах вечно дует ветер, погода была обманчивой: лицо загорало, а спина мерзла.
И вот тут-то случилось то, что, на мой взгляд, наилучшим образом показало, насколько сближает христиан совместная евхаристия. Участвовавшая в литургии семья, состоявшая из молодых (с поправкой на мой возраст) отца и матери, двух детей-подростков и бабушки, собиралась уезжать, но перед этим устроила пикник на обочине багажнике. Заметив мою скромную персону, они подозвали меня к себе и стали угощать домашней пиццей. Я, как и полагается нелюдимому русскому (кругом враги!), поначалу отказывался, ну а заметив их непонимание моих душевных терзаний, разделил с ними их трапезу. Понятно, что вербального общения не случилось (общие слова, ну еще именами обменялись: угощавшего меня отца семейства звали Кармелло), но кто может сказать, что Христос незримо не присутствовал среди нас и не благословил эту трапезу случайно столкнувшихся на горе христиан разных деноминаций и обрядов?
Вот на такой ноте я, пожалуй, и закончу рассказ. Ничего нового, думаю, вы на сей раз не узнали, и фотографий тут не было, так что прошу прощения за украденные минуты вашего внимания.