Белорусы - нация гражданской войны
Пронзила мысль об особенности белорусов, определящей специфику нации и истории. Белорусы выросли и сформировались как нация в условиях перманентной гражданской войны, которая непонятно когда возникнув, никогда не заканчивается.
Может быть, она имела место ещё во времена ВКЛ - между людьми этнического субстрата и элитой. Но тогда были сословные барьеры, которые смягчали, сглаживали эти отношения. Возможно, эти отношения проходили по линии конфессионального разлома и отношения к России, как внешнему по отношению к ВКЛ - первончально на востоке страны многие поддержали агрессию России Алексея Михайловича в 17 веке (что привело к потере 50% населения Беларуси).
Во второй половине 19 века умница граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский уже во всю использовал этот зазор между людьми в борьбе против ВКЛовского шляхетства - громил и душил налогами, заполняя освободившееся пространство православным крестьянством, купленным за конфискованые и розданные земли полонизированной элиты. (Вот пример работы для замены одного другим - шли два параллельных процесса для решения общей задачи - это вам не "двойной прыг" через пропасть.) Объективно он стал благодетелем белорусского крестьянства и заложил экономические основы белорусского возрождения 20-го века.
Побочным эффектом этого была относительная заможность крестьянства, рост его общего образовательного уровня и самосознания - когда не думаешь постоянно о куске хлеба, начинаешь думать от других вещах. Вот это не ловится текстами 19 века, но объективно этого не могло не быть. (Нужно ведь не только читать тексты, но и головой думать.) Интересное, думаю, это было время, когда масса народа уходила в отходничество или уезжало на заработки далеко. Осознавало на контрасте свою белорусскость. (Вовсе даже не во время эвакуаций 1-й мировай войны.) Много выходцев из т.н. Северо-Западного края служило в армии (костяк российского унтер-офицерства состоял из белорусов, как старшины советской армии были хохлами). А белорусская интеллигенция, имея белорусские культурные корни и учась на русском языке в русской школе, на этом разрыве осознавала свою белорусскость, втискивалась в городах между еврейством и российским чиновничеством, смотрела в индустриальное модерное будущее и искала свои основания. И находила их в прошлом - в шляхетских вольностях и культуре. (Отсюда и возрожденческие устремления и риторика. А свои реальные корни не уловила и не сберегла.)
После развала империи, когда началось бурное и драматическое построение национальных государств на смежных территориях, белорусы смотрели в самые разные стороны и представляли себя разными людьми - своего рода национальная шизофрения, которая закончилась тотальной советскостью, предполагающей перманентную революцию и граданскую войну в жизни и в головах. Это мы сейчас и имеем. И нет для беларуса более далёкого человека, чем ближайший сосед.
Может быть, это есть ценный ресурс нового настоящего или близкого будущего, тогда мы на коне :).
Может быть, она имела место ещё во времена ВКЛ - между людьми этнического субстрата и элитой. Но тогда были сословные барьеры, которые смягчали, сглаживали эти отношения. Возможно, эти отношения проходили по линии конфессионального разлома и отношения к России, как внешнему по отношению к ВКЛ - первончально на востоке страны многие поддержали агрессию России Алексея Михайловича в 17 веке (что привело к потере 50% населения Беларуси).
Во второй половине 19 века умница граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский уже во всю использовал этот зазор между людьми в борьбе против ВКЛовского шляхетства - громил и душил налогами, заполняя освободившееся пространство православным крестьянством, купленным за конфискованые и розданные земли полонизированной элиты. (Вот пример работы для замены одного другим - шли два параллельных процесса для решения общей задачи - это вам не "двойной прыг" через пропасть.) Объективно он стал благодетелем белорусского крестьянства и заложил экономические основы белорусского возрождения 20-го века.
Побочным эффектом этого была относительная заможность крестьянства, рост его общего образовательного уровня и самосознания - когда не думаешь постоянно о куске хлеба, начинаешь думать от других вещах. Вот это не ловится текстами 19 века, но объективно этого не могло не быть. (Нужно ведь не только читать тексты, но и головой думать.) Интересное, думаю, это было время, когда масса народа уходила в отходничество или уезжало на заработки далеко. Осознавало на контрасте свою белорусскость. (Вовсе даже не во время эвакуаций 1-й мировай войны.) Много выходцев из т.н. Северо-Западного края служило в армии (костяк российского унтер-офицерства состоял из белорусов, как старшины советской армии были хохлами). А белорусская интеллигенция, имея белорусские культурные корни и учась на русском языке в русской школе, на этом разрыве осознавала свою белорусскость, втискивалась в городах между еврейством и российским чиновничеством, смотрела в индустриальное модерное будущее и искала свои основания. И находила их в прошлом - в шляхетских вольностях и культуре. (Отсюда и возрожденческие устремления и риторика. А свои реальные корни не уловила и не сберегла.)
После развала империи, когда началось бурное и драматическое построение национальных государств на смежных территориях, белорусы смотрели в самые разные стороны и представляли себя разными людьми - своего рода национальная шизофрения, которая закончилась тотальной советскостью, предполагающей перманентную революцию и граданскую войну в жизни и в головах. Это мы сейчас и имеем. И нет для беларуса более далёкого человека, чем ближайший сосед.
Может быть, это есть ценный ресурс нового настоящего или близкого будущего, тогда мы на коне :).