А и сюда закину, а то вдруг в фб не все :))
Оригинал взят у wozhyk в 2 дня в АТО: Война, мир и волонтеры
На днях я съездила в зону АТО вместе с украинскими волонтерами.
По итогам получился большой репортаж. О том, как живут на предовой, зачем волонтеры ездят с гранатой в бардачке и почему детские рисунки важнее хлеба.
Я много фотографировала. Так, чтобы вы могли увидеть жизнь волонтеров и военных на передовой - "изнутри".
Материал я разбила на 3 части.
На белорусском языке он публикуется на сайте Радио Свобода.
На русском языке - у меня в блоге.
Часть 1. Мир.
***
Если бы я была Хантером Томпсоном, то начала бы со слов "у меня было". И дальше шел бы самый нелепый список для человека, который собрался на войну.
Три плюшевых медведя, два килограмма "Коровок", еще три кило шоколадных конфет, 20 подарочных мешков и новогодние открытки от сочувствующих москвичей - украинским военным и волонтерам.
Не то что бы это все было необходимо, но когда собираешь коллекцию, остановиться уже тяжело :)
Украинские друзья-волонтеры согласились взять меня в поездку, редкая удача. Место в волонтерской машине - на вес золота, оно обычно занято грузами. Поэтому "туристов" берут с собой редко.
И не только поэтому.
Волонтеры - кровеносная система этой войны, ее маленькие безбашенные эритроциты. На своих разваливающихся от старости машинах, купленных где-нибудь в Польше за полцены, они доедут куда угодно. Они едут под обстрелы в Пески и Счастье, крадутся полями и проселками, по территориям сепаратистов, чтобы привезти в какую-нибудь жопу теплые вещи, еду, медикаменты и детские рисунки. Самое необходимое на фронте.
На "той стороне" волонтеров ненавидят, гораздо больше, чем обыкновенных солдат и почти так же, как Правый сектор. Попадешь в плен - не рассчитывай, что тебя обменяют.
Нонкомбатант? Не слышали. Добро пожаловать в яму, сынок.
Те, кто не хочет сдаваться в плен, прячут в тайник гранату.
***
Мы молча соглашаемся, что пожалуй, лучше взорваться. За окнами льет дождь, мы собирались выехать из Харькова в 9 утра, но получается, выедем только после 12. "Картина маслом. Интеллигенция едет на войну", - смеется Женька. Мы сидим на полу и фасуем конфеты и открытки по новогодним пакетикам с Дедами морозами. Док распихивает по карманам рации и другие полезные вещи, наблюдая за праздничной вакханалией.
Открытки-конфеты собрала наша группа москвичей, помогающих украинским волонтерам. Дружеский привет, посольство доброй воли в наши нелепые времена. Подруга Олька засадила подписывать открытки свою дочь - подростка-анимешницу. "В рамках политинформации", - сурово сказала она.
Надеюсь, там нет чего-нибудь про Наруто :)
***
Едем вчетвером. Друже Максимович, из Правого сектора, сядет за руль. Я, Док и Женька - пассажиры.
Вернее, впятером, если считать Счастливчика.
Счастливчик - микроавтобус бальзаковского возраста, старчески капризный и по-девичьи непредсказуемый. Похоже, в него вселилась чья-то бессмертная и очень изобретательная душа. Никогда не знаешь, что откажет на этот раз. У него летели тормоза, он вмертвую глох на трассе, и сползал в кювет. В общем, все как в анекдоте: "пропала собака: один глаз, хромает на заднюю лапу, одно ухо надкушено, другого - нет совсем, на морде три шрама. Отзывается на кличку Счастливчик".
Док, Женька, Друже Максимович и Счастливчик. Трое в лодке, не считая фотографа.
Наш маршрут рассчитан на 2 дня, а там как повезет.
За день до нас на той же трассе, по которой мы поедем в Дебальцево, машина волонтеров попала под обстрел.
"Они выруливали и перевернулись на трассе. Но народ был бодрый, подготовленный - выскочили вчетвером, навалились, прямо под обстрелом поставили машину на колеса и поскакали дальше. Все живы-здоровы", - рассказывает Друже.
-Жить захочешь - не так раскорячишься! - ухмыляется Док.
- Неее, мы груженого Счастливчика вчетвером не подымем, - Женька реалист и не верит в чудодейственную силу стресса.
Женьке за 30, у нее высшее математическое образование и скептический взгляд на мир.
Она работает в IT, программист-тестировщик. Волонтерит в свободное от работы время, в итоге свободного времени у нее не остается вообще. Как и денег. Сегодня с утра она оставила ползарплаты на рынке - закупала еду для военных.
У Женьки дома - муж и маленький ребенок. "Мать -волонтер - беда в семье, - смеется Женька. - Еще немного, и меня уволят не только с работы, но и из дома. Так шо давайте вот без приключений. Съездим и вернемся.
И мы едем.
***
На трассе стеной валит дождь. Мы едем через Изюм и Славянск в Димитров.
Первая цель - детская больница в Димитрове.Мы везем туда несколько ящиков с медикаментами. Димитров рядом с Красноармейском, это почти "прифронтовой" город, и больница периодически принимает не только раненых гражданских, но и бойцов.
Темнеет быстро. Дороги утыканы блокпостами, мы останавливаемся на каждом и сбрасываем какую-нибудь мелочь. Разменная монета прифронтовой полосы - сигареты и батарейки, как раньше были соль и спички.
- Ребята, вам надо чего?
- Нннам бы чего-нибудь сухого из одежды - клацает зубами из темноты солдат с нашивками "Беркута". С него льет ручьем. Бывший противник, может, и он стоял на Майдане за рядом щитов, а Друже смотрел на него, взвешивая в ладони бутылку с Молотовым.
- Сейчас найдем, - Док и Друже выходят под дождь и роются в грузах. Док взял с собой несколько ящиков с "гражданскими" теплыми вещами. Они не всем нужны, армия уже более-менее одета. Но вот пригодились.
Парень из Беркута с шуточками подкатывается ко мне и проверяет, есть ли у меня обручальное колечко. Есть. В утешение я выдаю ему новогодний подарок от москвичей, с конфетами и открыткой.
"Дожились, - бросает через плечо Друже, разворачиваясь на выезд с блокпоста. - Правосек привез ментам подарки от москалей".
И смеется.
***
В Димитров приезжаем ночью. Детское отделение местной больницы забито родителями с детишками. Мы сидим на лестнице и ждем заведующую, она подъедет принять лекарства через 40 минут.
Док вещает что-то о несовершенстве Вселенной. Женька размышляет, как бы это незаметно просочиться в сортир детского отделения и не получить по шее от дежурной медсестры.
Заведующая приехала. Разгружаем ящики с лекарствами.
"После того, как Джорджа вздернут на виселицу, худшим упаковщиком в мире станет Гаррис", - с наслаждением цитирует Док, копаясь в ящиках под проливным дождем. - Друже, это я про тебя!"
В отделении плачут дети, родители мимо нас тащат малышей в консультацию и обратно, оглядываясь на шеврон Правого сектора у Друже Максимовича на плече.
"А сепарских младенцев сменяем на лекарства и съедим", - шепчет мне на ухо Док. Без стеба над "московским журналистом" он не выдерживает и часа.
Друже сверяет ящики с ведомостью и рассказывает заведующей про мощный препарат для пострадавших с большой площадью ожогов.
"Это лично от нас на всякий случай, для бойцов. И вот еще: здесь в основном экстренные обезболивающие. Мы будем подвозить лекарства регулярно, бесплатно. Главное - хорошо относитесь к нашим хлопцам".
Заведующая смотрит на него в упор усталыми глазами.
- Мне можно тратить эти лекарства на мирных жителей? Например, если детей с ожогами привезут?
Друже будто пытается проглотить что-то, что застревает у него в горле.
- Что мы, не люди, что ли? Конечно, лечите. Только хлопцам что-нибудь оставьте.
(Больницы в прифронтовых городах - отдельная головная боль. В них не хватает всего. Во многих часть персонала - поддерживала и поддерживает пророссийские силы. Летом, когда линия фронта двигалась туда-сюда, были случаи - "сдавали" раненых украинских военных. "Привозишь им лекарства, а они на тебя волком смотрят, так и прожигают глазами, - рассказывает Друже. - К ребятам плохо относились, не лечили. Но это не здесь. Здесь вроде нормальные")
Друже стоит у крыльца под проливным дождем и курит. На крыльце курить нельзя, там проходят родители с детьми.
***
Мы доезжаем до следующей точки, это Артемовск. Время устраиваться куда -то на ночлег. Все устали, ехать в "красную зону" по темноте глупо и бессмысленно. По дороге Док звонит знакомым артиллеристам, на чей блиндаж мы рассчитывали. Но их подтопило дождем, и нам надо искать ночлег где-то в городе.
Квартиры и гостиницы забиты под завязку. Красный Крест, военные, волонтеры и "пенсионные туристы" - люди с территории ДНР, приезжающие в ближайшие города, чтобы оформиться как беженцы и получать пенсии и пособия.
Наконец, мы находим себе единственный номер, пафосный и одноместный, куда вваливаемся вчетвером. После дня в полях диковато сидеть посреди евроремонта и пить чай и коньяк. Завтра ранний подъем, уже час ночи, но нет, нам еще надо поговорить.
***
- Откуда такой позывной - Друже Максимович?
Друже, уже подвыпивший и сонный, оживляется.
- Максимович, он же Кум - это известный врач УПА, он спас сотни людей. Он был еврей, его звали Самуэль Нойман. В годы войны повстанцы УПА спасли его, и он остался с ними до конца. Погиб в 1946 году, в бою с НКВД, защищая госпиталь с раненными повстанцами.
А Нойман взял свою кличку в честь другого врача. Был в 18 веке такой знаменитый украинский медик Нестор Максимович Амбодик-Максимович. Отчество и фамилия одинаковые. Из-за этого он взял себе приставку к фамилии - Амбодик. Значит - скажи дважды. Он учился медицине в Страсбурге, преподавал в Петербурге, написал первый в Российской империи учебник по акушерскому делу. Он мой земляк- родился в деревне Веприк Полтавской области. Мои предки тоже родом оттуда.
***
Друже - высокий, угловатый, хмурый и в очках с мощными диоптриями. Потомственный врач, кандидат медицинских наук, психиатр, специалист по неврозам.
Преподавал в украинских вузах, кажется, все дисциплины, которые имеют хоть какое-то отношение к его специальности - от гипноза до социальной психологии.
"Он на самом деле солнечный мальчик,- шепчет мне Женька. - И только иногда у него включается режим "злой правосек". Я думаю, это посттравматический синдром".
Док, и Друже были медиками Майдана. Харьковчанин Максимович ездил к киевлянину Доку отмыться от копоти и поспать.
Док оперировал в госпитале во Доме Профсоюзов. До сих пор он заводится, когда при нем рассказывают о "сгоревших раненых во время пожара на Профсоюзах". Тогда спецназ предпринял попытку штурма, и во Дворце начался пожар.
"Не было там сгоревших раненых! Пиздеж. Мы всех эвакуировали! - злится Док, от чего еще больше становится похож на седого медведя. - Не эвакуировали только мертвых".
" А помнишь, как мы проспали стрельбу 20 февраля, - отзывается Друже. - С 18 по 20 февраля все время на ногах, штурм за штурмом. И только свалились поспать - на тебе!"
Друже Максимович один из первых еще во время штурма Дворца Профсоюзов пошел разворачивать медпункт прямо в соборе Михайловского монастыря. Многие спорили: в соборе категорически запрещено проливать кровь, а хирург ее так или иначе проливает. И тогда православный Максимович сказал: "Заносите раненых. Пускай грех будет на мне".
И 2 дня после этого весь Михайловский монастырь замаливал грехи врача-психиатра, позывной Друже Максимович.
***
"Помню, во время Майдана лежал у нас на Профсоюзах раненый в плечо парень из УНСО. Мы ему пулю вынули из-под ключицы, - вспоминает Док. - Его побратим взял пулю, повертел в руках:
- Ого! 7,62! Дай хлопцам покажу.
- Не! Це -моя! Піди собі свою пошукай.
Вроде все правильно, но как-то двусмысленно! - смеется Док.Мы валимся спать ближе к часу. Завтра нас ждет подъем в 6 - утра и вылазка в Дебальцевский мешок.
На днях я съездила в зону АТО вместе с украинскими волонтерами.
По итогам получился большой репортаж. О том, как живут на предовой, зачем волонтеры ездят с гранатой в бардачке и почему детские рисунки важнее хлеба.
Я много фотографировала. Так, чтобы вы могли увидеть жизнь волонтеров и военных на передовой - "изнутри".
Материал я разбила на 3 части.
На белорусском языке он публикуется на сайте Радио Свобода.
На русском языке - у меня в блоге.
Часть 1. Мир.
***
Если бы я была Хантером Томпсоном, то начала бы со слов "у меня было". И дальше шел бы самый нелепый список для человека, который собрался на войну.
Три плюшевых медведя, два килограмма "Коровок", еще три кило шоколадных конфет, 20 подарочных мешков и новогодние открытки от сочувствующих москвичей - украинским военным и волонтерам.
Не то что бы это все было необходимо, но когда собираешь коллекцию, остановиться уже тяжело :)
Украинские друзья-волонтеры согласились взять меня в поездку, редкая удача. Место в волонтерской машине - на вес золота, оно обычно занято грузами. Поэтому "туристов" берут с собой редко.
И не только поэтому.
Волонтеры - кровеносная система этой войны, ее маленькие безбашенные эритроциты. На своих разваливающихся от старости машинах, купленных где-нибудь в Польше за полцены, они доедут куда угодно. Они едут под обстрелы в Пески и Счастье, крадутся полями и проселками, по территориям сепаратистов, чтобы привезти в какую-нибудь жопу теплые вещи, еду, медикаменты и детские рисунки. Самое необходимое на фронте.
На "той стороне" волонтеров ненавидят, гораздо больше, чем обыкновенных солдат и почти так же, как Правый сектор. Попадешь в плен - не рассчитывай, что тебя обменяют.
Нонкомбатант? Не слышали. Добро пожаловать в яму, сынок.
Те, кто не хочет сдаваться в плен, прячут в тайник гранату.
***
Мы молча соглашаемся, что пожалуй, лучше взорваться. За окнами льет дождь, мы собирались выехать из Харькова в 9 утра, но получается, выедем только после 12. "Картина маслом. Интеллигенция едет на войну", - смеется Женька. Мы сидим на полу и фасуем конфеты и открытки по новогодним пакетикам с Дедами морозами. Док распихивает по карманам рации и другие полезные вещи, наблюдая за праздничной вакханалией.
Открытки-конфеты собрала наша группа москвичей, помогающих украинским волонтерам. Дружеский привет, посольство доброй воли в наши нелепые времена. Подруга Олька засадила подписывать открытки свою дочь - подростка-анимешницу. "В рамках политинформации", - сурово сказала она.
Надеюсь, там нет чего-нибудь про Наруто :)
***
Едем вчетвером. Друже Максимович, из Правого сектора, сядет за руль. Я, Док и Женька - пассажиры.
Вернее, впятером, если считать Счастливчика.
Счастливчик - микроавтобус бальзаковского возраста, старчески капризный и по-девичьи непредсказуемый. Похоже, в него вселилась чья-то бессмертная и очень изобретательная душа. Никогда не знаешь, что откажет на этот раз. У него летели тормоза, он вмертвую глох на трассе, и сползал в кювет. В общем, все как в анекдоте: "пропала собака: один глаз, хромает на заднюю лапу, одно ухо надкушено, другого - нет совсем, на морде три шрама. Отзывается на кличку Счастливчик".
Док, Женька, Друже Максимович и Счастливчик. Трое в лодке, не считая фотографа.
Наш маршрут рассчитан на 2 дня, а там как повезет.
За день до нас на той же трассе, по которой мы поедем в Дебальцево, машина волонтеров попала под обстрел.
"Они выруливали и перевернулись на трассе. Но народ был бодрый, подготовленный - выскочили вчетвером, навалились, прямо под обстрелом поставили машину на колеса и поскакали дальше. Все живы-здоровы", - рассказывает Друже.
-Жить захочешь - не так раскорячишься! - ухмыляется Док.
- Неее, мы груженого Счастливчика вчетвером не подымем, - Женька реалист и не верит в чудодейственную силу стресса.
Женьке за 30, у нее высшее математическое образование и скептический взгляд на мир.
Она работает в IT, программист-тестировщик. Волонтерит в свободное от работы время, в итоге свободного времени у нее не остается вообще. Как и денег. Сегодня с утра она оставила ползарплаты на рынке - закупала еду для военных.
У Женьки дома - муж и маленький ребенок. "Мать -волонтер - беда в семье, - смеется Женька. - Еще немного, и меня уволят не только с работы, но и из дома. Так шо давайте вот без приключений. Съездим и вернемся.
И мы едем.
***
На трассе стеной валит дождь. Мы едем через Изюм и Славянск в Димитров.
Первая цель - детская больница в Димитрове.Мы везем туда несколько ящиков с медикаментами. Димитров рядом с Красноармейском, это почти "прифронтовой" город, и больница периодически принимает не только раненых гражданских, но и бойцов.
Темнеет быстро. Дороги утыканы блокпостами, мы останавливаемся на каждом и сбрасываем какую-нибудь мелочь. Разменная монета прифронтовой полосы - сигареты и батарейки, как раньше были соль и спички.
- Ребята, вам надо чего?
- Нннам бы чего-нибудь сухого из одежды - клацает зубами из темноты солдат с нашивками "Беркута". С него льет ручьем. Бывший противник, может, и он стоял на Майдане за рядом щитов, а Друже смотрел на него, взвешивая в ладони бутылку с Молотовым.
- Сейчас найдем, - Док и Друже выходят под дождь и роются в грузах. Док взял с собой несколько ящиков с "гражданскими" теплыми вещами. Они не всем нужны, армия уже более-менее одета. Но вот пригодились.
Парень из Беркута с шуточками подкатывается ко мне и проверяет, есть ли у меня обручальное колечко. Есть. В утешение я выдаю ему новогодний подарок от москвичей, с конфетами и открыткой.
"Дожились, - бросает через плечо Друже, разворачиваясь на выезд с блокпоста. - Правосек привез ментам подарки от москалей".
И смеется.
***
В Димитров приезжаем ночью. Детское отделение местной больницы забито родителями с детишками. Мы сидим на лестнице и ждем заведующую, она подъедет принять лекарства через 40 минут.
Док вещает что-то о несовершенстве Вселенной. Женька размышляет, как бы это незаметно просочиться в сортир детского отделения и не получить по шее от дежурной медсестры.
Заведующая приехала. Разгружаем ящики с лекарствами.
"После того, как Джорджа вздернут на виселицу, худшим упаковщиком в мире станет Гаррис", - с наслаждением цитирует Док, копаясь в ящиках под проливным дождем. - Друже, это я про тебя!"
В отделении плачут дети, родители мимо нас тащат малышей в консультацию и обратно, оглядываясь на шеврон Правого сектора у Друже Максимовича на плече.
"А сепарских младенцев сменяем на лекарства и съедим", - шепчет мне на ухо Док. Без стеба над "московским журналистом" он не выдерживает и часа.
Друже сверяет ящики с ведомостью и рассказывает заведующей про мощный препарат для пострадавших с большой площадью ожогов.
"Это лично от нас на всякий случай, для бойцов. И вот еще: здесь в основном экстренные обезболивающие. Мы будем подвозить лекарства регулярно, бесплатно. Главное - хорошо относитесь к нашим хлопцам".
Заведующая смотрит на него в упор усталыми глазами.
- Мне можно тратить эти лекарства на мирных жителей? Например, если детей с ожогами привезут?
Друже будто пытается проглотить что-то, что застревает у него в горле.
- Что мы, не люди, что ли? Конечно, лечите. Только хлопцам что-нибудь оставьте.
(Больницы в прифронтовых городах - отдельная головная боль. В них не хватает всего. Во многих часть персонала - поддерживала и поддерживает пророссийские силы. Летом, когда линия фронта двигалась туда-сюда, были случаи - "сдавали" раненых украинских военных. "Привозишь им лекарства, а они на тебя волком смотрят, так и прожигают глазами, - рассказывает Друже. - К ребятам плохо относились, не лечили. Но это не здесь. Здесь вроде нормальные")
Друже стоит у крыльца под проливным дождем и курит. На крыльце курить нельзя, там проходят родители с детьми.
***
Мы доезжаем до следующей точки, это Артемовск. Время устраиваться куда -то на ночлег. Все устали, ехать в "красную зону" по темноте глупо и бессмысленно. По дороге Док звонит знакомым артиллеристам, на чей блиндаж мы рассчитывали. Но их подтопило дождем, и нам надо искать ночлег где-то в городе.
Квартиры и гостиницы забиты под завязку. Красный Крест, военные, волонтеры и "пенсионные туристы" - люди с территории ДНР, приезжающие в ближайшие города, чтобы оформиться как беженцы и получать пенсии и пособия.
Наконец, мы находим себе единственный номер, пафосный и одноместный, куда вваливаемся вчетвером. После дня в полях диковато сидеть посреди евроремонта и пить чай и коньяк. Завтра ранний подъем, уже час ночи, но нет, нам еще надо поговорить.
***
- Откуда такой позывной - Друже Максимович?
Друже, уже подвыпивший и сонный, оживляется.
- Максимович, он же Кум - это известный врач УПА, он спас сотни людей. Он был еврей, его звали Самуэль Нойман. В годы войны повстанцы УПА спасли его, и он остался с ними до конца. Погиб в 1946 году, в бою с НКВД, защищая госпиталь с раненными повстанцами.
А Нойман взял свою кличку в честь другого врача. Был в 18 веке такой знаменитый украинский медик Нестор Максимович Амбодик-Максимович. Отчество и фамилия одинаковые. Из-за этого он взял себе приставку к фамилии - Амбодик. Значит - скажи дважды. Он учился медицине в Страсбурге, преподавал в Петербурге, написал первый в Российской империи учебник по акушерскому делу. Он мой земляк- родился в деревне Веприк Полтавской области. Мои предки тоже родом оттуда.
***
Друже - высокий, угловатый, хмурый и в очках с мощными диоптриями. Потомственный врач, кандидат медицинских наук, психиатр, специалист по неврозам.
Преподавал в украинских вузах, кажется, все дисциплины, которые имеют хоть какое-то отношение к его специальности - от гипноза до социальной психологии.
"Он на самом деле солнечный мальчик,- шепчет мне Женька. - И только иногда у него включается режим "злой правосек". Я думаю, это посттравматический синдром".
Док, и Друже были медиками Майдана. Харьковчанин Максимович ездил к киевлянину Доку отмыться от копоти и поспать.
Док оперировал в госпитале во Доме Профсоюзов. До сих пор он заводится, когда при нем рассказывают о "сгоревших раненых во время пожара на Профсоюзах". Тогда спецназ предпринял попытку штурма, и во Дворце начался пожар.
"Не было там сгоревших раненых! Пиздеж. Мы всех эвакуировали! - злится Док, от чего еще больше становится похож на седого медведя. - Не эвакуировали только мертвых".
" А помнишь, как мы проспали стрельбу 20 февраля, - отзывается Друже. - С 18 по 20 февраля все время на ногах, штурм за штурмом. И только свалились поспать - на тебе!"
Друже Максимович один из первых еще во время штурма Дворца Профсоюзов пошел разворачивать медпункт прямо в соборе Михайловского монастыря. Многие спорили: в соборе категорически запрещено проливать кровь, а хирург ее так или иначе проливает. И тогда православный Максимович сказал: "Заносите раненых. Пускай грех будет на мне".
И 2 дня после этого весь Михайловский монастырь замаливал грехи врача-психиатра, позывной Друже Максимович.
***
"Помню, во время Майдана лежал у нас на Профсоюзах раненый в плечо парень из УНСО. Мы ему пулю вынули из-под ключицы, - вспоминает Док. - Его побратим взял пулю, повертел в руках:
- Ого! 7,62! Дай хлопцам покажу.
- Не! Це -моя! Піди собі свою пошукай.
Вроде все правильно, но как-то двусмысленно! - смеется Док.Мы валимся спать ближе к часу. Завтра нас ждет подъем в 6 - утра и вылазка в Дебальцевский мешок.