Свеженькое.
Кошка Кора спит в ногах на хозяйской постели.
Любит вкусно поесть, ласкаться, играть с бумажкой.
Кошка Кора забыла безумие злой метели,
Голод, холод, и слабость в болезни тяжкой.
Яшка - кот осторожен, он не очень-то людям верит.
Спит на чайнике, любит места потемнее.
Он не помнит, уже, как летним рассветом серым
В язвах весь на скамейке сидел, слабея.
Кошка Джулия любит играть и Яшку,
Пёстрой шкуркой мелькая, скачет за ним игриво.
Только вот на руках до сих замирает страшно,
Но уже не помнит подвал и холодный ливень.
Зиксель-кот, он не помнит подъезд и коробку.
По-хозяйски спит на своей специальной подушке.
Любит прыгнуть на плечи, гонять среди ночи пробку.
И мурчать, мурчать во сне, и когтить игрушки.
Кошка Шпротя не помнит уже, как кричать до хрипа.
Знает миску, матрасик, друзей и людскую нежность.
Черной кошкой струится по стенам и снам ленивым,
Воплощая теперь спокойствие и безмятежность.
Рыжий, Серый, Барсик, Пельмень и помойный Васька.
Сколько было и будет их, скольких смогу пристроить.
По подъездам, подвалам, преданных, но прекрасных.
Может быть, способных будить в нас совесть.
Кора:
Яшка и Джулия:
Зиксель:
Шпротя:
Любит вкусно поесть, ласкаться, играть с бумажкой.
Кошка Кора забыла безумие злой метели,
Голод, холод, и слабость в болезни тяжкой.
Яшка - кот осторожен, он не очень-то людям верит.
Спит на чайнике, любит места потемнее.
Он не помнит, уже, как летним рассветом серым
В язвах весь на скамейке сидел, слабея.
Кошка Джулия любит играть и Яшку,
Пёстрой шкуркой мелькая, скачет за ним игриво.
Только вот на руках до сих замирает страшно,
Но уже не помнит подвал и холодный ливень.
Зиксель-кот, он не помнит подъезд и коробку.
По-хозяйски спит на своей специальной подушке.
Любит прыгнуть на плечи, гонять среди ночи пробку.
И мурчать, мурчать во сне, и когтить игрушки.
Кошка Шпротя не помнит уже, как кричать до хрипа.
Знает миску, матрасик, друзей и людскую нежность.
Черной кошкой струится по стенам и снам ленивым,
Воплощая теперь спокойствие и безмятежность.
Рыжий, Серый, Барсик, Пельмень и помойный Васька.
Сколько было и будет их, скольких смогу пристроить.
По подъездам, подвалам, преданных, но прекрасных.
Может быть, способных будить в нас совесть.
Кора:
Яшка и Джулия:
Зиксель:
Шпротя:
