when love was wilder than the wind!
это потрясающая неделя. в первый раз за долгое время мне прямо захотелось по-настоящему жить.
во-первых, собеседование во вгике. мне даже неловко говорить об этом.
всех терзали подолгу. в час принимали по два-три человека. лютовали. многих заставляли делать какие-то задания, и ребята с измученными лицами ходили туда-сюда по коридору, что-то бормоча под нос, потом заходили снова и выходили, жалуясь на позор.
а я, как человек, обреченный быть всегда в конце алфавита, стекла со стены, легла на пол и мне уже было все равно. спустя рабочие сутки и семь часов ожидания под дверью комиссии.
когда меня пригласили наконец, я шла словно на эшафот. место для абитуриента было посередине кабинета, а комиссия сидела полукругом. даже не спрятаться никуда. была рязанцева, еще какие-то чуваки, инспектор и периодически вбегал арабов.
мастер открыла свою личную папку, а там про меня много страниц, исписанных ее почерком. как будто главврач решает, можно ли выпускать меня после лоботомии. и стопка моей прозы. все вместе - работы, предоставленные изначально, и написанные во вгике.
и тут они все грозно на меня посмотрели.
и сказали милиард теплых слов. о том, какая я остроумная и клевая. и что они желают взять меня в драматурги и развивать в жанре юмористической прозы, ибо это совершенно очевидно, что меня именно так надо развивать. и что мой этюд (про банши) - один из самых необычных. а эссе (про че гевару и зеленого слоника) - одно из самых умных. и вообще они ставят мне сто баллов из ста и даже спрашивать ничего не будут. и шла бы я вообще оттуда.
ну я и пошла. я была просто испепеляюще счастлива. ну это не описать - когда такие пожилые сценаристы-режиссеры вдруг хвалят то, что ты, сопля, пишешь. особенно когда ты окончательно разуверился в себе.
давно не было такого, чтобы слезы текли у меня на улице не от тоски или депрессии.
но судьба решила, что этого мне мало в тот день.
я сворачиваю с улицы эйзенштейна, подхожу к вднх, и... и стоит мой рапунцель. мое индейское божество, которое я искала так долго и нигде не могла найти, и отчаялась. стоит и презрительно накручивает прядь своих длинных волос на пальчик. мои ноги приросли к земле, а индейцы начали выступать.
очень скоро к ним подошли менты и велели сворачивать лавочку. зачем-то они потребовали еще и снять национальные костюмы. рапунцель воспринял это буквально и одним махом стянул через голову свою рубаху, оголив смуглый торс. тут я почувствовала, что теряю сознание, схватила телефон и набрала степе, чтобы как-то отвлечься.
долго рассказывала ему о вгике. только положила трубку, как вдруг чувствую, меня кто-то берет под локти и куда-то ведет. это оказались индус и пакистанец, которые почему-то подвели меня к индейцам, стоявшим под деревом. и сказали по-английски - это, мол, наши амигос. а ты говоришь по-испански?
а я указываю пальцем на рапунцеля и говорю:
- tienes un pelo hermoso.
("у тебя красивые волосы")
все индейцы завеселились, замахали руками, сказали, что мои пело тоже эрмосо и вообще я вся бьютифул. и только рапунцель устало прикрыл глазки и процедил "грасьяс". как и положено божеству.
потом мы, видимо, о чем-то говорили, но я уже была не в состоянии ничего понимать. а потом ко мне прицепился уличный художник и увел рисовать мой бесплатный портрет. я сидела, держала голову прямо, и ловила на себе взгляды множества миндалевидных глаз. один индеец, постарше, даже решился, подошел ко мне, прижимая к себе стойку от микрофона, и сказал hola!
мы поговорили о музыке, и я обещалась придти на следующий день.
а когда ехала домой, боялась только одного, - чтобы этот день не оказался сном.
на следующий день я изловила на лубянке степу и поволокла на вднх.
степа увидел индейцев и заворковал "ой какие маааленькие!". рапунцеля он видел только со спины, но заключил, что рапунцель та еще сучка. мы сели под деревом и стали ждать. но мои краснокожие, видимо, снова не договорились с ментами, сели в машину и уехали. мое сердце сжалось. но проезжая мимо нас, они высунулись из окна, стали махать мне и слать воздушные поцелуи. все индейцы. кроме одного. понятно какого.
когда машина скрылась за поворотом, степа смеялся. а у меня сдали нервы, я стала прыгать и бить степу бутылкой. а потом мы пошли кататься на аттракционах.
степа орал как резаный когда мы летели с отвесной стены в мертвую петлю, а потом вышел и сказал, что страшно ему не было.
теперь мне до смерти интересно, в что же все это выльется. и вгик, и это мое низкорослое наследие инков.
жду. результатов егэ. и следующего выступления камуэндо вуамбракуна. а там посмотрим.
во-первых, собеседование во вгике. мне даже неловко говорить об этом.
всех терзали подолгу. в час принимали по два-три человека. лютовали. многих заставляли делать какие-то задания, и ребята с измученными лицами ходили туда-сюда по коридору, что-то бормоча под нос, потом заходили снова и выходили, жалуясь на позор.
а я, как человек, обреченный быть всегда в конце алфавита, стекла со стены, легла на пол и мне уже было все равно. спустя рабочие сутки и семь часов ожидания под дверью комиссии.
когда меня пригласили наконец, я шла словно на эшафот. место для абитуриента было посередине кабинета, а комиссия сидела полукругом. даже не спрятаться никуда. была рязанцева, еще какие-то чуваки, инспектор и периодически вбегал арабов.
мастер открыла свою личную папку, а там про меня много страниц, исписанных ее почерком. как будто главврач решает, можно ли выпускать меня после лоботомии. и стопка моей прозы. все вместе - работы, предоставленные изначально, и написанные во вгике.
и тут они все грозно на меня посмотрели.
и сказали милиард теплых слов. о том, какая я остроумная и клевая. и что они желают взять меня в драматурги и развивать в жанре юмористической прозы, ибо это совершенно очевидно, что меня именно так надо развивать. и что мой этюд (про банши) - один из самых необычных. а эссе (про че гевару и зеленого слоника) - одно из самых умных. и вообще они ставят мне сто баллов из ста и даже спрашивать ничего не будут. и шла бы я вообще оттуда.
ну я и пошла. я была просто испепеляюще счастлива. ну это не описать - когда такие пожилые сценаристы-режиссеры вдруг хвалят то, что ты, сопля, пишешь. особенно когда ты окончательно разуверился в себе.
давно не было такого, чтобы слезы текли у меня на улице не от тоски или депрессии.
но судьба решила, что этого мне мало в тот день.
я сворачиваю с улицы эйзенштейна, подхожу к вднх, и... и стоит мой рапунцель. мое индейское божество, которое я искала так долго и нигде не могла найти, и отчаялась. стоит и презрительно накручивает прядь своих длинных волос на пальчик. мои ноги приросли к земле, а индейцы начали выступать.
очень скоро к ним подошли менты и велели сворачивать лавочку. зачем-то они потребовали еще и снять национальные костюмы. рапунцель воспринял это буквально и одним махом стянул через голову свою рубаху, оголив смуглый торс. тут я почувствовала, что теряю сознание, схватила телефон и набрала степе, чтобы как-то отвлечься.
долго рассказывала ему о вгике. только положила трубку, как вдруг чувствую, меня кто-то берет под локти и куда-то ведет. это оказались индус и пакистанец, которые почему-то подвели меня к индейцам, стоявшим под деревом. и сказали по-английски - это, мол, наши амигос. а ты говоришь по-испански?
а я указываю пальцем на рапунцеля и говорю:
- tienes un pelo hermoso.
("у тебя красивые волосы")
все индейцы завеселились, замахали руками, сказали, что мои пело тоже эрмосо и вообще я вся бьютифул. и только рапунцель устало прикрыл глазки и процедил "грасьяс". как и положено божеству.
потом мы, видимо, о чем-то говорили, но я уже была не в состоянии ничего понимать. а потом ко мне прицепился уличный художник и увел рисовать мой бесплатный портрет. я сидела, держала голову прямо, и ловила на себе взгляды множества миндалевидных глаз. один индеец, постарше, даже решился, подошел ко мне, прижимая к себе стойку от микрофона, и сказал hola!
мы поговорили о музыке, и я обещалась придти на следующий день.
а когда ехала домой, боялась только одного, - чтобы этот день не оказался сном.
на следующий день я изловила на лубянке степу и поволокла на вднх.
степа увидел индейцев и заворковал "ой какие маааленькие!". рапунцеля он видел только со спины, но заключил, что рапунцель та еще сучка. мы сели под деревом и стали ждать. но мои краснокожие, видимо, снова не договорились с ментами, сели в машину и уехали. мое сердце сжалось. но проезжая мимо нас, они высунулись из окна, стали махать мне и слать воздушные поцелуи. все индейцы. кроме одного. понятно какого.
когда машина скрылась за поворотом, степа смеялся. а у меня сдали нервы, я стала прыгать и бить степу бутылкой. а потом мы пошли кататься на аттракционах.
степа орал как резаный когда мы летели с отвесной стены в мертвую петлю, а потом вышел и сказал, что страшно ему не было.
теперь мне до смерти интересно, в что же все это выльется. и вгик, и это мое низкорослое наследие инков.
жду. результатов егэ. и следующего выступления камуэндо вуамбракуна. а там посмотрим.