Русский неототалитаризм: преодоление логоса
В последние дни я несколько раз говорил об этом, но есть потребность в более ясной и определенной формулировке. Тем более что добавилась последняя, очень важная деталь - отказ Путина от традиционной прямой линии с населением. Пусть даже специально отобранным и специально обученным населением - не это важно. Важно то, что слово государя было важнейшим атрибутом власти. Теперь будет банальная пресс-конференция. в которой нет той ритуальности и сакральности, что в прямой линии.
Разумеется, прогрессивная общественность истолкует это с точностью до наоборот: Путин боится, агония режима и прочие благоглупости. Бояться Путину некого и нечего, а режим демонстрирует качественный рост и укрепление.
Русский неототалитаризм вступил в новую, более зрелую стадию своего развития. теперь можно говорить о принципиальном, качественном его отличии от тоталитаризма классического, логоцентричного (сознательно избегаю слово "идеология", с ней все сложнее. но об этом не в формате ЖЖ).
Тоталитаризм не измеряется и не характеризуется масштабом террора и репрессий - при такой методике у тоталитарных режимов нет ничего общего. Вопрос в направленности репрессий. Отход от логоцентризма стал очевиден, когда стало ясно, что на словесную критику режим обращает куда меньше внимания, чем на участие в массовых акциях.
Точнее не так. Речь идет о допустимости поведения в определенной нише, при определенном статусе. Что позволено быку, не позволено Юпитеру: критика власти пока допустима в статусе журналиста, но немыслима в устах человека во власти. То есть на первом месте не слово, не смысл и содержание высказывания, а поведение.
Степень тоталитарности политического режима определяется степенью его расцивилизовывания, архаичности, а не числом убитых им людей. И с этой точки зрения нынешний русский неототалитаризм серьезнее, опаснее и глубже прежнего, логоцентричного. Это большее приближение к варварству, нежели в сталинские времена, когда люди, занятые словесным производством, были либо придворными, либо объявлялись врагами режима, порой меняя статус один на другой. Павловский и Сурков строили прежний, классический тоталитаризм, но в одночасье оказались просто не нужны. И как ни старается один из них приобрести репутацию отчаянного оппозиционера , это будет совсем не тот статус, что прежде.
Новая, более высокая. стадия неототалитаризма обесценивает труд и лояльных, и оппозиционных интеллектуалов. Нынешнее убогое состояние оппозиции вполне закономерно - она часть элиты, хотя и не правящей. Но вместе с правящей элитой она освобождается от интеллектуального балласта, культивирует варварские нравы и нормы поведения.
Русский неототалитаризм не победил логос - это невозможно, иудео-христианскую цивилизацию так просто не одолеешь. Он преодолел логос в одной, отдельно взятой стране. Последствия для этой страны уже почти ясны. Одно из них то, что она представляет все большую опасность для мировой цивилизации. И опасность эта будет только расти.
Разумеется, прогрессивная общественность истолкует это с точностью до наоборот: Путин боится, агония режима и прочие благоглупости. Бояться Путину некого и нечего, а режим демонстрирует качественный рост и укрепление.
Русский неототалитаризм вступил в новую, более зрелую стадию своего развития. теперь можно говорить о принципиальном, качественном его отличии от тоталитаризма классического, логоцентричного (сознательно избегаю слово "идеология", с ней все сложнее. но об этом не в формате ЖЖ).
Тоталитаризм не измеряется и не характеризуется масштабом террора и репрессий - при такой методике у тоталитарных режимов нет ничего общего. Вопрос в направленности репрессий. Отход от логоцентризма стал очевиден, когда стало ясно, что на словесную критику режим обращает куда меньше внимания, чем на участие в массовых акциях.
Точнее не так. Речь идет о допустимости поведения в определенной нише, при определенном статусе. Что позволено быку, не позволено Юпитеру: критика власти пока допустима в статусе журналиста, но немыслима в устах человека во власти. То есть на первом месте не слово, не смысл и содержание высказывания, а поведение.
Степень тоталитарности политического режима определяется степенью его расцивилизовывания, архаичности, а не числом убитых им людей. И с этой точки зрения нынешний русский неототалитаризм серьезнее, опаснее и глубже прежнего, логоцентричного. Это большее приближение к варварству, нежели в сталинские времена, когда люди, занятые словесным производством, были либо придворными, либо объявлялись врагами режима, порой меняя статус один на другой. Павловский и Сурков строили прежний, классический тоталитаризм, но в одночасье оказались просто не нужны. И как ни старается один из них приобрести репутацию отчаянного оппозиционера , это будет совсем не тот статус, что прежде.
Новая, более высокая. стадия неототалитаризма обесценивает труд и лояльных, и оппозиционных интеллектуалов. Нынешнее убогое состояние оппозиции вполне закономерно - она часть элиты, хотя и не правящей. Но вместе с правящей элитой она освобождается от интеллектуального балласта, культивирует варварские нравы и нормы поведения.
Русский неототалитаризм не победил логос - это невозможно, иудео-христианскую цивилизацию так просто не одолеешь. Он преодолел логос в одной, отдельно взятой стране. Последствия для этой страны уже почти ясны. Одно из них то, что она представляет все большую опасность для мировой цивилизации. И опасность эта будет только расти.