(no subject)
с глубоким, с глубоким смыслом.
новый рассказ Сорокина.про то, кактворят некоторые творцы, и почему в частности, у них самоцитирование случается ...
если что -то элегантное, и даже не старомодное нужно, про то, как работают писатели, то это - к С. Моэму с его Пироги и пиво или Скелет в шкафу.
там все подробно разъяснил про писателя современности.
а у Сорокина как у Сорокина. но тоже честно.
В нью-йоркской галерее David Bohomoletz с предсказуемым успехом прошла выставка известной американской художницы Alina Molochko, которая показала свою очередную работу из уже хорошо знакомой серии TR. Инсталляция под номером 36 представляла собой все тот же сюжет, что повторялся ежегодно с различными вариациями в течение тридцати пяти лет во всех предыдущих тридцати пяти инсталляциях, экспонирующихся в разных галереях и музеях мира: восемь великолепно изготовленных из искусственных материалов кустов малины окружали поляну, устланную пожелтевшей травой; на поляне лежала темнокожая женщина в белом бальном платье, ноги ее были раздвинуты; на женщине лежал бритоголовый азиат в синей изношенной робе; брюки его были приспущены, на обнаженном заду проступала не очень аккуратная татуировка: два открытых человеческих глаза; обе фигуры были подробнейше изготовлены из пластических материалов и практически неотличимы от живых людей; азиат насиловал женщину, зад его ритмично двигался, женщина слабо стонала, красивые длинные ноги ее в белых лакированных туфлях периодически подрагивали; на инсталляцию сверху неторопливо падал редкий снег.
Алина и ее молодая подруга Виктория, или просто Вик, после шумного вернисажа не вернулись в отель The Ludlow, снятый для них модным галеристом, серебряноволосым и словоохотливым Дэвидом, где они уже успели провести неделю, готовя выставку, а полетели к себе в Сан-Франциско. Такси помчало их из аэропорта по хайвею, покачало на родных холмистых улицах и подъехало к двухэтажному деревянному дому с четырьмя старыми пальмами, выкрашенному в цвет маренго. Служанка Тян встретила путешественниц, занесла в дом оба чемодана. На крыльце Алина глянула в небо. Край большой темно-желтой луны был объеден невидимым небесным слизнем. В отличие от дождливого Нью-Йорка октябрь здесь был прекрасен, в теплом и чистом ночном воздухе висел знакомый дурманящий аромат бругмансий. Алина вошла в дом и не успела с наслаждением втянуть в себя запах прихожей, как высокая, большая Вик оплела сзади сильными длинными руками, поцеловала в шею нежными губами:
- Старый наш и… сладкий дом.
- Мы в нем.
Алина повернулась, ответно обняла ее. Они стали целоваться. И во время долгого поцелуя Алина вдруг почувствовала, как устала за сегодняшний вечер:
- Неужели мы…
- Катапультировались…
- Из экспозиционного гноя?
- Да… да…
Вик заторможенно отстранилась, пошла в гостиную, где Тян уже все накрыла для ночного чаепития. Вик всегда двигалась как во сне.
Алина пошла за ней. Просторная гостиная, обставленная покойной Эстер в стиле 60-х, всегда радовала и успокаивала. Алина глянула на черную деревянную статую африканского идола, чьи острые уши были увешаны бусами Эстер, и улыбнулась. Слышно было, как наверху, в спальне, Тян уже распаковывает чемоданы. Вик качала головой, словно не веря возвращению. И вдруг выкрикнула глубоким сильным голосом, подняв кверху тяжелое красивое лицо:
- Тя-а-ан!
- Да! - ответно крикнула служанка.
- В моем чемодане зеленая банка! Принеси сюда!
===
- Да нет… не рановато… - с привычно тяжелым вздохом Вик снова обняла ее сзади, покачала. - Ты была такая сегодня… божественная… они все ползали вокруг тебя, как пчелы… замерзшие…
- И этот рой стал гудеть как-то слишком… жалко.
- Заморожено! Мороз. Вечный мороз этого города.
- Невыносимая музыка. Признаться, нью-йоркская арт-сцена стала невыносимой. Пандемия что-то сделала с людьми. И это все не случайно.
- Это… тяжко… мне холодно до сих пор… ты согреешь меня?
- Конечно, милая. Мороз экзистенциальный, ты права. Если это та самая новая метафизика, то ее разрушительность только начинает проявляться. А что будет через год, два?
Вик обреченно покачивала красивой большой головой:
- Нет, нет, нет. Нас там точно не будет. Никогда. И сейчас мы вовремя… вовремя…
- Там приперся этот идиот из «Артфорума». Он опять напишет про мой «мучительно-неизбежный опыт травматического самоцитирования»!
- Напишет… гнусно… по-ледяному…
Алина нервно зевнула.
- И кого же мне травматически цитировать? Бёрдена? Или Аккончи?
Вик качала Алину:
- Теплая моя… хочу… хо-чу, хо-чу…
- Вик, милая, я сейчас просто рухну.
- Не дам, не дам, не-дам… ты выпьешь матча милой Гвинет… и я…
- И ты…
- И я… и ты… и мы… Тян!!
Служанка вошла в гостиную с банкой и пакетом.
- Завари нам чая из этой банки.
- Сейчас.
В айфоне Алины послышался сигнал сообщения. Вик взяла его большой белой рукой, активировала:
- Это Элисон. Тайвань. Все! Немцы опоздали.
- Уже?!
- Уже. Китайская роба…
- Сделала погоду? Или геополитический страх недоимперцев?
- Уже… уже…
- А может, просто потому что он насилует ее без маски?
====
Владимир Сорокин. «Татарский малинник»
Современный классик отечественной словесности Владимир Сорокин подарил «Москвич Mag» право «первой ночи». То есть дал права на публикацию рассказа «Татарский малинник». Читатели «Москвич Mag» первыми прочтут этот замечательный текст. Мы его специально решили опубликовать 1 сентября, так как тему ...
moskvichmag.ru