Лять, урожайная выдалась флента, простите, френды
Что движет моей внутренней жизнью (импровизация 1)
Автор: М. Эпштейн
Продолжительность: полчаса, 16.45 - 17.15, суббота, 24 апреля 2010.
Где: в гостеприимном доме Елены Глазовой-Корригэн.
В сообществе: Веры и Олега Проскуриных
Редакция: в оригинальной импровизации не изменено ни одного слова, сырая как есть (такой вкус у импровизаторов - только сырое, ничего вареного или жареного)
Что движет моей внутренней жизнью?
На первый взгляд, точнее, на первую ошупь, двигатель моей внутренней жизни очень прост.
1. Я хочу быть хорошим. Так учили меня мама, папа и Маяковский. Нужным, полезным, отличником, работягой, знатоком, и т.д.
2. Иногда, в исключительных случаях, это удается, по милости Провидения.
3. Тогда я начинаю гордиться тем, какой я хороший.
4. После чего начинаю стыдиться, потому что гордиться - нехорошо.
5. Тогда начинаю гордиться, потому что стыдиться - хорошо.
6. Стыжусь того, что горжусь.
7. Горжусь тем, что стыжусь.
Это поистине вечный двигатель, поскольку игра "горжусь - стыжусь" может продолжаться бесконечно.
Но за этом лежит более глубокая причина: проблема с заповедью "возлюби ближнего как самого себя".
Проблема не в том, что нужно возлюбить ближнего, а как раз в самой аксиоме и предпосылке этой любви: что значит "как самого себя"?
Разве я себя люблю? Разве можно сравнить мое чувство к себе, например, с моим чувством к моей внучке К., в любви к которой я совершенно уверен?
И близко нельзя сравнить: в том смысле, в каком я люблю внучку, я себя не люблю и даже не могу себе представить, чтобы сколь-нибудь взрослый человек мог себя любить так, как он любит свое дитя или внука. Отношение к себя обычно проникнуто такой застарелой враждой, соперничеством, недоумением, обидами и упреками, что сравнить это можно лишь с отношениям между супругами, которые давно пережили свою любовь, а разойтись не могут. Так и человек, вырастая из детства, перерастает и свою первую любовь к себе, а разойтись с собой не может.
Значит, никак нельзя ставить образцом любви к ближнему "любовь к себе", потому что это означало бы, что мы должны этого ближнего возненавидеть.
Точнее было бы сказать: возлюби себя как своего ближнего, примирись с его недостатками, научись его принимать, каков он есть, потому что он другой человек, он дан тебе, как сосед, от которого некуда деться. И этот человек - ты сам. Ты не сам себя родил и сделал, научись принимать себя как дареную лошадь, которой в зубы не смотрят. В этом начало смирения - принять себя, каков ты есть, избегая гордыни лучшего "я", и в то же время не принимать себя таким, каков каков ты есть, избегая самодовольства существующим "я".
Вот здесь и начинается та путаница, которая называется для меня внутренней жизнью. Как отделить себя, которого нужно принять, чтобы не впасть в гордыню, от того себя, которого нельзя принимать, чтобы не впасть в самодовольствo.
И последний вопрос: кто движет этим двигателем, если я - движимый?
http://mikhail-epstein.livejournal.com/62607.html
Автор: М. Эпштейн
Продолжительность: полчаса, 16.45 - 17.15, суббота, 24 апреля 2010.
Где: в гостеприимном доме Елены Глазовой-Корригэн.
В сообществе: Веры и Олега Проскуриных
Редакция: в оригинальной импровизации не изменено ни одного слова, сырая как есть (такой вкус у импровизаторов - только сырое, ничего вареного или жареного)
Что движет моей внутренней жизнью?
На первый взгляд, точнее, на первую ошупь, двигатель моей внутренней жизни очень прост.
1. Я хочу быть хорошим. Так учили меня мама, папа и Маяковский. Нужным, полезным, отличником, работягой, знатоком, и т.д.
2. Иногда, в исключительных случаях, это удается, по милости Провидения.
3. Тогда я начинаю гордиться тем, какой я хороший.
4. После чего начинаю стыдиться, потому что гордиться - нехорошо.
5. Тогда начинаю гордиться, потому что стыдиться - хорошо.
6. Стыжусь того, что горжусь.
7. Горжусь тем, что стыжусь.
Это поистине вечный двигатель, поскольку игра "горжусь - стыжусь" может продолжаться бесконечно.
Но за этом лежит более глубокая причина: проблема с заповедью "возлюби ближнего как самого себя".
Проблема не в том, что нужно возлюбить ближнего, а как раз в самой аксиоме и предпосылке этой любви: что значит "как самого себя"?
Разве я себя люблю? Разве можно сравнить мое чувство к себе, например, с моим чувством к моей внучке К., в любви к которой я совершенно уверен?
И близко нельзя сравнить: в том смысле, в каком я люблю внучку, я себя не люблю и даже не могу себе представить, чтобы сколь-нибудь взрослый человек мог себя любить так, как он любит свое дитя или внука. Отношение к себя обычно проникнуто такой застарелой враждой, соперничеством, недоумением, обидами и упреками, что сравнить это можно лишь с отношениям между супругами, которые давно пережили свою любовь, а разойтись не могут. Так и человек, вырастая из детства, перерастает и свою первую любовь к себе, а разойтись с собой не может.
Значит, никак нельзя ставить образцом любви к ближнему "любовь к себе", потому что это означало бы, что мы должны этого ближнего возненавидеть.
Точнее было бы сказать: возлюби себя как своего ближнего, примирись с его недостатками, научись его принимать, каков он есть, потому что он другой человек, он дан тебе, как сосед, от которого некуда деться. И этот человек - ты сам. Ты не сам себя родил и сделал, научись принимать себя как дареную лошадь, которой в зубы не смотрят. В этом начало смирения - принять себя, каков ты есть, избегая гордыни лучшего "я", и в то же время не принимать себя таким, каков каков ты есть, избегая самодовольства существующим "я".
Вот здесь и начинается та путаница, которая называется для меня внутренней жизнью. Как отделить себя, которого нужно принять, чтобы не впасть в гордыню, от того себя, которого нельзя принимать, чтобы не впасть в самодовольствo.
И последний вопрос: кто движет этим двигателем, если я - движимый?
http://mikhail-epstein.livejournal.com/62607.html