Новогоднее...
Василий Верещагин "Солдат на снегу"
…Это было на третьем курсе. Закачивался 1982 год. 31-го декабря наш курс заступал в караул по гарнизону. Нашей группе выпало охранять гарнизонные склады на Левандовке - есть такой район во Львове, и я оказался среди тех «счастливчиков», кто попал в караульный расчёт. Понятно, что все планы встретить новый год с «предметом моей чувственной любви» полетели под откос. И всё её кулинарные старания и прихорашивания - увы не для меня…
Настроение было никакое. А в роте царило праздничное настроение. Суббота. Кроме нас, тех кто шёл в караул, для остальных это был вполне праздничный Новый год. Народ предвкушал увольнение до утра, и соответственно гудёж и угар! На третьей паре, на физо, прыгая через «коня» я сорвался и со всего маха влетел в его торец рёбрами. На пару мгновений в глазах стало черно, как при хорошем нокауте. Я мешком свалился на мат и несколько секунд приходил в себя. Потом с трудом встал, но выпрямиться не смог - резкая боль в груди и рёбрах не давала разогнуться. В таком положении меня и отправили в санчасть, где доктор, осмотрев и ощупав меня, озабоченно заявил, что мне необходимо ехать в госпиталь на рентген, так как он подозревает перелом ребра, а то и двух, после чего выписал освобождение от работы, направление в госпиталь и отправил в роту.
Туда я пришёл как раз к обеду.
В расположении уже витал страшный дух праздника. Кто-то гладил к увольнению брюки, кто-то брился, кто-то драил ботинки, и только в нашем углу кубрика глухо и раздражённо лязгало железо - народ чистил автоматы, готовясь к заступлению в караул. На меня сразу "наехал" наш комгруппы Возняк, мол, где я шатаюсь, нужно готовиться к караулу. Вместо ответа я сунул ему под нос справку. Возняк долго её рассматривал, наконец, вернул мне.
- Иди к Кузе! - Буркнул он, и в его глазах я прочитал полное неверие в написанное. Мне стало обидно. Я, конечно, не был идеальным курсантом, и при случае никогда не отказывал себе в праве «шлангануть» - то есть уклониться от какой-либо очередной работы. Но я не был «сачком», и никогда никого вместо себя не подставлял. К тому же рёбра действительно болели, а ухмылка Возняка не оставляла сомнения в том, что он уверен в моей хитропопости…
…Впрочем, если заглядывать глубоко в душу, то справка в моём кармане меня откровенно радовала. Как ни крути, но она запускала мою сегодняшнюю судьбу по совершенно другому вектору, на конце которого, вполне могли оказаться карие глаза моей пассии, праздничный стол и даже романтичное продолжение.
Поэтому в канцелярию я вошёл скрюченным чуть больше, чем это требовала боль в рёбрах. Коротко доложил о том, что произошло на физо, и протянул ротному справку. «Кузя» - Вадим Вадимович Кузьмин, наш ротный капитан взял справку, пробежал её глазами. Потом посмотрел на меня.
- Шурыгин, и что ты от меня хочешь? - Спросил он своим характерным слегка осипшим голосом.
Я пожал плечами, всем видом изображая покорность судьбе.
- Товарищ, капитан, рёбра болят…
- Ты хочешь, чтобы я сейчас вышел из канцелярии, остановил кого-то и сказал, ты, курсант, не идёшь в увольнение, а идёшь в караул?
Я уставился в пол.
- …Кого мне поставить вместо тебя?
Я молчал.
Ротный думал не долго.
- В общем так, называй мне любую фамилию, и я его ставлю вместо тебя…
…Это были одни из самых долгих секунд в моей жизни. Даже последний шаг к двери вертолёта, когда я был уверен, что мой парашют неисправен, тянулся быстрее…
…Я почти увидел, как вечером, когда все командиры разойдутся по домам, я переоденусь в «спортивку» и рвану в «самоход», я почти увидел карие глаза с улицы Боженко. Всё выстраивается как надо! Вот только кого вместо меня? Чью фамилию назвать?..
Но буквы почему-то не складывались.
То есть всё было просто - назову фамилию, ротный вызовет его командира группы, тот доведёт приказ ротного и всё! Я свободен! Но кого назвать?
И вдруг я понял, что никого не назову. Словно свыше, до меня дошло, что если я останусь в казарме, то потом всю свою жизнь буду жалеть об этом поступке. Что не такой уж я и больной. И что даже, если я останусь, то всё равно никуда не смогу смыться. Даже на «самоход» у меня не будет морального права, потому, что на окраине города, за вокзалом, по снегу с автоматом на плече будет топтаться тот, кто пошёл ВМЕСТО БОЛЬНОГО меня…
- Товарищ капитан, не буду я никого называть, и не надо никого назначать. Я могу идти в караул. - Хмуро выдавил я.
- Так чего ты тогда ко мне пришёл с этой бумажкой? - Сердито рявкнул ротный.
- Потому, что по уставу обязан был вам доложить. - Огрызнулся я. …На третьем году службы все её тонкости и правила знаешь уже в совершенстве, и найти «отмазку» для любого повода - без проблем. После чего развернулся и вышел из канцелярии.
От дверей канцелярии до кубрика я шёл как в вакууме. Пока я был у ротного, по казарме прокатился слух, что меня будут заменять в карауле, и я шёл как прокажённый. Каждый боялся встретиться со мной взглядом, прочитать в нём приговор. ..
Я подошёл к Возняку.
- Ну, что, кто вместо тебя? - Спросил он почти участливо, но на дне его водянистых глаз светилось снисходительное презрение.
- Никто. Я иду. - Бросил я в ответ и, положив на койку полевую сумку с учебниками, пошёл в «оружейку» за родным «акээмом» УБ 089…
Казарма дружно выдохнула и счастливо вернулась к свои предновогодним делам.
…В карауле мне досталась смена с двадцати трёх до часа ночи. Новый Год я встретил, глядя на неоновые стрелки часов на руке. Под сапогами повизгивал свежевыпавший снег, рыжим пятном светилась лампа над входом в склад с каким-то там важным имуществом. Я зарылся лицом в пахнувший псиной мех тулупа и думал о далёком доме в Москве, где сейчас за столом сидели мои родные и, наверное, вспоминали меня. Потом впомнил о доме на улице Боженко и ревниво подумал, что карие глаза, наверное, сейчас смотрят на кого-то другого. От этих мыслей я крепче сжал ремень автомата, он шевельнулся на плече и его тяжесть вдруг разлилась во мне спокойствием. Я здесь, моё оружие со мной. Это моя судьба! А за мной вся моя огромная страна. Я, вдруг, сквозь ночь увидел тысячи, десятки тысяч огоньков, целые созвездия таких же как я часовых по всей огромной стране и мысленно послал им привет: Держитесь, братцы, скоро смена! ...Разводящий со сменой пришли только в двадцать минут второго. Но я не обиделся, с какой-то даже мудростью понимая, что ребятам не хотелось вылезать из-за стола в "караулке", где стоял прикупленный по случаю паздника торт и бутылки с "лимонадом", которые при разводе спрятанные в валенки от замерзания были приняты приверяющими за водку и изъяты, но потом, после угрюмого ропота караула, возвращены. Вдали город Львов кричал пьяными голосами «Ура!», светился огнями, и мне было легко и спокойно.
От этого Нового Года у меня остался подарок - польская игральная карта, на которой поверх полуобнажённой красотки красным фломастером расписались все, кто были в ту ночь в карауле. Много лет она хранится у меня в архиве. Она мне очень дорога. Потому, что тот Новый Год очень многое изменил во мне. Тогда, в канцелярии ротного, я совершил один из самых определяющих поступков моей жизни…
Всех вас с Новым Годом! Здоровья, удачи во всех добрых делах и конечно, любви!
PS Уточнение. 31 декабря 1982 года была пятница. Но увольнение в училище было по субботе поэтому и врезалась в память дата как суббота.