О Паустовском...
…Прочитал шеститомник Паустовского «Повесть о жизни». По словам самого писателя - это его подробная автобиография и исповедь. Писал её Константин Георгиевич под закат жизни и вложил в неё весь свой талант. Читается она легко и интересно. Тем более что Паустовский был свидетелем самых драматических событий начала 20 века. Первой мировой войны, Революции, Гражданской войны. Но неожиданно больно уколола неправда, которой оказалась наполнена вся его биография. И спотыкаешься о неё то и дело!
Вот мэтр пишет о смерти матери:
«…но все случилось совсем не так, как ожидала мама. Она не увидела даже моей первой книги. Жизнь распорядилась с ней и с Галей круто и несправедливо.
Как-то летом я уехал в Поти, в Колхиду, готовился писать книгу о субтропиках. В Поти я заболел каким-то «синим» сыпным тифом, долго лежал в больнице, долго боролся со смертью, а в это время мама умерла в Киеве от воспаления легких. Через неделю умерла Галя. Без мамы она не могла прожить даже нескольких дней. Отчего она умерла, никто не знал, и выяснить это не удалось.
Амалия похоронила маму и Галю рядом на Байковом кладбище в страшной тесноте сухих заброшенных могил.
С трудом я нашел их могилы, заросшие желтой крапивой, - две могилы, слившиеся в один холм, с покоробленной жестяной дощечкой и надписью на ней: «Мария Григорьевна и Галина Георгиевна Паустовские. Да покоятся с миром!»
Я не сразу разобрал эту надпись, смытую дождями. Из трещины в дощечке тянулся бледный, почти прозрачный стебелек травы. И странно и горько было думать, что это - все! Что этот стебелек - единственное украшение их тяжкой жизни, что он - как болезненная улыбка Гали, как маленькая слеза из слепых ее глаз, застрявшая на ресницах, - такая маленькая, что никто и никогда ее не увидит."
Но в реале мать Паустовского Мария Григорьевна Высочанская скончалась от воспаления лёгких в 1934 году и была похоронена на Лютеранском участке Байкового кладбища. А Галина Григорьевна Паустовская, сестра писателя, умерла 8 января 1936 года, причина смерти - декомпенсация сердца. То есть получается, мягко говоря, не очень приглядная картина - уже довольно известный к этому времени писатель не только не приехал на похороны матери - возможно, он действительно болел - но и фактически бросил на произвол свою больную слепую сестру, которая пережила Марию Григорьевну не на «неделю», как пишет мэтр, а почти на два года!
Неправду пишет мэтр и о том, что его мама умерла, так и не увидев ни одной его книжки. Откроем библиографию Паустовского. Читаем: Минетоза, «Морские наброски», изд. «Библиотека «Огонька»", М., 1927; «Морские наброски», Рассказы, изд. ЦК Союза водников, М., 1927; «Встречные корабли», Повести и рассказы, изд. «Молодая гвардия», [М.], 1928; «Блистающие облака», изд. «Пролетарий», Харьков, [1929]; «Записки Василия Седых», Гиз, М. - Л., 1930; «Ценный груз», изд. «Молодая гвардия», М., 1931.
Более того, мэтр как-то запамятовал, что в предисловии к самому себе написал: «…первой моей «настоящей» книгой был сборник рассказов «Встречные корабли» (1928)…»
В общем, книг к смерти матери у Паустовского было выпущено уже достаточно!
Спрашивается, зачем же обманывать читателя?
Сейчас, спустя сорок семь лет после смерти Паустовского, правду узнать уже не у кого. Но моё мнение по этому поводу сложилось по принципу «бритвы Оккама». Если прочитать всего Паустовского, то становится очевидно, что никакой глубокой привязанности к матери и сестре Паустовский не испытывал. Навещал их редко и судьбой их мало интересовался. То есть попросту бросил, изредка отправляя какие-то как он сам писал «очень скудные» деньги! И, если скоропостижная «тандемом» смерть матери и сестры в начале двадцатых годов, когда всеобщая бедность и нищета были обыденностью (а Паустовский ни где не словом не упоминает о дате смерти матери, и рассказывает о ней почему-то в этапе биографии времён своего переезда в Москву - 1924 год), выглядит проникновенной семейной драмой, то писать о «дикой нищете» мамы и сестры в начале тридцатых в Киеве при живом сыне известном к тому времени писателе, мягко говоря «не айс»! И мэтр аккуратно «подчищает» свою биографию от далеко не самых моральных его поступков…
Дальше больше!
Через все тома его «биографии» лейтмотивом идёт тема вселенского одиночества писателя, о которой он пишет почти в каждой главе, подчёркивая как страдает и мучается своим «сиротством» и невозможностью разделить радости увиденного с близким человеком. Одиночество это вообще «фишка» Паустовского, которым он постоянно очаровывает читателя, погружая его в себя, как в колодец, и предлагая его как «эксклюзив» который может разделить каждый. И снова реальность, мягко говоря, изобличила мэтра во вранье. Оказалось, что все упомянутые им годы он вполне благополучно был женат! Причём целых три раза! На первой своей жене Екатерине Загорской (в девичестве Городцова) он женился в 1914 году на фронте, где они оба служили на санитарном поезде и прожил с ней до 1936 года, родив как бы, между прочим, в 1925 году сына Вадима. В 1936 году он бросил Загорскую, сойдясь в Тбилиси с Валерией Навашиной (в девичестве Валишевской), с которой прожил до 1949 года, бросив в свою очередь и женившись на Татьяне Арбузовой (в девичестве Евтеевой), с которой и прожил до самой смерти. Поэтому "одиночество" и "сиротство" Паустовского при его бурной личной жизни и трёх жёнах, не больше чем литературная выдумка!
Коробит и однобокость Паустовского в его преувеличенных симпатиях к группе «одесских» писателей, о которых они пишет много и восторженно почти во всех томах «Повести о жизни», лишь мельком и изредка упоминая остальных, с кем был современником и жил бок о бок в Москве с середины двадцатых. Впрочем, это объясняется тем, что как литератор он начинал именно в одесском литературном «котле» и верность ему вполне понятна.
Я вполне терпимо отношусь к творческому вымыслу. Более того, без него, без писательского воображения вообще невозможно писательство, но всё же формат биографии предполагает искренность и фактологичную объективность. Тем более, что сам Паустовский в предисловии к самому себе пишет:
« Я могу лишь сказать, что всегда жил со своими героями одной жизнью, всегда стремился открыть в них добрые черты, их сущность, их незаметное порой своеобразие. Не мне судить, удалось ли мне это.
Я всегда был с любимыми своими героями во всех обстоятельствах их жизни - в горе и счастье, в борьбе и тревогах, победах и неудачах. И с той же силой, с какой любил все подлинно человеческое в самом незаметном и незавидном герое, ненавидел людскую накипь, тупость и невежество.
Каждая моя книга - это собрание многих людей разных возрастов, национальностей, занятий, характеров и поступков. Поэтому меня несколько удивляет упрек некоторых критиков, что я бегло и неохотно пишу о людях. Очевидно, за беглость принимают сжатые характеристики людей...»
И откровенное подчищение и переделка биографии сильно обесценивают её как таковую...
В общем, закрыв книгу «Повесть о жизни» я, вдруг, почувствовал, что Паустовский уменьшается и мягко уходит от меня куда-то в прошлое…