А исход войны решает человеческий ресурс...
АХТУНГ!!!
Данный мини - фик не имеет никакого отношения к основной линии повествования. Просто взял и написался, сцуконах.
это Не конец основной линии и НЕ гипотетический "последний конец"
банкай - пиздец. посльку речь о Сенбондзакуре - полный.
цитата - "Хагакурэ..."
стихи - "Рейд" Алькор
А исход войны решает человеческий ресурс...
Ичиго почти вбежал в незнакомую комнату особняка Кучики вслед за Кёраку - тайчо. С полчаса тому его вдруг скрутила странная, рвущая душу боль, а когда он наконец смог продышаться, из Врат вышел мрачный как смерть Кёраку и непререкаемым тоном велел следовать за собой.
Прямо на полу сидел совершенно никакой - иначе не скажешь - Укитаке - тайчо, почти спрятавший за широкими рукавами Рукию. Девушка отчетливо всхлипывала.
- Что… - Ичиго осекся.
Ровно в центре комнаты лежала аккуратно свернутая белая дзинбаори с «шестеркой». Рядом - Гинпаку и кенсейкан. И - лист ослепительно белой бумаги. Размашисто - «суманай».
- В бою с силами Лас Ночес, - надтреснуто выговорил Укитаке, - Ичимару Гин попытался захватить в заложники раненного на тот момент Абарая Ренджи. Полторы минуты спустя, - голос шинигами сорвался, Рукия вздрогнула, - Кучики Бьякуя накрыл обоих банкаем.
- К - как? Ренджи?? Они же…
- После этого он не оборачиваясь ушел с поля боя, - словно не слыша продолжил тайчо, - оставил здесь свои знаки различия… - Кёраку стиснул плечо друга мертвой хваткой. - Затем отдал приказ вызвать Кучики Рукию как будущую главу клана и через открытые мною Врата ушел в Лас Ночес.
Он поднял взгляд на Ичиго и тот словно наяву увидел: распущенные волосы сливаются с черной формой, лицо застыло мертвой маской, ничего не выражающие, ничего не видящие глаза…
Он шел даже не умирать - он уже умер.
Бьякуя шел убивать.
«Даже двадцать человек…»
Надо было что - то сказать, но не получалось.
В переполненных болью глазах Укитаке блеснуло понимание.
- Куросаки - сама…
Юноша вздрогнул от обращения.
- Я прошу вас позаботиться о Рукие - доно. Нас могут в любой момент отозвать на передовую.
- Но…
- Это ваш долг, Ичиго - сама. С Эспадой мы как - нибудь справимся. Теперь.
- А…
- Больше некому, Ичиго. - В охрипшем голосе Кёраку лязгнула сталь. - Некому, понимаешь?
Укитаке бережно вложил девушку в руки Ичиго. Рукию трясло, все сильнее и сильнее.
- Я могу лишь положиться на вас, Ичиго - сама. У Руки - доно больше никого не осталось.
Тайчо принял из чьих - то рук теплую юкату, накинул на плечи девушке, мягко провел рукой по волосам…
Шинигами низко, почти земно, поклонились и вышли, не оглядываясь.
На закате того же дня из ниоткуда шагнул высокий мужчина в перепачканном белом плаще. Привычно замер перед старой могилой, сложил на землю две кучи заскорузлых от крови тряпок - некогда черных и некогда белых. Обернулся.
На него бесконечно устало смотрели перебинтованные по самые уши Шухей и Комамура.
- Это твоя справедливость, Тосен? - ничего, кроме горечи.
Экс - тайчо отвернулся и исчез.
Шухей дохромал до тряпок. Бережно отогнул подкладку косодэ.
Опустил голову.
В ушах настойчиво звенело мимоходом слышанное на грунте:
А цена любой победы
А цена любой победы
А цена любой победы измеряется в гробах!
Данный мини - фик не имеет никакого отношения к основной линии повествования. Просто взял и написался, сцуконах.
это Не конец основной линии и НЕ гипотетический "последний конец"
банкай - пиздец. посльку речь о Сенбондзакуре - полный.
цитата - "Хагакурэ..."
стихи - "Рейд" Алькор
А исход войны решает человеческий ресурс...
Ичиго почти вбежал в незнакомую комнату особняка Кучики вслед за Кёраку - тайчо. С полчаса тому его вдруг скрутила странная, рвущая душу боль, а когда он наконец смог продышаться, из Врат вышел мрачный как смерть Кёраку и непререкаемым тоном велел следовать за собой.
Прямо на полу сидел совершенно никакой - иначе не скажешь - Укитаке - тайчо, почти спрятавший за широкими рукавами Рукию. Девушка отчетливо всхлипывала.
- Что… - Ичиго осекся.
Ровно в центре комнаты лежала аккуратно свернутая белая дзинбаори с «шестеркой». Рядом - Гинпаку и кенсейкан. И - лист ослепительно белой бумаги. Размашисто - «суманай».
- В бою с силами Лас Ночес, - надтреснуто выговорил Укитаке, - Ичимару Гин попытался захватить в заложники раненного на тот момент Абарая Ренджи. Полторы минуты спустя, - голос шинигами сорвался, Рукия вздрогнула, - Кучики Бьякуя накрыл обоих банкаем.
- К - как? Ренджи?? Они же…
- После этого он не оборачиваясь ушел с поля боя, - словно не слыша продолжил тайчо, - оставил здесь свои знаки различия… - Кёраку стиснул плечо друга мертвой хваткой. - Затем отдал приказ вызвать Кучики Рукию как будущую главу клана и через открытые мною Врата ушел в Лас Ночес.
Он поднял взгляд на Ичиго и тот словно наяву увидел: распущенные волосы сливаются с черной формой, лицо застыло мертвой маской, ничего не выражающие, ничего не видящие глаза…
Он шел даже не умирать - он уже умер.
Бьякуя шел убивать.
«Даже двадцать человек…»
Надо было что - то сказать, но не получалось.
В переполненных болью глазах Укитаке блеснуло понимание.
- Куросаки - сама…
Юноша вздрогнул от обращения.
- Я прошу вас позаботиться о Рукие - доно. Нас могут в любой момент отозвать на передовую.
- Но…
- Это ваш долг, Ичиго - сама. С Эспадой мы как - нибудь справимся. Теперь.
- А…
- Больше некому, Ичиго. - В охрипшем голосе Кёраку лязгнула сталь. - Некому, понимаешь?
Укитаке бережно вложил девушку в руки Ичиго. Рукию трясло, все сильнее и сильнее.
- Я могу лишь положиться на вас, Ичиго - сама. У Руки - доно больше никого не осталось.
Тайчо принял из чьих - то рук теплую юкату, накинул на плечи девушке, мягко провел рукой по волосам…
Шинигами низко, почти земно, поклонились и вышли, не оглядываясь.
На закате того же дня из ниоткуда шагнул высокий мужчина в перепачканном белом плаще. Привычно замер перед старой могилой, сложил на землю две кучи заскорузлых от крови тряпок - некогда черных и некогда белых. Обернулся.
На него бесконечно устало смотрели перебинтованные по самые уши Шухей и Комамура.
- Это твоя справедливость, Тосен? - ничего, кроме горечи.
Экс - тайчо отвернулся и исчез.
Шухей дохромал до тряпок. Бережно отогнул подкладку косодэ.
Опустил голову.
В ушах настойчиво звенело мимоходом слышанное на грунте:
А цена любой победы
А цена любой победы
А цена любой победы измеряется в гробах!