Вчерашнее Kabaret
Мы там были вчера. А кто не был - тот...Ну, не знаю... Пунктирной мыслью во время всего концерта у меня было "блин, а могли ведь и не пойти..так лениво собирались, меня душила жабка на билеты..ах, какой ужас - могли бы и не пойти..."
Да я внукам буду рассказывать про этот концерт, особенно внучкам.
Женщина. Генератор женского волшебства. Голос шершавый бархат. Божечки мои, не могу я рассказать, как она поет - это слышать надо. И слушать.
Никогда-никогда до вчерашнего дня я не могла себе представить даже отдаленно, что чувствуют фанаты, фаны и прочие чокнутые придурки. Я, конечно, носила портрет В.Цоя на груди тогда, когда мы все его там носили, но это идейное было, без чувства. А тут впервые почувствовала, что вот ей - отдамся вся. Или по частям - как она захочет, правую руку или левую ногу.
Хорошая китайская мудрость запрещает давать определение через отрицание. Но я не знаю, как еще описать эту целостность и естественность, эту красоту, изящество и очарование - шарм?..ммммм... Для меня там не было ничего лишнего, ничего фальшивого, ничего пошлого. Ничего, что царапнуло бы и заставило поморщиться, скривиться.
Опять-таки у меня (а вот у Сережи - нет) полностью совпало то, что я слышу, с тем, что я вижу - на сцене, на экране с видеоинсталляциями, на боковых экранах, передающих с камер. Волшебно было все. Правда, Сергей много нехороших слов сказал в адрес операторов, которые отвечали за картинку на боковых экранах. Я не разбираюсь и мне повезло - эти косяки прошли мимо меня и не разрушили эйфории.
Придушить хотелось разве что переводчицу и пьяных девок в партере. Переводчица оказалась обладательницей на редкость мерзкого тембра голоса и мучительно было слышать глуховатое merci Патриции и в два раза громче (чо-та с микрофонами у них не то было) отвратительное базарное Шпасибо! Но, на радость, кто-то что-то понял и переводчица сгинула без следа после первой же своей реплики. А девки (скорее всего, одна и та же), переполняемые чувствами, были дискретны и редки. Я, кстати, и рада была бы в какие-то моменты крикнуть браво!, но не могла, потому что в зобу дыханье сперло.
Смотреть на нее хотелось не отрываясь, любоваться, впечатываясь в каждую черту. Женщина-графическая четкость и пастельная нежность, акварельная прозрачность и масляная яркость. Но четкость и графика все-таки на первом месте. А цвет..
Черный. Белый. Черно-белый. Все оттенки серого - и гвоздичный, и голубиной шейки, и гридеперливый, и дикий, и Лондонского дыма, и испуганной мыши, и стальной, и маренго, и маренго-клер, и экрю, и антрацит. И, конечно, уголь - он же в крови. Был и кроваво-красный, и ультрамарин, но только пару раз и нерезким переходом, иллюстрацией.
Тонкая, невозможно французкая женщина. Одета так, что ее видно, а одежду как бы нет. Но я смотрела-смотрела во все глаза - черные штанишки по колено, черные майки с лямкой по шее. Было дело, даже раздевалась по пояс, оставаясь в каблуках, черных просторных брюках и черном же белье. Но разделась тоже не так, что опля - пела, пела и нате вам по пояс голышом. Нееееееет, был длинный белый плащ нараспашку, потом он мешал, она его сняла..и я поразилась - без одежды она не выглядит беззащитной, наоборот - узкие руки, узкие плечи, узкая спина - все с кружевным рельефом мышц. Это как смотреть на кинжал - в изящных ножнах он выглядит украшением, а вынутый из ножен он выглядит опасным. Но гораздо более притягательным. Закончила она концерт в черном платье и босиком.
Помимо музыкантов и самой Патриции, в шоу участвовала гуттаперчивая девушка, может, и трансвестит, не знаю. Девушка творила на сцене то, что несовместимо с наличием скелета. И оттеняла естественную пластику Пат (ох уж этот Ремарк) - пластику живой женщины, а не бескостного сгустка мышц.
Музыканты вживую, конечно же. Рояль, скрипка, барабаны, саксофон, виолончель. Одна или две песни - гитара. Самую первую песню мне показалось, что откровенно слажали, но, может быть, это звукорежиссерский прокол. Потом были очень хороши.
То, как концерт был построен, в какой-то момент напомнило мне качественный профессиональный сеанс психотерапии. Поздоровались, сблизились, сцепились в контакте, подошли к главному, рухнули оба в катарсис, прорвало до сладких судорог откровения, подчистую. Потом аккуратно расцепляемся, отстраиваемся друг от друга, собираемся в кучку, застегивая молнию каждый на своей скорлупе по отдельности... и Mademoiselle Chante Le Blues заканчивается рок-н-ролльным ритмом, ска, чечеткой, а на экране с инсталляциями мелькают черно-белые фото ее лица. Patricia Kaas, 1988, 1989...1991..2002..200...Встряхнись, соберись. Все совершенно ясно, mon cher. Я это я - пою, а ты это ты - тут сидишь. Все закончилось, 2008, вставай и иди. Живи свою жизнь. Живи же ее дальше, ведь в ней, оказывается, так много любви.
И все - темнота в зале, темнота на сцене. Публика хлопает. Сбивчиво, потрясенно, разношерстно, но весь зал. По сцене так же в темноте неспеша прошел кто-то, убирая стул и микрофонную стойку. Я хлопаю и думаю "Нет, только не выходи больше, Пат, не выходи, не надо, все, все закончилось, пожалуйста, больше не выходи, ведь это же все!...Или...не все?" И я понимаю, что - выйдет. Потому что свет в зале не включают. А потом сомневаюсь и думаю, что нет, не выйдет, и свет вот-вот загорится. И этот момент выйдет-не выйдет...да или нет, быть или не быть - это что-то невероятное. Это может создать только женщина. Мне стало ясно, что испытывают мужчины, когда влюбляются и ждут ответа..Мне стало понятно, что они называют женской загадкой..Черт, слова кондовые у меня, как у гопников даст-не даст. Мне кажется, что каждому мужчине это волнение знакомо.
Если бы она не вышла, она была бы профессионал. Профессионал сцены, шоу-бизнеса, профессионал катарсиса, наконец.
Но она женщина. Она вышла.
И пела еще много.
И танцевала босиком.
И стало ясно, что там, еще недавно, был ты, в своих невнятных проекциях, мути и тоски со дна души, а здесь - она. И ее невозможно не любить. И тебе легко любить, тебе ничего не мешает, потому что ты чист.