Мемуарные заметки Сёмы Штапского
10.
Дитя слова
Д. Н. Д.
На русский манер я называл ее Аришей.
Говорили мы в основном на языке ее буков и вязов, но иногда переходили и на мои родные осины. Помню, как в Париже, на фуршете в штаб-квартире ЮНЕСКО, не желая протискиваться к столу, плотно окруженному смокингами, она весело и повелительно крикнула:
- Сйома, доставай мне тарелка с черная икра и бокал водка наливай меня!..
Ее почему-то очень интересовали нравы нашей паскудной писательской среды. И когда я живописно повествовал о том, как пьяный стихотворец Р. дал в ЦДЛе по роже похмельному беллетристу Б., она хлопала в ладоши и радостно восклицала:
- Сйома, жалею, что ты только критикйоз! Ты бы получился неплохой прозомахер!
Я попытался неудачно скаламбурить:
- Критикйозы, Ариша, ходят по пабам, а прозомахеры - по бабам.
- Что есть побабам, Сйома? - спросила она, и не выслушав моего объяснения, восхитительно захохотала.
В последний раз я ее видел в Лондоне, на какой-то букеровской церемонии. Она уже была больна. Я подошел к ней, назвал Аришей и поцеловал ее сухое сморщенное запястье. Она беспокойно поглядела на меня, словно силясь вспомнить. Я перешел на русский. Лицо ее на мгновение озарилось светом узнавания, на одно лишь мгновение.
Но прекрасные глаза ее смотрели на меня участливо и нежно.