(no subject)
Вспоминаю маститого протоиерея в черном подряснике, который настолько выделяется из толпы, что кажется: священниками не становятся, а так и рождаются они с бородой и крестом на груди.
Но ведь будущих иереев тоже где-то учат. Теперь я знаю, где. В открытом стараниями епископа Пермского и Соликамского Иринарха Пермском духовном училище. Из него уже состоялось несколько первых выпусков.
Я несколько лет ходил по воскресеньям в храм, исповедовался и причащался. И наш батюшка сам обратил на меня внимание и предложил поступить в духовное училище. Сомнение в моей готовности стать на этот путь строго пресек:
- Если благочинный тебя благословляет, значит, на то воля Божия, - сказал благочинный Лысьвенского округа отец Алексей, подписывая бумагу. - Никуда не денешься.
Ну что ж, подумал я, поучусь немного, а там разберутся, что я не достоин быть священником, и с миром отпустят домой. (Сталин тоже в свое время в семинарии учился, даже совсем не к месту, как сейчас помню, подумал я...)
На экзаменах я прочитал текст на церковнославянском языке, вспомнил, какие бывают православные праздники, рассказал о царе Сауле и царе Давиде и написал сочинение о храмах в моем городе. В тот же день мне выдали черный семинарский френч и предоставили койку в общежитии училища.
...Сегодня моя очередь дежурить в храме, поэтому я не иду на завтрак. Прямо перед зданием училища стоит главный храм Пермского края - кафедральный собор, по каменным ступенькам которого я поднимаюсь в притвор. Через 15 минут, ровно в 8 часов утра, начнется богослужение.
Вместе со священником я захожу в алтарь храма, посреди которого стоит массивный, весь как бы окутанный незримым светом Святой престол. Где бы ты ни находился в алтаре, престол всегда притягивает взор. Я должен зажечь семисвечник перед службой. В это время отец Андрей, который сегодня будет служить литургию, читает молитвы на облачение, одевая епитрахиль, поручи и фелонь.
- Пора начинать, - говорит священник.
Я выхожу на солею и читаю из часослова...
В субботу за правой колонной в соборе расстилают ковер, на котором во время вечерней службы выстраиваются в ряд воспитанники училища.
На пять лет студенты уходят из мира, они отказываются от табака, от алкоголя, от плотских отношений до брака. В город отпускают редко и только днем на 1-2 часа. «Я так не смогу, - вспоминаю я слова восемнадцатилетнего Ивана К. из Лысьвы, которому я предложил сюда поступить. - Хоть я и православный, но не гулять с девушками пять лет - мне такого не выдержать». Вот почему народу сюда поступает немного.
На втором курсе, куда меня сразу зачислили, учатся всего шесть человек. Зато какие люди! За все время в училище я не был свидетелем ни одного серьезного конфликта между студентами, грубой ругани или драки. И это среди 17-25-летних парней, которые вынуждены все 24 часа проводить вместе!
На завтрак, обед и ужин студенты идут дружным строем. Среди первокурсников выделяется необычайно широкий в плечах бывший спортсмен Алексей К. Весело семнадцатилетним первокурсникам, один из них, забавляясь, начинает толкаться, как молодой бычок. Алексей осторожно берет его за бока, переворачивает вниз и медленно, словно контейнер со стеклянной посудой, опускает головой в сугроб. Такой священник, думаю я, станет неоспоримым авторитетом для всех уличных мальчишек своего района.
С 9 до 14.30 в училище идут уроки. Профессор В. А. Мишланов входит в класс, в котором всего три ученика. Из остальных - один болеет, двое находятся на послушаниях.
- Царю небесный, утешителю... - молится преподаватель вместе со студентами. И начинает урок церковно-славянского языка.
- Чтобы профессор вуза приходил на урок ради трех учеников! - удивляется после один из студентов. - Как будто в царской семье!
Неудивительно, что уровень преподавания языков (греческий, латинский, английский, церковно-славянский) в духовном училище выше, чем был у нас в университете, когда я в нем учился пятнадцать лет назад. Историю у нас вели лучше, но ведь и факультет был - исторический.
Самый необходимый для будущих священников предмет - литургика, которую ведет дьякон Андрей Тихомиров. Изучение последовательности и порядка богослужения, который меняется по суточному, недельному и годовому кругу.
- Это ваш будущий хлеб, - говорит преподаватель, заставляя выучивать наизусть длинные таблицы с последовательностью возгласов, ектений и стиховен.
Но больше всего запомнились лекции по догматическому богословию, которые на нашем курсе читал сам епископ Пермский и Соликамский Иринарх - ректор училища. В большом актовом зале епархии за одним столом сидят епископ Иринарх и четыре студента 2 курса. В полной тишине раздается голос владыки. И сразу чувствуется, что для него догматическое богословие - это не просто буква, но некая величайшая тайна приближения к Богу, доступная только для чистых сердцем, тайна, которой он посвятил жизнь. Эта живая вера епископа невольно передается и студентам, воспитывая их сильнее слов.
В ноябре на урок догматического богословия пришел профессор Московской духовной академии Н. К. Гаврюшин, целый час вместе с епископом Иринархом они объясняли нам, студентам-второкурсникам, тайны богословской науки.
За окном снова идет снег. Мы выходим на улицу. Я беру санки, полные снега, и тащу их на хоздвор. Уборка снега входит в число обязательных обязанностей студентов.
Намахавшись лопатой, мы снова собираемся в своей аудитории на самоподготовку. Читаем книги, делаем контрольные работы. Кто-то из студентов приуныл и начал роптать:
- Опять снег завтра пошлют убирать, а когда сочинение писать?
- Я думаю, что все это полезно для нашего смирения, - отвечает Алексей Поломошнов, которому и так достается больше всех послушаний. Почти каждый день он то убирает снег, то помогает сантехнику ремонтировать систему отопления, то моет туалеты. Но никогда не выказывает недовольства, да еще успевает хорошо учиться.
Но и при таком ангельском смирении и терпении у него есть своя отнюдь не ангельская проблема:
- Где бы найти невесту, будущую матушку? - мечтает Алексей. - В город отпускают редко, познакомиться с девушкой некогда.
Для того, чтобы студента рукоположили в священники, ему нужно жениться. Поэтому семинарист, в отличие от сверстника в миру, мечтает найти свою единственную и на всю жизнь.
- Но ведь студенты духовного училища завидные женихи, - спрашиваю я пятикурсников, для которых эта проблема особо остра. - Священникам нельзя разводиться, нельзя изменять жене. Они могут материально обеспечить и прокормить даже многодетную семью. Я слышал, что толпы девушек специально приезжают в Московскую семинарию, чтобы познакомиться с семинаристами?
- Так это в Москве, - смущаются «завидные женихи». - А у нас в Перми девушки почему-то так не считают...
Однако к пятому курсу большинство студентов все-таки успевают познакомиться с какой-нибудь барышней и вечером перед отбоем ведут долгие телефонные переговоры, разбредаясь в училище по всем углам с сотовыми трубками в руках. Так что не редкость, заглянув в темную аудиторию вечером, обнаружить спрятавшегося с телефоном студента, влюбленным голосом шепчущего что-то в трубку будущей матушке.
Есть среди нас и несколько уже женатых студентов, в том числе я. Мы самые большие нарушители спокойствия: к пятнице с лицами мучеников и с прошениями в руках, в которых просьба отпустить до понедельника домой, осаждаем дежурного по училищу. Начальство прозорливо понимает, что, если женатых не отпустить на выходные, они устроят не виданную еще в этих стенах массовую истерику, и, как правило, разрешают.
Днем после службы, пока я прибирался в алтаре, батюшка целых полчаса успокаивал рыдающую женщину.
- Она даже не исповедовалась, - рассказывал он мне потом, - просто пришла в храм со своим горем. Муж загулял и бросил семью с детьми. Увы, супружеская верность среди мирских людей сегодня - это уже не правило. И священник, который принимает исповедь, осведомлен об этом как никто другой. Когда вы после учебы попадете на приход, все свое время надо будет отдавать людям с их проблемами. Кого-то надо крестить, кого-то исповедовать. Ни на что другое времени у вас уже не останется.
Но студентам, к счастью, исповедовать пока никого не приходится, они обязаны тратить время на то, чтобы читать книжки. После ужина - второй час самоподготовки. Вечером в училище часто приходят профессиональные музыканты, чтобы учить будущих священников пению и ставить голос. В училище есть неплохой хор, которой дважды в неделю поет акафисты.
- До, ре, ми, фа, соль, ля... - старательно выводит на вечерней спевке первокурсник Борис, у которого в училище обнаружился прекрасный бас.
- Дома я был болен компьютером, - рассказывает Борис, - все время проводил за монитором, за компьютерными играми.
Несмотря на это, в училище у Бориса обнаружился не только голос, но и способность к учению.
Поиграть в компьютерные игры иногда можно перед отбоем, когда у студентов есть два часа свободного времени, во время которого они стирают одежду или смотрят телевизор. Но в 23.00 после отбоя все студенты, которые за день достаточно устают на послушаниях и на уроках, без понукания сами ложатся спать и быстро засыпают.
Самое страшное нарушение дисциплины, которое допустили студенты за время моего пребывания в училище, произошло, когда вечером после ужина двое первокурсников, в том числе Алексей К., засидевшись в столовой с добавкой, пришли в общежитие позже всех и оказались перед закрытой дверью. Пришлось лезть в окно. За это их лишили поездки домой на 10 дней в зимние каникулы.
Прошло три месяца. Я должен ехать домой к своей семье - перевожусь на заочное отделение. Не знаю, стану ли я когда-то священником. Но знание языков, психологии, истории лишним не бывает. А главное, что останется в памяти, - те удивительные люди, которых я встретил в училище. Ничего похожего на те страшилки, которые писали о дореволюционных семинариях Помяловский и Писарев, никаких драк, рукоприкладства, воровства или «дедовщины» в училище я не обнаружил.
Но ведь будущих иереев тоже где-то учат. Теперь я знаю, где. В открытом стараниями епископа Пермского и Соликамского Иринарха Пермском духовном училище. Из него уже состоялось несколько первых выпусков.
Я несколько лет ходил по воскресеньям в храм, исповедовался и причащался. И наш батюшка сам обратил на меня внимание и предложил поступить в духовное училище. Сомнение в моей готовности стать на этот путь строго пресек:
- Если благочинный тебя благословляет, значит, на то воля Божия, - сказал благочинный Лысьвенского округа отец Алексей, подписывая бумагу. - Никуда не денешься.
Ну что ж, подумал я, поучусь немного, а там разберутся, что я не достоин быть священником, и с миром отпустят домой. (Сталин тоже в свое время в семинарии учился, даже совсем не к месту, как сейчас помню, подумал я...)
На экзаменах я прочитал текст на церковнославянском языке, вспомнил, какие бывают православные праздники, рассказал о царе Сауле и царе Давиде и написал сочинение о храмах в моем городе. В тот же день мне выдали черный семинарский френч и предоставили койку в общежитии училища.
...Сегодня моя очередь дежурить в храме, поэтому я не иду на завтрак. Прямо перед зданием училища стоит главный храм Пермского края - кафедральный собор, по каменным ступенькам которого я поднимаюсь в притвор. Через 15 минут, ровно в 8 часов утра, начнется богослужение.
Вместе со священником я захожу в алтарь храма, посреди которого стоит массивный, весь как бы окутанный незримым светом Святой престол. Где бы ты ни находился в алтаре, престол всегда притягивает взор. Я должен зажечь семисвечник перед службой. В это время отец Андрей, который сегодня будет служить литургию, читает молитвы на облачение, одевая епитрахиль, поручи и фелонь.
- Пора начинать, - говорит священник.
Я выхожу на солею и читаю из часослова...
В субботу за правой колонной в соборе расстилают ковер, на котором во время вечерней службы выстраиваются в ряд воспитанники училища.
На пять лет студенты уходят из мира, они отказываются от табака, от алкоголя, от плотских отношений до брака. В город отпускают редко и только днем на 1-2 часа. «Я так не смогу, - вспоминаю я слова восемнадцатилетнего Ивана К. из Лысьвы, которому я предложил сюда поступить. - Хоть я и православный, но не гулять с девушками пять лет - мне такого не выдержать». Вот почему народу сюда поступает немного.
На втором курсе, куда меня сразу зачислили, учатся всего шесть человек. Зато какие люди! За все время в училище я не был свидетелем ни одного серьезного конфликта между студентами, грубой ругани или драки. И это среди 17-25-летних парней, которые вынуждены все 24 часа проводить вместе!
На завтрак, обед и ужин студенты идут дружным строем. Среди первокурсников выделяется необычайно широкий в плечах бывший спортсмен Алексей К. Весело семнадцатилетним первокурсникам, один из них, забавляясь, начинает толкаться, как молодой бычок. Алексей осторожно берет его за бока, переворачивает вниз и медленно, словно контейнер со стеклянной посудой, опускает головой в сугроб. Такой священник, думаю я, станет неоспоримым авторитетом для всех уличных мальчишек своего района.
С 9 до 14.30 в училище идут уроки. Профессор В. А. Мишланов входит в класс, в котором всего три ученика. Из остальных - один болеет, двое находятся на послушаниях.
- Царю небесный, утешителю... - молится преподаватель вместе со студентами. И начинает урок церковно-славянского языка.
- Чтобы профессор вуза приходил на урок ради трех учеников! - удивляется после один из студентов. - Как будто в царской семье!
Неудивительно, что уровень преподавания языков (греческий, латинский, английский, церковно-славянский) в духовном училище выше, чем был у нас в университете, когда я в нем учился пятнадцать лет назад. Историю у нас вели лучше, но ведь и факультет был - исторический.
Самый необходимый для будущих священников предмет - литургика, которую ведет дьякон Андрей Тихомиров. Изучение последовательности и порядка богослужения, который меняется по суточному, недельному и годовому кругу.
- Это ваш будущий хлеб, - говорит преподаватель, заставляя выучивать наизусть длинные таблицы с последовательностью возгласов, ектений и стиховен.
Но больше всего запомнились лекции по догматическому богословию, которые на нашем курсе читал сам епископ Пермский и Соликамский Иринарх - ректор училища. В большом актовом зале епархии за одним столом сидят епископ Иринарх и четыре студента 2 курса. В полной тишине раздается голос владыки. И сразу чувствуется, что для него догматическое богословие - это не просто буква, но некая величайшая тайна приближения к Богу, доступная только для чистых сердцем, тайна, которой он посвятил жизнь. Эта живая вера епископа невольно передается и студентам, воспитывая их сильнее слов.
В ноябре на урок догматического богословия пришел профессор Московской духовной академии Н. К. Гаврюшин, целый час вместе с епископом Иринархом они объясняли нам, студентам-второкурсникам, тайны богословской науки.
За окном снова идет снег. Мы выходим на улицу. Я беру санки, полные снега, и тащу их на хоздвор. Уборка снега входит в число обязательных обязанностей студентов.
Намахавшись лопатой, мы снова собираемся в своей аудитории на самоподготовку. Читаем книги, делаем контрольные работы. Кто-то из студентов приуныл и начал роптать:
- Опять снег завтра пошлют убирать, а когда сочинение писать?
- Я думаю, что все это полезно для нашего смирения, - отвечает Алексей Поломошнов, которому и так достается больше всех послушаний. Почти каждый день он то убирает снег, то помогает сантехнику ремонтировать систему отопления, то моет туалеты. Но никогда не выказывает недовольства, да еще успевает хорошо учиться.
Но и при таком ангельском смирении и терпении у него есть своя отнюдь не ангельская проблема:
- Где бы найти невесту, будущую матушку? - мечтает Алексей. - В город отпускают редко, познакомиться с девушкой некогда.
Для того, чтобы студента рукоположили в священники, ему нужно жениться. Поэтому семинарист, в отличие от сверстника в миру, мечтает найти свою единственную и на всю жизнь.
- Но ведь студенты духовного училища завидные женихи, - спрашиваю я пятикурсников, для которых эта проблема особо остра. - Священникам нельзя разводиться, нельзя изменять жене. Они могут материально обеспечить и прокормить даже многодетную семью. Я слышал, что толпы девушек специально приезжают в Московскую семинарию, чтобы познакомиться с семинаристами?
- Так это в Москве, - смущаются «завидные женихи». - А у нас в Перми девушки почему-то так не считают...
Однако к пятому курсу большинство студентов все-таки успевают познакомиться с какой-нибудь барышней и вечером перед отбоем ведут долгие телефонные переговоры, разбредаясь в училище по всем углам с сотовыми трубками в руках. Так что не редкость, заглянув в темную аудиторию вечером, обнаружить спрятавшегося с телефоном студента, влюбленным голосом шепчущего что-то в трубку будущей матушке.
Есть среди нас и несколько уже женатых студентов, в том числе я. Мы самые большие нарушители спокойствия: к пятнице с лицами мучеников и с прошениями в руках, в которых просьба отпустить до понедельника домой, осаждаем дежурного по училищу. Начальство прозорливо понимает, что, если женатых не отпустить на выходные, они устроят не виданную еще в этих стенах массовую истерику, и, как правило, разрешают.
Днем после службы, пока я прибирался в алтаре, батюшка целых полчаса успокаивал рыдающую женщину.
- Она даже не исповедовалась, - рассказывал он мне потом, - просто пришла в храм со своим горем. Муж загулял и бросил семью с детьми. Увы, супружеская верность среди мирских людей сегодня - это уже не правило. И священник, который принимает исповедь, осведомлен об этом как никто другой. Когда вы после учебы попадете на приход, все свое время надо будет отдавать людям с их проблемами. Кого-то надо крестить, кого-то исповедовать. Ни на что другое времени у вас уже не останется.
Но студентам, к счастью, исповедовать пока никого не приходится, они обязаны тратить время на то, чтобы читать книжки. После ужина - второй час самоподготовки. Вечером в училище часто приходят профессиональные музыканты, чтобы учить будущих священников пению и ставить голос. В училище есть неплохой хор, которой дважды в неделю поет акафисты.
- До, ре, ми, фа, соль, ля... - старательно выводит на вечерней спевке первокурсник Борис, у которого в училище обнаружился прекрасный бас.
- Дома я был болен компьютером, - рассказывает Борис, - все время проводил за монитором, за компьютерными играми.
Несмотря на это, в училище у Бориса обнаружился не только голос, но и способность к учению.
Поиграть в компьютерные игры иногда можно перед отбоем, когда у студентов есть два часа свободного времени, во время которого они стирают одежду или смотрят телевизор. Но в 23.00 после отбоя все студенты, которые за день достаточно устают на послушаниях и на уроках, без понукания сами ложатся спать и быстро засыпают.
Самое страшное нарушение дисциплины, которое допустили студенты за время моего пребывания в училище, произошло, когда вечером после ужина двое первокурсников, в том числе Алексей К., засидевшись в столовой с добавкой, пришли в общежитие позже всех и оказались перед закрытой дверью. Пришлось лезть в окно. За это их лишили поездки домой на 10 дней в зимние каникулы.
Прошло три месяца. Я должен ехать домой к своей семье - перевожусь на заочное отделение. Не знаю, стану ли я когда-то священником. Но знание языков, психологии, истории лишним не бывает. А главное, что останется в памяти, - те удивительные люди, которых я встретил в училище. Ничего похожего на те страшилки, которые писали о дореволюционных семинариях Помяловский и Писарев, никаких драк, рукоприкладства, воровства или «дедовщины» в училище я не обнаружил.