Из письма N.
"Милый друг!
Прости, что пишу тебе только два месяца спустя. Мне бывает очень трудно растворить свои мысли и чувства в нескольких строчках, которые так холодны и бездушны. Поверь, я не забыла. Пару раз даже набирала твой номер, но ком стоял в горле, и я боялась расплакаться, услышав знакомый голос. Нас разделяют аэропорта и время, проведённое вдали друг от друга, но я не забыла наши разговоры и обещания.
Пишу тебе, сидя в электричке. Ты наверное помнишь, как я с детства любила ездить в них. И я поминутно открываюсь от письма и всё также вглядываюсь в мелькающий пейзаж за окном. Люди в электричках стали казаться более грустными, или просто я научилась различать в их глазах этот неуловимый цвет печали?
Ты помнишь ту старую сосну, которая росла на песчаном обрыве вблизи одной из станций?! Она всё ещё там. Ни одна буря и ни одна гроза не сломимли её, и она так же продолжает расти, высвободив крепкие корни из земли. Я часто вспоминаю эту сосну и её жизнелюбие в минуты уныния, и становиться совестно, что мне есть чему поучиться у этого дерева. Пляж сегодня показался бы тебе совсем чужим. Тишина, бьющая по ушам, и ощущения замкнутого пространства, здесь непривычны. Изумлённый вопрос в глазах:"Извините, а кто украл море?" и непреодолемая сила, тянущая бежать по снегу за горизонт, заставляли забыть, что там, где я проходила, через пару недель будут о чём-то друг другу рассказывать волны.
Совсем скоро подъеду к городу. Там уже весна. Я недавно почувствовала её дыханье на кончиках ресниц. И уже пару дней, как в моей комнате поселилось два солнечных зайчика. А в твой город уже заглянула весна? Какая она?!
Искренне твоя N"
Стук колёс становился всё более спокойным. Электричка, купаясь в лучах послеполуденнного солнца, въезжала в шумный город.
Прости, что пишу тебе только два месяца спустя. Мне бывает очень трудно растворить свои мысли и чувства в нескольких строчках, которые так холодны и бездушны. Поверь, я не забыла. Пару раз даже набирала твой номер, но ком стоял в горле, и я боялась расплакаться, услышав знакомый голос. Нас разделяют аэропорта и время, проведённое вдали друг от друга, но я не забыла наши разговоры и обещания.
Пишу тебе, сидя в электричке. Ты наверное помнишь, как я с детства любила ездить в них. И я поминутно открываюсь от письма и всё также вглядываюсь в мелькающий пейзаж за окном. Люди в электричках стали казаться более грустными, или просто я научилась различать в их глазах этот неуловимый цвет печали?
Ты помнишь ту старую сосну, которая росла на песчаном обрыве вблизи одной из станций?! Она всё ещё там. Ни одна буря и ни одна гроза не сломимли её, и она так же продолжает расти, высвободив крепкие корни из земли. Я часто вспоминаю эту сосну и её жизнелюбие в минуты уныния, и становиться совестно, что мне есть чему поучиться у этого дерева. Пляж сегодня показался бы тебе совсем чужим. Тишина, бьющая по ушам, и ощущения замкнутого пространства, здесь непривычны. Изумлённый вопрос в глазах:"Извините, а кто украл море?" и непреодолемая сила, тянущая бежать по снегу за горизонт, заставляли забыть, что там, где я проходила, через пару недель будут о чём-то друг другу рассказывать волны.
Совсем скоро подъеду к городу. Там уже весна. Я недавно почувствовала её дыханье на кончиках ресниц. И уже пару дней, как в моей комнате поселилось два солнечных зайчика. А в твой город уже заглянула весна? Какая она?!
Искренне твоя N"
Стук колёс становился всё более спокойным. Электричка, купаясь в лучах послеполуденнного солнца, въезжала в шумный город.