ВЛАДИМИР ВЕНИАМИНОВИЧ БИБИХИН
Есть много, много людей, которым я хотел бы задавать вопросы. Но люди эти более не ходят по земле и вопросы остаются при мне. Я о многом так и не спросил его.
В моей жизни было не так уж много замечательных незабываемых встреч, это одна из них. Мы работали над книгой по истории культуры, над главой по Ренессансу. Появилась идея связаться с Бибихиным. У меня не было его телефона, и тогда я просто пришел на его лекцию о Хайдеггере, а после лекции попросил его работать с нами. Он согласился.
Эта глава сделана на основе вещи, которую он написал раньше - "Новый Ренессанс".
...Потом я иногда писал ему, после окончания работы, приходил на его лекции и даже однажды побывал у него в гостях, дома.
Помню ощущение легкости, которое оставлял он сам, его лекции, его работы. Его мысли о философии Хайдеггера - тонкое кружево, может быть слишком тонкое для меня: спустя семь лет я не смогу восстановить по памяти их содержание...
Владимир Вениаминович был близок к анархизму по взглядам, но, конечно, к мирному пацифистскому варианту христианского анархизма в духе Толстого. По моим представлениям он был чем-то вроде анархистского (либертарного) христианского социалиста. Он рассказал, что его отец во время или после гражданской войны жил под Тверью, в анархистской коммуне. Большевики коммуну разогнали, но память о ней отец пронес через всю жизнь как самое светлое свое воспоминание. Этот факт, отчасти, определил и идейные симпатии сына.
Впрочем его политические взгляды вряд ли можно назвать последовательными. Однажды мы заговорили о войне в Ираке и я сказал все, что я думаю по этому поводу. Бибихин вдруг резко вскинулся: "Саддама надо было остановить!" Видно, влияний "либеральной общественности", проамериканской и произраильской, не вполне избежал и он...
Он был очень болен - рак пищевода. Он был светлым и отрешенным человеком, может быть, просто готовился к переходу в иной мир и дела этого мира волновали его все меньше. А может он был таким всегда, не знаю.
Он ассоциируется у меня со стихом Зинаиды Миркиной, который я ему послал по мейлу, и который ему понравился:
О том, что душа предвечна,
О том, что душа бескрайна,
Мне тихо волна лепечет,
Да чайка взболтнет случайно.
Вот так пролетит над морем,
Пространство крылом прорежет
И крикнет, всей шири вторя.
Что дух, как простор, безбрежен.
А если совсем не слушать,
Что чайка и море скажут,
Закрыть и отрезать душу
От Бога, то - смерть на страже.
Нам облако на закате
Поет про блаженный остров...
Но вечность легко утратить,
Стать смертными очень просто...
То было удивительное время, когда я работал с такими людьми, как Евгений Торчинов, Арон Гуревич, Владимир Бибихин, Эрих Соловьев и (несколько позже) Ирина Свенцицкая и Сергей Павлюченков* . Все они, кроме Эриха Соловьева, уже ушли...
Примечание
*О Сергее Павлюченкове тут
http://shraibman.livejournal.com/724272.html