Грустный еврейский гений
О, я хочу безумно жить:Всё сущее - увековечить,
Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!
А.Блок
Улетающий в черную дыру сперматозоид в ужасе: "боже, боже, а если наш хозяин - гомосексуалист? А если он мастурбирует, что тогда? И вообще, какие они, эти яйцеклетки, их кто-нибудь видел? А если..."
Но отступать уже невозможно, да и некуда.
...Дух гениальности, покинувший живопись и литературу, все еще обитает в кинематографе - единственном виде искусств, все еще доступном жителям планеты. По странной прихоти этот дух вселился в невзрачного человечка с офигительными глазами. Посмотрите в глаза Вуди, когда он на сцене. Вы утоните в этой мягкой глубине, как тонут в ней уже 40 лет лучшие актрисы Голливуда.
Вуди банален. Он, хоть и умеет хорошо острить, никогда не мог бы претендовать на оригинальность идеи, за исключением, быть может, единственной по настоящему оригинальной и от того стоящей особняком киноленты - Зелиг.
Смерть и любовь - что может быть банальнее? Бесконечные романы, интриги и интрижки, пополам с плохо скрываемым или вовсе не скрываемым страхом смерти. А то мы не знали, что нет ничего сильнее, чем страсть. Что она наполняет смыслом убогое существование. Что вселенная, знаете ли, не статична, и самые возвышенные чувства, вместе с не очень возвышенными, гаснут и тускнеют. Что когда они гаснут и тускнеют, не остается ничего, кроме страха смерти и пустоты бессмысленного существования. Все это известно со времен первых людей. Но отчего же тогда не скучно и не пошло?
Вуди честен. Посмотрите на него и увидите себя. Собственную жизнь, раздробленную на фрагменты,эпизоды, новеллы. Он, может быть, и не погружается сильно глубоко в натуралистические подробности (да и зачем, он же не Бруно какой-нибудь), но он не брезглив.
Еврейский гений - самая далекая от еврейства вещь на свете. Он универсален. Он - ни что иное, как попытка, вырвавшись из мира бруклинских синагог, в которых деловые люди обсуждают кошерность очередных сделок, достичь всеобщего. Вот почему он всегда будет смеяться над пошлостью. И всегда будет грустить из-за невозможности вырваться за ее пределы.
И когда-нибудь,благодаря ему, невозможное станет возможным.