Актуальность революционно-народнической традиции.
Марлен Инсаров
Мария Александровна Спиридонова
В отличие от марксизма и анархизма, русское революционное народничество 1850-1920-х годов не имело непосредственных продолжателей. Это стало одной из причин того, что его идейное наследие оказалось прочно забытым. В лучшем случае, симпатизировавшие ему люди ограничивали его значимость ролью героического морального примера, собственно же народническая теория считалась чем-то глубоко архаическим и не имеющим значения для современной борьбы за социальную революцию.
Такая оценка является ошибочной. Как осуществленный народниками анализ российского капитализма, так и народническое понимание социальной революции и ее движущих сил сохраняют непосредственную актуальность для революционных социалистов современности.
Наш враг - русский и мировой капитализм - это тот же враг, с которым вели борьбу революционеры-народники. Современный русский капитализм воспроизвел все пороки традиционного русского капитализма. Как и 100 лет назад, из трудового народа России все жизненные соки высасывает двуглавый монстр самодержавной бюрократии и паразитической буржуазии. Именно революционеры-народники первыми в современной истории России вступили в смертный бой с этим двуглавым монстром, и они же первыми поняли его природу.
Революционеры - народники первыми не только в России, но и во всем мире проанализировали специфику периферийного, зависимого капитализма. Специфика эта состоит в решающей роли государства в процессе накопления капитала, в тесном сращивании и переплетении самодержавной бюрократии и буржуазии, в зависимости этой последней от самодержавного государства.
Как показали народники, капитализм не развивался в России „естественно”, из мелкотоварного производства, но насаждался сверху самодержавием, которое облагало крестьян непосильными налогами, буквально железной рукой загоняло их в рынок, а полученные за счет налоговой эксплуатации крестьян средства (кроме той их части, которую пожирало само) передавало буржуазии. Ведущий народовольческий теоретик Лев Тихомиров (впоследствии ставший ренегатом) писал в 1879г.:
«Наше государство - совсем не то, что государство европейское. Наше правительство - совсем не комитет от господствующих классов, как в Европе, а самостоятельная, для самой себя существующая организация, иерархическая, дисциплинированная ассоциация, которая держала бы народ в экономическом и политическом рабстве даже в том случае, если бы у нас не существовало никаких эксплуататорских классов. Наше государство владеет, как частный собственник, половиной русской территории; большая половина крестьян - арендаторы его земель; по духу нашего государства все население существует, главным образом, для него. Государственные повинности поглощают весь труд населения и - характерная черта - даже в карманы биржевиков и железнодорожников крестьянские гроши стекаются через государственное казначейство. Создавая и поддерживая всякую эксплуатацию, сжимая и поддерживая всю страну в своих железных когтях, подавляя всякую жизнь, мысль и инициативу, наше государство представляет что-то вроде тех сказочных чудовищ, которых умилостивливали человеческими жертвами и для борьбы с которыми нужно было особое вмешательство небесных сил...
История создала у нас на Руси две самостоятельные силы: народ и государственную организацию. Другие социальные группы и поныне у нас имеют самое второстепенное значение. Наше дворянство, например, вытащенное на свет божий за уши правительством, оказалось, однако, несмотря на все попечения решительно неспособным сложиться в прочную общественную группу и, просуществовав едва сотню лет, ныне совсем стушевалось, расплылось и слилось отчасти с государственной организацией, отчасти с буржуазией, отчасти так, неизвестно куда девалось… В настоящее время наша буржуазия составляет… не более, как ничем не сплоченную толпу хищников, она не выработала еще ни сословного самосознания, ни миросозерцания, ни солидарности… Наш буржуа - не член сословия, а просто отдельный умный и неразборчивый в средствах хищник, который в душе сам сознает, что действует не по совести и правде. Без сомнения, это - явление временное,… если буржуазию не подсечет в корне общий переворот наших государственных и общественных отношений. Мы думаем, что он очень возможен, и если он действительно произойдет, то буржуазия наша так же сойдет со сцены, как сошло дворянство, потому что она, в сущности, создается тем же государством.
Создается она государством отчасти вполне сознательно и преднамеренно, отчасти является как неизбежное последствие тех условий, в которые государство вгоняет народ и которые не могут не выдвигать из массы хищническое кулацкое сословие.
Вызывая появление буржуазии самим фактом своего существования, современное государство в отдельных случаях и совершенно сознательно вытягивает ее в люди. Вспомним историю нашей промышленности. Создавались даже такие отрасли фабричного производства, которые и поныне живут только покровительственным тарифом, например, хлопчатобумажная, убившая народные кустарные промыслы. Целые княжества создавались для горнозаводчиков, и сотню лет население Урала было отдано в рабство капиталистам, не умевшим вести дело даже так, как вели дело сами рабочие, оставаясь без хозяев (при Пугачеве). Железнодорожное дело представляет у нас также единственные в мире картины: все дороги построены на мужицкие деньги, на деньги государства, неизвестно зачем раздарившего сотни миллионов разным предпринимателям. [как видим, все это как будто сейчас сказано!] Точно также мужицкое золото лилось из пустого кармана правительства для поддержания биржевых спекуляций. Эта отечественная нежность правительства по отношению к буржуазии - факт, требующий вовсе не доказательства, а только указания, и мы указываем на него для того, чтобы лучше оттенить то обстоятельство, что у нас не государство есть создание буржуазии, как в Европе, а наоборот, буржуазия создается государством...
Самостоятельное значение нашего государства составляет факт чрезвычайно важный, потому что, сообразуясь с ним, деятельность социально - революционной партии должна принять совершенно особый характер. Россия, собственно говоря, представляет нечто вроде обширного поместья, принадлежащего компании под фирмой «Русское государство». Экономическое и политическое влияние, экономический и политический гнет здесь, как и быть должно, сливаются и сводятся к одному юридическому лицу - к самой этой компании. При таких условиях политическая и экономическая реформы становятся так же совершенно неотделимы друг от друга и сливаются в один общегосударственный переворот. Непосредственным источником народных бедствий, рабства и нищеты является государство… Современное государство действительно самый страшный, самый крупный враг и разоритель народа во всех отношениях» («Народная воля» в документах и воспоминаниях. М., 1930, сс. 58, 34-36).
Зависимость русской буржуазии от самодержавия, от бюрократического государства делала и делает невозможной в России чисто буржуазную революцию. И в 19 веке, и сегодня русская буржуазия нежизнеспособна без покровительства самодержавного деспотизма, играющего ключевую роль в накоплении капитала в России. Крупнейший народнический теоретик Н.К. Михайловский писал: „На Западе самодержавие для буржуазии помеха, в России - опора” и пояснял это так „Чем самодержавнее исправник [мент], тем кулаку легче грабить”.
Русская буржуазия никогда не была революционной и очень редко бывала оппозиционной. Русский либерализм всегда был либерализмом „применительно к подлости”. Именно из-за зависимости русской буржуазии, русского капитализма от самодержавного государства настоящими демократами, настоящими борцами за власть народа в России были и могут быть только социалисты - и только революционеры.
Именно революционеры -народники первыми поняли, что революция в России может быть только двойной революцией - революцией как против бюрократического самодержавия, военщины и полицейщины, так и - одновременно с этим, сразу, без этапов - революцией против капитализма, против буржуазии. В этой революции трудовому народу не приходится рассчитывать на союз с какой-либо из групп эксплуататоров, но приходится рассчитывать только на самого себя.
От последующих марксистов народников отличало в том числе и понимание движущих сил социальной революции. Марксисты считали промышленных рабочих самым революционным классом, если не единственной, то ведущей силой социальной революции. В отличие от них революционные народники отстаивали идею, что социальная революция будет делом равноправного союза промышленных рабочих, трудящихся крестьян (кулаков они совершенно справедливо причисляли не к крестьянству, но к буржуазии) и трудовой интеллигенции. Все эти группы, по мнению народников, принадлежали к одному трудящемуся классу, все они эксплуатировались - хотя и в разных формах - капиталом и государством.
Прошедшие 100 лет не подтвердили правоту марксистской позиции в вопросе о том, что промышленные рабочие являются самым революционным классом и что их революционность автоматически растет с развитием капитализма. И если крестьянство как класс фактически отсутствует в России и на Украине (хотя для таких стран, как Бразилия, Китай или Индия. проблема союза робочих и крестьян в революции сохраняет свою актуальность), то современные промышленные рабочие окружены огромным морем эксплуатирумых и обездоленных: безработных, полубезработных, т.н. самозанятых и т.д. и т.п. Пролетарская революция может быть делом лишь всего класса пролетариев, класса лишенных власти и собственности работников, независимо от особенностей их труда и от того, в каких именно формах буржуазия высасывает из них все соки.
И промышленные рабочие, и пролетарии хайтека, и самые низы пролетарских масс - все они необходимы для свержения ненавистного эксплуататорского строя, без участия какой-либо из этих категорий социальная революция невозможна. И первыми это поняли народники.
Если среди марксистских социал-демократов преобладало представление, что социализм означает передачу средств производства в руки государства, то народники выступали не за национализацию, а за социализацию, не за огосударствление средств производства, а за их обобществление, за то, чтобы производством после революции управлял не чиновничий аппарат, но рабочие союзы и крестьянские общины, договаривающиеся между собой об общих делах и организующие планирование снизу. Подмена социализма государственным капитализмом очень рано подверглась критике со стороны народников. Уже в написанной в 1902г.
Программе ПСР говорилось:
«…ПСР предостерегает рабочий класс против того «государственного социализма», который является отчасти системой полумер для усыпления рабочего класса, отчасти же - своеобразным государственным капитализмом, сосредотачивая различные отрасли производства и торговли в руках правящей бюрократии ради ее фискальных и политических целей».
В августе 1918 г. активист Союза эсеров-макисмалистов (ССРМ) Светлов писал:
«Мы являемся противниками государственного капитализма, в который ныне вырождается национализация промышленности, ибо и государственный капитализм вырождается, в свою очередь, в систему государственной эксплуатации и подчинение рабочего класса такому сильному и мощному орудию порабощения, хотя бы по названию оно и было трудовым, а не капиталистическим. Трудовое государство без самодеятельности и творчества трудящихся - это абсурд» (Союз эсеров-максималистов. Документы. Публицистика. 1906-1924 годы. М., 2002., с. 172).
В 1919 г. другой максималист, Нестроев указывал на опасность, которая возникнет для социалистического движения из отождествления огосударствления с социализмом:
«…вырастает…грозное для судеб социализма представление в умах неразвитых широких масс о центральной власти, стоящей над народом и управляющей производством, и работнике, продающем этой власти свою рабочую силу, как раньше он продавал свою силу буржуазии» (там же, с. 265).
Социалисты - народники были революционерами. Они прекрасно понимали, что победа революции невозможна без беспощадной борьбы с буржуазией, без подавления отчаянного сопротивления эксплуататорских классов. Однако они считали, что это подавление должно быть делом не государства, не обособленного от народных масс управленческого и карательного аппарата, воспроизводящего всю старую мерзость и становящегося питомником новых эксплуататоров и паразитов, но делом самих вооруженных трудящихся, их общих собраний и подконтрольных общин собраниям Советов . Именно такое понимание власти трудящихся в революционный период еще в 1870-е годы отстаивал крупнейший теоретик революционного народничества П.Л. Лавров, и именно такое понимание было присуще в начале 20 века Союзу эсеров-максималистов (ССРМ) и Партии левых эсеров (ПЛСР).
Именно ССРМ уже во время революции 1905г. первой из революционных организаций увидел в Советах организационную форму социалистического преобразования мира. Именно ПЛСР и ССРМ во время Великой Революции 1917 - 1921гг. упорно отстаивали Советскую власть против как буржуазного парламентаризма, так и не менее буржуазной партийной диктатуры. Лидер ПЛСР Мария Спиридонова писала осенью 1918г. о Советской власти:
„Власть Советов - это при всей своей хаотичности большая и лучшая выборность, чем все учредилки думы и земства. Власть Советов - аппарат самоуправления трудящихся масс, чутко отражающий их волю, настроения и чаяния. И когда каждая фабрика, каждый завод и село имели право через перевыборы своего советского делегата влиять на работу государственного аппарата и защищать себя в частном и общем смысле, то это действительно было самоуправлением. Всякий произвол и насилие, все грехи, естественные при первых попытках массы управлять и управляться, легко излечимы, т.к. принцип не ограниченной никаким временем выборности и власти населения над своим избранником даст возможность исправить свого делегата радикально, заменив его честнейшим и лучшим, известным по всему селу и заводу... Для того, чтобы Советская власть была чутка, барометрична и спаянна с народом, нужна беспредельная свобода выборов, игра стихий народных, и тогда-то и родится творчество, новая жизнь, новое устроение и борьба. И только тогда массы будут чувствовать, что все происходящее - их дело, а не чужое. Что она сама, масса, творец своей судьбы, а не кто-то ее опекает, и благотворит, и адвокатит, как в учредилке и других парламентарных учреждениях, и только тогда она будет способна к безграничному подвигу” (К.В. Гусев. Эсеровская богородица. М., 1992, сс. 129 - 130).
Революционные народники не отрицали инициативной роли революционного меньшинства и революционной организации. Однако, на их взгляд, революционная организация, чтобы не перестать быть революционной, не должна командовать пролетариатом. Максималист Нестроев писал о позициях ССРМ:
“Максимализму чуждо стремление управлять массами, подменять программу народного максимализма программным максимализмом своей организации, ибо для него “освобождение рабочих - дело самих рабочих” - не звук пустой, не лозунг для вовлечения масс в борьбу для захвата власти и проведения затем своей программы, а девиз самоосвобождения, который, претворяясь в жизнь, только и может привести к победе социальной революции. Наша роль сводится только к роли помощников народных, к роли агитаторов и проповедников максимализма через наши организации, должных влиять на стихийное движение народа, направлять его на путь творчества новых, справедливых форм общественной жизни, влиять на народ примером, опытом и жизнью своею, сливаясь с ним, входя в организации, созданные самим народом, работая с ним на поле, на заводе, на фабрике и в казарме, пока она существует” (Союз эсеров-максималистов. Документы. Публицистика. 1906-1924 годы. М., 2002.,,, сс. 269-270).
Иначе говоря, максималисты считали, что революционная организация должна быть руководителем пролетариата, влияющим на него посредством убеждения и примера, а не управителем над пролетариатом, воздействующим на него принуждением и подкупом; должна являться самой решительной, смелой и дальновидной частью пролетарского класса, увлекающей за собой весь класс, а не стоящим над пролетариатом слоем новых начальников и господ. „Власть Советам, а не партиям!” - на таких позициях стояли ПЛСР и ССРМ во время Великой Революции 1917-1921гг.
Беззаветные борцы за Советскую власть и Октябрьскую революцию, революционные народники из ПЛСР и ССРМ были первыми, кто подверг критике их бюрократическое перерождение. М. Спиридонова в „Открытом письме ЦК РКП(б)” (ноябрь 1918г.) писала:
„Октябрьская революция, в которой мы шли вместе с вами [большевиками], должна была кончиться победой, т.к. основания и лозунги ее объективно и субъективно необходимы в нашей исторической действительности, и они были дружно поддержаны трудящимися массами. Это была действительно революция трудящихся масс, и Советская власть буквально покоилась в недрах ее...
Но ваша [большевиков] политика объективно оказалась сплошным надувательством трудящихся.
Вместо социализированной промышленности - государственный капитализм и капиталистическая государственномсть; принудительно-эксплуатационный характер остается, с небольшой разницей насчет распределения прибыли - с небольшой, т.к. ваше многочисленное чиновничество в этом строю сожрет больше кучки буржуазии...”(К.В. Гусев. Эсеровская богородица. М., 1992, с. 127).
В феврале 1922г. Объединение левого народничества, куда вошли ССРМ и часть ПЛСР, давали следующую характеристику нэпа:
«Нэп ставит Советскую Россию в ряды буржуазно-капиталистических государств с тем лишь различием, что хозяйство этих стран развивается при наличии политических свобод, до сих пор не признанных диктатурой РКП, что роднит Советскую Россию со странами самодержавными и бюрократическими» (Союз эсеров-максималистов..., с. 371).
Вот как описывало Объединение левого народничества двусмысленное положение РКП, «играющей двойственную классовую роль государства-хозяина-работодателя и в то же время пытающейся быть выразительницей воли трудящихся масс; роль насадителя капиталистических отношений в России и в то же время - борца с буржуазией и нэпманами за рабочие интересы; роль государства-капиталиста, с одной стороны, эксплуатирующего деревню путем бесчисленных денежных и натуральных, прямых и косвенных трудпродгужналогов, с другой стороны, пытающейся восстановить сельское хозяйство; роль мнимого защитника интересов деревенской бедноты при одновременной ставке на отрубника, на крепкого столыпинского мужика; наконец, роль буржуазного дипломата, заигрывающего с Муссолини, Кемаль-пашой и Эррио и в то же время подготавливающего через Коммунистический Интернационал мировую социалистическую революцию...
В этих условиях отхода правящей РКП от октябрьских позиций, левонародничество становится единственной программой и идеологией, верной лучшим октябрьским заветам, идеалам перманентной социалистической революции» (там же, сс. 389, 375).
Делу Октябрьской революции, делу освобождения трудового народа от эксплуатации и гнета революционные народники из ПЛСР и ССРМ остались верны до конца, За это освобождение погибли от рук белогвардейцев левые эсеры - лидеры Донревкома Подтелков и Кривошлыков, левые эсеры - бакинские комиссары Везиров и Петров, за него принял мученическую смерть в застенках белой контрразведки максималист Василий Неррис, бросивший бомбу в белогвардейского атамана Семенова, за него были расстреляны сталинским режимом Спиридонова и Измайлович...Учиться на примере их борьбы, их подвигов и их ошибок необходимо всем нам...
Закончить статью хотелось бы словами из уже цитированного Открытого письма ЦК РКП(б)" Марии Спиридоновой:
"Социализм должен осуществиться, т.к. этого требуют интересы огромного большинства трудящихся, т.к. капиталистическое развитие подготовило почву и укрепило класс, непосредственно заинтересованный в социализме - он должен быть, как неизбежный результат всей теперешней исторической катастрофы. Это научное обоснование социалистической веры не может быть поколеблено никакими неудачами, но она имеет и идеалистические, иррациональные корни. Вера в социализм есть вместе с тем вера в лучшее будущее человечества, в добро, правду и красоту, в прекращение всех форм гнета и насилия, в осуществление братства и равенства на земле...
Наша партия левых социалистов-революционеров интернационалистов единственно последовательная и стойкая интернационалистическая партия. Партия крестьян и рабочих, партия власти Советов, свободно выбранных трудящимися. Партия непримиримой борьбы с богачами и угнетателями всех стран, партия, не запятнавшая себя соглашательством ни с какой буржуазией, ни с каким империализмом, не загрязнившая своих рук использованием старого аппарата сыска и насилия буржуазной государственности, партия светлой, могучей веры в социализм и Интернационал, имеет огромное будущее.
Истребить ее невозможно ни вам [большевикам], ни временной реакции, т.к. и она, и ее идеи живут в массах, коренятся в глубинах их психологии, и революционное мировое возрождение всего человечества неминуемо произойдет под знаком ее Идеи, идеи освобождения Человеческой Личности..." (К.В. Гусев. Эсеровская богородица. М., 1992, сс. 137, 144).