Шри Ауробиндо Гхош о Человеском Единстве и Местных Культурах
Удивительное почти буквальное совпадение здесь взглядов ША с идеями анархистского мыслителя, сторонника неавторитарного социализма и федерализма, специалиста по национальному вопросу Рудольфа Рокера, жившего в ту же эпоху.
Нужно помнить, что социальное и политическое единство само по себе не всегда еще благо; оно может обладать какой-то ценностью только если пытается достичь (в той мере, в которой ему позволяют возможности и принципы его устройства) более совершенной, богатой, счастливой и полноценной жизни, и индивидуальной, и общественной. Но вряд ли можно надеяться на то, что громадные государства и империи, даже такие, которые добились определенной монолитности и хорошей организованности общества, будут непременно стремиться к процветанию и благосостоянию своих граждан. Опыт человечества свидетельствует, скорее, об обратном. Общественная жизнь, по-видимому, более свободна и плодотворна, более разнообразна и полноценна там, где она ограничена небольшими пространствами и относительно простыми формами.
Если мы обратимся к известному нам историческому прошлому, то обнаружим, что самые интересные и содержательные периоды, особые явления человеческой жизни, оставившие после себя наиболее ценные результаты, приходятся на страны и эпохи, отмеченные примерами создания таких небольших центров, которые несмотря на взаимное влияние, все же оставались независимыми, не связанными узами единого государства. Так, современная Европа развитием своей цивилизации в значительной степени обязана трем решающим событиям человеческой истории: религиозной жизни племенного союза, именовавшего себя Израилем, и, в частности, немногочисленному народу евреев; яркой и многогранной жизни небольших городов-государств Греции; похожей на нее, но несколько более ограниченной, артистической и интеллектуальной жизни средневековой Италии. (…)
Вместе с тем не был совершенным сам принцип устройства малых городов-государств или местных культур, вынуждая создавать общности более крупного масштаба. Именно его несовершенство обусловливало их недолговечность, нередко отсутствие порядка в жизни, а также беззащитность против яростных атак со стороны превосходящих их размерами соседей, равно как и неспособность к широкому распространению материального благополучия. Поэтому такая ранняя форма общественной жизни постепенно исчезала и вытеснялась более сложными типами устройства наций: царствами, или королевствами, и империями.
Мы должны обратить внимание на то, что наиболее интенсивная жизнь была характерна для союзов и объединений малых народов, а не для огромных государств, не для гигантских империй. Общественная жизнь, рассеянная на слишком больших пространствах, теряет, по-видимому, в интенсивности и плодотворности. Жизнь Европы - это прежде всего жизнь Англии, Франции, Нидерландов, Испании, Италии, мелких княжеств Германии: именно здесь истоки всей ее последующей цивилизации и ее прогресса, а не в грандиозных по своим масштабам Священной Римской и Российской империях. То же явление мы обнаружим в социальной и политической жизни, если сравним достаточно интенсивную деятельную жизнь Европы, представленную немного численными народами, плодотворно влиявшими друг на друга, стремительно развивавшимися быстрыми шагами, иногда даже скачками, с жизнью многолюдной Азии; с ее долгими периодами неподвижности, на фоне которых возникавшие время от времени войны и революции казались мимолетными, преходящими и, как правило, малопродуктивными эпизодами; с ее веками религиозных, философских и художественных грез; с ее склонностью ко всевозраставшей обособленности, приведшей в конце концов к застою внешней жизни.
Не все, надо отметить, государства подобного типа отличались энергичной плодотворной жизнью. Но те из них, для которых она все же была свойственна, добивались успеха за счет того, что неким искусственным образом сосредоточивали свои жизненные силы в определенном месте, центре или столице - в Лондоне, Париже, Риме… Таким образом Природе, стремящейся к преимуществам более сложно организованной жизни и более совершенного единства, удавалось в какой-то мере сохранить ту ценную для нее возможность плодотворной концентрации своих усилий на небольшой территории и во взаимосвязанной деятельности, которая была в ее распоряжении в более простой системе города-государства и небольшого царства, или королевства. Но такой успех достигался за счет остальных частей общества - округов, провинциальных городов, деревень - вынужденных довольствоваться однообразной, невзрачной и сонной жизнью, так разительно непохожей на ослепительную жизнь urbs, или метрополии.
Историческим примером организованного единства, превосходящего пределы одной нации, может служить Римская Империя; ее преимущества и недостатки оказываются совершенно типичными. Ее преимущества заключались в достойной восхищения организованности, в способности поддерживать мир, полную безопасность, порядок и материальное благополучие; недостатком же ее было то, что индивидуальность, город, провинция жертвовали своей независимой жизнью и превращались в детали одного механизма: их жизнь утрачивала свой колорит, богатство и разнообразие, свободу и торжество творческих порывов. Мощная, великолепная организация - и угасшая, подавленная и загнанная в тень индивидуальность. В итоге от принижения и ослабления роли индивидуальности весь громадный механизм медленно и неуклонно теряет свою, поддерживающую его постоянство жизнеспособность и гибнет во всевозрастающем застое. Начинает гнить, несмотря на внешнюю целостность и неприкосновенность, сама структура и при первом же ударе извне трещит по швам и рушится. (…)
Теперь нам может быть ясно, к чему ведет социальное, административное и политическое объединение человечества, о котором сегодня мечтают некоторые. Потребуется громадная и мощная организация, и под ее губительной властью окажутся и индивидуальная, и местная жизнь; они будут обречены на упадок, прозябание и медленную смерть - подобно растению, лишенному дождя, ветра и солнца. Человечеству же такое объединение сулит, после вполне вероятного всплеска приятной и удовлетворяющей его активности вначале, долгий период реакции, усиливающегося застоя и неизбежного разложения.
И все же единство человечества, по всей видимости, предрешено общим замыслом Природы; оно должно непременно возникнуть, но только в совсем других условиях и при таких надежных гарантиях, которые позволят человечеству уберечь в целости и сохранности сами основы своей жизненности - в единстве сохранить богатство разнообразия.
(из книги "Идеал человеческого единства")