(no subject)
Графиню Кашкадамову в середине июля с официальным дружественным визитом посетила ее давнишняя польская приятельница Катаржина Жвачка. В советское время они дружили еще по партийной линии, а с началом перестройки предприимчивая полячка стала возить графине шикардосные видеомагнитофоны зарубежной лепки, которые Кашкадамова триумфально продавала министерским женам. В глухое время ломки цивилизаций и темных фонарей на улицах дружба Кашкадамовой и Жвачки крепла нехитрым промыслом: бездонные чемоданы Катаржины хранили последний писк польской трикотажной моды, в которых звезды отечественной эстрады появлялись на заключительных концертах фестиваля Песня года.
К приезду Жвачки Кашкадамова готовилась с особой тщательностью. Фрося перемывала Ломоносовские сервизы и проветривала все наряды графини, а сама Кашкадамова распаривала лицо по три раза на дню и ходила по дому в огурцах. Когда в квартире наконец раздавался звонок, графиня роняла на себя пару капель «Красной Москвы» и, распахивая объятия, плыла на встречу своей польской подруге. Едва смолкали первые радостные возгласы и подсыхали слезы, как Кашкадамова влекла Катаржину на кухню, где Фрося уже расставляла кофейные чашки и раскладывала ромашкой печенье-курабье.
Окончив чаепитие, подруги, взявшись за руки, легкой трусцой пробежались по коридору. «Аутобус … червоны…, - напевала Жвачка, входя в отведенную ей комнату как в порт. «Пжез улице мэго мяста мкне”, - подхватила Кашкадамова и элегантным пике пошла на посадку к уже разобранным Фросей чемоданам. Усевшись, графиня начала прощупывать хищным взглядом свертки, пока не зацепилась взглядом за блестящую видеокассету. «Пятая серия Лёлека и Болека!» - Кашкадамова едва сдерживала слезы и не знала, кого заключать в объятия - долгожданный артефакт польской мультипликации или свою подругу. «Пустяк! Зобачь, колежанка, что я тебе привезла!» - Жвачка протягивала графине нитку янтарных бус. Не в силах сдержать эмоций, графиня яблочком прошлась по комнате, а ночью аккуратно сложила балтийское украшение в коробку из-под талька.
Неделя пролетела незаметно. Подруги успели обернуться Красной стрелой и навестить старую польскую знакомую Жвачки из Петербурга Пьеху, сходили на новый спектакль Театра зверей Натальи Дуровой, выбрались на дискотеку в Измайловском парке. Близился час расставания. Упаковывая люстру Чижевского, приготовленную в подарок Катаржине, графиня смахнула слезу. Затем сняла с шеи янтарное ожерелье. «Вот чертовка, - решила Кашкадамова, - знает же, польская манда, что я предпочитаю жемчуга! Так нет, все свою бижутерию тащит! В следующий раз вместо подарков дам только подержаться за микояновскую сосиску.» Закопав янтарные побрякушки в детали подаренной люстры, графиня смачно плюнула на этикетку и с прямой спиной удалилась на балкон.
К приезду Жвачки Кашкадамова готовилась с особой тщательностью. Фрося перемывала Ломоносовские сервизы и проветривала все наряды графини, а сама Кашкадамова распаривала лицо по три раза на дню и ходила по дому в огурцах. Когда в квартире наконец раздавался звонок, графиня роняла на себя пару капель «Красной Москвы» и, распахивая объятия, плыла на встречу своей польской подруге. Едва смолкали первые радостные возгласы и подсыхали слезы, как Кашкадамова влекла Катаржину на кухню, где Фрося уже расставляла кофейные чашки и раскладывала ромашкой печенье-курабье.
Окончив чаепитие, подруги, взявшись за руки, легкой трусцой пробежались по коридору. «Аутобус … червоны…, - напевала Жвачка, входя в отведенную ей комнату как в порт. «Пжез улице мэго мяста мкне”, - подхватила Кашкадамова и элегантным пике пошла на посадку к уже разобранным Фросей чемоданам. Усевшись, графиня начала прощупывать хищным взглядом свертки, пока не зацепилась взглядом за блестящую видеокассету. «Пятая серия Лёлека и Болека!» - Кашкадамова едва сдерживала слезы и не знала, кого заключать в объятия - долгожданный артефакт польской мультипликации или свою подругу. «Пустяк! Зобачь, колежанка, что я тебе привезла!» - Жвачка протягивала графине нитку янтарных бус. Не в силах сдержать эмоций, графиня яблочком прошлась по комнате, а ночью аккуратно сложила балтийское украшение в коробку из-под талька.
Неделя пролетела незаметно. Подруги успели обернуться Красной стрелой и навестить старую польскую знакомую Жвачки из Петербурга Пьеху, сходили на новый спектакль Театра зверей Натальи Дуровой, выбрались на дискотеку в Измайловском парке. Близился час расставания. Упаковывая люстру Чижевского, приготовленную в подарок Катаржине, графиня смахнула слезу. Затем сняла с шеи янтарное ожерелье. «Вот чертовка, - решила Кашкадамова, - знает же, польская манда, что я предпочитаю жемчуга! Так нет, все свою бижутерию тащит! В следующий раз вместо подарков дам только подержаться за микояновскую сосиску.» Закопав янтарные побрякушки в детали подаренной люстры, графиня смачно плюнула на этикетку и с прямой спиной удалилась на балкон.