Разговор поколений
- Вас мучает чувство превосходства, - говорит мне дед. - Превосходства молодостью.
- Да, - говорю я, - есть такое чувство, будто ты никогда пенсионером не станешь. Но оно не мучает.
- Я имею другое в виду, - говорит дед. - Вот вы носите эти брючки... штанцы узенькие, в обтяжечку, и думаете, что этой... модой оторвались от отцов своих и уж тем более от праотцев.
- Ну, да, - соглашаюсь я. - Вы же в этих... в галифе ходите. Или в классике. Нужно же нам как-то свое поколение маркировать.
- А ты знаешь, - говорит дед, - что дудочки я еще в 64-м году носил. В прошлом веке. Когда тебя даже в проекте не было. Точно такие же дудочки, как у вас сейчас.
- Не может быть, - вырвалось у меня. Потому что это признание как-то... поразило, что ли. 1964-й - это же вообще какое-то дремучее, чуть ли не крепостное время. И вдруг и там - скинни. То есть писк моды. В дремучем времени. Не может быть.
- Может, - говорит дед. - Только тогда растягивающейся ткани не было, и мы с мылом штаны на себя натягивали.
- Ты хочешь сказать, - говорю я, - что всё лишь повторяется? И если и отрываешься куда, то только в старость?
- Даже не повторяется, - говорит дед. - А остается всё тем же.
- Каким? - уточняю я.
- Есть постоянно действующая Истина. И есть постоянно действующая суета, которая предназначена Истину как бы заиливать. Делать невидимой. Скрывать.
- Ну, что же, - говорю я, - мне теперь без штанов ходить?
- Нет, - говорит дед. - Просто не следи за их узостью - и всё. Просто из суеты себя вытащи. Извергни.
- Да, - говорю я, - есть такое чувство, будто ты никогда пенсионером не станешь. Но оно не мучает.
- Я имею другое в виду, - говорит дед. - Вот вы носите эти брючки... штанцы узенькие, в обтяжечку, и думаете, что этой... модой оторвались от отцов своих и уж тем более от праотцев.
- Ну, да, - соглашаюсь я. - Вы же в этих... в галифе ходите. Или в классике. Нужно же нам как-то свое поколение маркировать.
- А ты знаешь, - говорит дед, - что дудочки я еще в 64-м году носил. В прошлом веке. Когда тебя даже в проекте не было. Точно такие же дудочки, как у вас сейчас.
- Не может быть, - вырвалось у меня. Потому что это признание как-то... поразило, что ли. 1964-й - это же вообще какое-то дремучее, чуть ли не крепостное время. И вдруг и там - скинни. То есть писк моды. В дремучем времени. Не может быть.
- Может, - говорит дед. - Только тогда растягивающейся ткани не было, и мы с мылом штаны на себя натягивали.
- Ты хочешь сказать, - говорю я, - что всё лишь повторяется? И если и отрываешься куда, то только в старость?
- Даже не повторяется, - говорит дед. - А остается всё тем же.
- Каким? - уточняю я.
- Есть постоянно действующая Истина. И есть постоянно действующая суета, которая предназначена Истину как бы заиливать. Делать невидимой. Скрывать.
- Ну, что же, - говорю я, - мне теперь без штанов ходить?
- Нет, - говорит дед. - Просто не следи за их узостью - и всё. Просто из суеты себя вытащи. Извергни.