Погружение в Малороссию - фантастический рассказ, основанный на реальных событиях
Путешествия необходимы мне как воздух, но за 2011 год я так этим воздухом надышался, что у меня произошло отравление кислородом. Шесть стран и десять авиаперелетов в прошлом году в соучастии со сменами работ, квартир и небывалой до этого плотностью походов на всякого рода концерты привели к тому, что очередной двухнедельный отпуск свалился на мою голову, как месячные на двенадцатилетнюю - я был совершенно не готов, я не считал дни до его наступления, а кроме того, мне было некуда и не с кем.
Первые десять дней я решил детским методом «родители-бабушка-пирожки». Дело это экономное, душевное и очень расслабляющее. Предыдущие мои отпуска, заключавшиеся в ежедневном познавании новых городов, взятии горных вершин и бессонных ночах, приводили к трагикомичной ремарке, которую приходилось резюмировать коллегам в первый после отпуска рабочий день - «отдохнул, ребята, отлично, только устал очень». Данная ремарка позволяла первый рабочий день провести в безделии. В этом же отпуске я действительно отдыхал, при этом не утруждая себя соборами святых семейств и пиками коммунизмов, и поэтому устать был не должен.
Тем не менее, как пелось в каком-то старом советском фильме, «без синих волн и дальних дорог не могут жить мужчины». А у меня есть Замечательная Очаровательная Подруга Анастасия (далее - ЗОПА, не путать с анекдотом «Язык Эзопа - Язык и, простите, что?»), которая, хоть и не является мужчиной, тоже не представляет свою жизнь без всякого рода синих дорог. И, когда ЗОПА предложила очутиться в националистическом украинском Львове, совместив путешествие с посещением матча Германия-Португалия, я почти без раздумий согласился.
Думы о любви к путешествиям переполняли меня, когда днем восьмого июня мы садились в поезд Москва-Львiв в компании Михаила и Григория - прекрасного физтеховского дополнения к компании. Я расположился на верхней купейной полке, Михаил и Григорий на боковых напротив, и!... мы поехали.
Плацкартный вагон, восславься во веки веков! В твоих тесных и грязных стенах завязывались порой самые красивые истории любви, звучали гитары, в глотки совершенно незнакомых людей лился коньяк, как будто предназначенный для давних и близких друзей - словом, нет на земле места более необычного, чем плацкартный вагон, рассекающий просторы Руси. За окном мелькают леса, сёла и заросшие тиной и камышами речки, а если отвернешься от этого завораживающего зрелища - в угол зрения попадает неизвестный сосед, у которого часто бывает пузо, усы и добродушная улыбка. Вряд ли вам удастся обсудить с ним Эпоху Возрождения или поглощение одного банка другим, но зато он расскажет вам о редьке, которая взошла в его огороде в прошлом году, о племяннике, который отремонтировал дедов мотоцикл и теперь в свои неполные девятнадцать колесит на нем по всему селу, привлекая взгляды юных соискательниц замужней жизни. Все эти рассказы покажутся вам очень интересными, и, приезжая до пункта назначения вы, зная что уже никогда не увидитесь, на прощание абсолютно искренне желаете ему удачи, выходя вместе из вагона среди распаренных потных тел других пассажиров. А потом, на перроне вы видите, как его усы тонут в пухлых губах встречающей его стареющей, когда-то, по-видимому, очень красивой женщины, ныне источающей запах рассады и навоза, и на этом история вашего знакомства прекращает свое существование.
Я, Михаил и Григорий преодолели 22 часа стука колес, жары и пейзажей средней полосы России. Соседи, как водится, подобрались разговорчивые, но останавливаться подробно на них не буду, поскольку я и так уделил огромный абзац Оде о Плацкартном Вагоне. Приведу лишь пару характеризующих моих соседей цитат, что я услышал:
1. «Москалики всё пьют да пьют, та им печени не жалко?»
2. «Ты вот, Юра, говоришь тут что армия тебе не нужна. Ты, как и ваше поколение, в армии служить не хотите, а ведь в наши времена служба в армии была как обряд посвящения в мужчины»
3. «Да какой мир во всем мире, когда рядом американцы?»
Во Львов мы приехали в середине дня. Первым делом мы запаслись картой местности и пошли ее (местность) открывать. К слову, по просьбе ЗОПА мы взяли с собой хоккейную клюшку, с которой Михаил ходил почти все время, которое мы провели во Львове, и вид у него был героический.
Львов - красивый город. Он мне очень понравился - он походил на Европу, причем не такую, как, например, Швейцария, благоухающая чистотой, правильным отношением к жизни и галстуками. Нет, это была истинно брутальная, древняя Европа - мрачноватая архитектура, чуть покосившиеся балконы, скопления пыли под бордюрами. Трудно дословно описать ощущения, которые я испытал во время этой недолгой прогулки. Это было сродни погружению на несколько веков назад - таких эмоциональных состояний не дает даже Питер. Львов - уникальный город, достойный посещения каждому, будь то путешественник, понявший дух Парижа, Амстердама и Нью Йорка, или же простой обыватель из Барнаула.
Наше прекрасное времяпрепровождение во Львове слегка омрачал факт того, что мы с Михаилом решительно не знали, что делать в наступающую ночь. Гостиницы и хостелы были битком, вписаться было совершенно некуда. Григорий обладал билетом на следующее утро до Москвы, а вот у нас с Михаилом не было решительно ничего. В итоге, после недолгого совещания, мы вдвоем взяли чуть ли не последние два билета до Киева поздней ночью того же дня. Это был уже не плацкарт - это было купе, и я мысленно предвкушал, что нашими соседями станут настоящие западноукраинские патриоты, с которым мы непременно вступим в идеологическую беседу в тесной каморке украинской залiзницы.
Ближе к вечеру во Львов приехал автомобиль, на котором ЗОПА приехала со своими друзьями. Она осчастливила нас билетами на матч, который начинался в 21:45 по местному времени. Михаил сдал свою треклятую клюшку, настроение улучшилось, и мы в обновившейся компании совершили короткую прогулку по историческому центру, ибо времени было не так уж много.
Автобус, что вез нас на львовский стадион, был набит почему-то поляками. Уже у подхода к стадиону мы ощутили национальную ауру предстоявшего противостояния - пивной алкоголизм немцев соревновался с южными горячими гортанями португальских псевдонатуралов - словом, атмосфера ощутилась только на подходе к сектору.
Сам матч вы все видели, как видели его и мы, поэтому подробно останавливаться на нем не буду.
Поезд в Киев уходил в половине второго ночи, и нашими соседями напротив моих ожиданий оказались каких два толстых существа разных полов, которые лежали на полках, абсолютно не двигаясь. Идеологическим словесным баталиям случиться было не суждено, поэтому мой мозг выключился в момент прикосновения головы к подушке - такова была усталость после прошедшего дня. А когда я открыл глаза, толстых существ с соседних полок уже не было - они не то расплавились в утреннем зное пригородов Киева, не то сошли на одной из промежуточных станций. Михаил, впрочем, утверждает, что видел одну из наших спутниц поутру и даже заприметил интересный цветок, который она везла, но понятное дело, что мы с вами, как люди интеллигентные, верить дурным физтеховским фантазиям не будем.
Вскоре после нашего прибытия в Киев потемнело небо, и началась гроза жутчайшего размаха. Я не помню, когда на такой широте в полдень было настолько темно! Мы с Михаилом - люди оптимистичные и апокалипсиса не испугались, но будь мы чуть более суеверными, религиозными или пессимистичными - моментально приготовились бы умереть, пораженные разгулом стихии тут, в городе Киеве, матери городов русских.
Но моё высшее образование позволило нам скептически отнестись к аполкалипсису, который намечался в ближайшие часы, а потому мы решили поискать жилье в стольном городе (иначе это не имело бы смысла - какой идиот будет тратить деньги на ночлег, зная, что он умрет до захода солнца?). Огорченный полным солд-аутом во Львове, я был настроен предельно мрачно, но мои печальные мысли были развеяны тем, что буквально сразу мы нашли хостел на Prorizna Street в центре города, заняв в нем комнату на двоих. Радушный хозяин хостела, который был переделан из старой коммуналки, вежливо попросил нас подождать немного, а потом мы на часок залегли в бархатные постели. А внизу, чуть ниже шестого этажа, на котором мы залегали, шумел Киев - загорелый, древний и мудрый.
Киев - один из самых моих любимых городов. В нем не чувствуется московской мегаполисности, в его улицах уютно, как стоге сена. Будто бы ты находишься в сельской местности, где трава щекочет пятки и ветви деревьев склоняются над холодным ручьем, но при этом осознаешь, что находишься в столице большого европейского государства. Ездят машины, мелькают красными и зелеными цветами светофоры, то есть все как в любом большом городе - а при этом, гуляя тут, чувствуешь себя настолько легко и в хорошем смысле первобытно, что кажется, что в любом месте города можно лечь и растянуться в ароматной траве. Я всегда с удовольствием в него приезжаю.
Мы гуляли по городу, наслаждаясь его благоуханием, обогнув его Андреевским спуском, набережной Днепра, Софийским Собором и Крещатиком, но неожиданно наступил вечер. Посмотрев матч Испания-Италия в каком-то спорт-баре с красивыми официантками (киевские женщины достойны отдельного абзаца, быть может, я напишу об этом), мы вышли на улицу, где,что характерно для юга, резко потемнело.
До второго матча десятого июня - Ирландия-Хорватия - оставалось около получаса, и мы решили приобщиться к народу: посмотреть его в фан-зоне на Майдане под открытым небом. В фан-зоне было людно, шумно и очень жёлто-сине. Впрочем, встречалось довольно много представителей иных государств, с которыми мы с Михаилом, подгоняемые местным разливным пивом, активно заводили знакомства.
Я не знаю, какие вещества подмешали в разливное пиво, которое продавалось в фан-зоне на Майдане Незалежности! Возможно, денатурат, возможно, мышьяк.... Но состояние, в котором я обнаружил себя следующим утром в той самой двухместной комнате на шестом этаже кивеского хостела, полностью совпадало с тем, как описывал пробуждение Степы Лиходеева Михаил Афанасьевич, который к слову, тоже встретился нам накануне - отлитый в бронзе, он сидел у Андреевского спуска. Это был сущий кошмар. Я сел в кровати и раздвинул веки. Каждый поворот головы приносил нечеловеческую боль. Когда моя голова поворачивалась направо, в угол моего воспаленного зрения попадала полуобнаженная скрюченная фигура Михаила, который завороженно смотрел в стену, как смотрит уставший охотник вечером на привале в языки пламени разведенного костра. Не знаю, может дело было и не в денатурате: есть версия, что Киев, ввиду близости Чернобыля, может неожиданно и не всегда приятно подействовать на ваш организм в первый день посещения. У меня, например, есть приятель, который утверждает, что у него есть подруга, у которой во время каждого посещения Киева внезапно начинаются месячные (независимо от календаря!) и застают ее врасплох. Вот какие вы, последствия техногенных катастроф!
Оххххх, - сказал Михаил, и мы начали одеваться: впереди было посещение Киево-Печерской Лавры.
Припекало. Выйдя на поверхность планеты из станции метро «Днiпро», мы вот уже полчаса шагали куда-то вверх. Пот лился с меня ручьем, мы с Михаилом молчали, словно поссорившиеся супруги. Я вообще человек не религиозный, к верующим отношусь неоднозначно, и уж тем более всегда скептически относился к «святой воде», распитие которой культивируется во многих местах, подобных Лавре. Однако святое соединение кислорода с водородом, выпитое нами после посещения экскурсии, мигом сняло с нас чудовищное похмелье. Мы сразу повеселели и отправились купаться на городской пляж.
Чуть покупавшись и насладившись солнцем и песком, мы решили отобедать в настоящей аутентичной украинской кухне. Мы почему-то выбрали «Тараса Бульбу», одновременно позабыв о том, что заведений данной сети пруд пруди в Москве. Сейчас, конечно, данный фейл меня огорчает, а тогда мы сидели внутри этого «Тараса», всем телом ощущая, что «в Москве такого нет».
Мы, конечно же, заказали борщ и сало. Уплетая его с огромным аппетитом, мы не могли не оценить заботливость и вежливость нашего официанта, который называл нас хлопцами и постоянно предлагал всевозможного рода услуги - например, бесплатную настойку на выходе. Стоит ли говорить, что чаевых он получил намного больше, чем стандартные 10%, прописанные правилами хорошего тона.
Спустя несколько часов мы уже неслись в плацкартном вагоне поезда Киев-Москва, играя в карты с какими-то случайно оказавшимися рядом девками. Я метал направо и налево несмешные шутки, Михаил оставлял едкие ремарки, девки глупо хихикали - словом, плацкартный вагон снова одарил меня отличной компанией, которую я никогда в жизни не увижу. Так и оканчивалась эта маленькая вылазка в соседнюю страну - а впереди меня ждало возвращение в свою прежнюю жизнь, привычную и бесконечную.
Москва встретила нас проливным дождем двенадцатого июня две тысячи двенадцатого года.
Первые десять дней я решил детским методом «родители-бабушка-пирожки». Дело это экономное, душевное и очень расслабляющее. Предыдущие мои отпуска, заключавшиеся в ежедневном познавании новых городов, взятии горных вершин и бессонных ночах, приводили к трагикомичной ремарке, которую приходилось резюмировать коллегам в первый после отпуска рабочий день - «отдохнул, ребята, отлично, только устал очень». Данная ремарка позволяла первый рабочий день провести в безделии. В этом же отпуске я действительно отдыхал, при этом не утруждая себя соборами святых семейств и пиками коммунизмов, и поэтому устать был не должен.
Тем не менее, как пелось в каком-то старом советском фильме, «без синих волн и дальних дорог не могут жить мужчины». А у меня есть Замечательная Очаровательная Подруга Анастасия (далее - ЗОПА, не путать с анекдотом «Язык Эзопа - Язык и, простите, что?»), которая, хоть и не является мужчиной, тоже не представляет свою жизнь без всякого рода синих дорог. И, когда ЗОПА предложила очутиться в националистическом украинском Львове, совместив путешествие с посещением матча Германия-Португалия, я почти без раздумий согласился.
Думы о любви к путешествиям переполняли меня, когда днем восьмого июня мы садились в поезд Москва-Львiв в компании Михаила и Григория - прекрасного физтеховского дополнения к компании. Я расположился на верхней купейной полке, Михаил и Григорий на боковых напротив, и!... мы поехали.
Плацкартный вагон, восславься во веки веков! В твоих тесных и грязных стенах завязывались порой самые красивые истории любви, звучали гитары, в глотки совершенно незнакомых людей лился коньяк, как будто предназначенный для давних и близких друзей - словом, нет на земле места более необычного, чем плацкартный вагон, рассекающий просторы Руси. За окном мелькают леса, сёла и заросшие тиной и камышами речки, а если отвернешься от этого завораживающего зрелища - в угол зрения попадает неизвестный сосед, у которого часто бывает пузо, усы и добродушная улыбка. Вряд ли вам удастся обсудить с ним Эпоху Возрождения или поглощение одного банка другим, но зато он расскажет вам о редьке, которая взошла в его огороде в прошлом году, о племяннике, который отремонтировал дедов мотоцикл и теперь в свои неполные девятнадцать колесит на нем по всему селу, привлекая взгляды юных соискательниц замужней жизни. Все эти рассказы покажутся вам очень интересными, и, приезжая до пункта назначения вы, зная что уже никогда не увидитесь, на прощание абсолютно искренне желаете ему удачи, выходя вместе из вагона среди распаренных потных тел других пассажиров. А потом, на перроне вы видите, как его усы тонут в пухлых губах встречающей его стареющей, когда-то, по-видимому, очень красивой женщины, ныне источающей запах рассады и навоза, и на этом история вашего знакомства прекращает свое существование.
Я, Михаил и Григорий преодолели 22 часа стука колес, жары и пейзажей средней полосы России. Соседи, как водится, подобрались разговорчивые, но останавливаться подробно на них не буду, поскольку я и так уделил огромный абзац Оде о Плацкартном Вагоне. Приведу лишь пару характеризующих моих соседей цитат, что я услышал:
1. «Москалики всё пьют да пьют, та им печени не жалко?»
2. «Ты вот, Юра, говоришь тут что армия тебе не нужна. Ты, как и ваше поколение, в армии служить не хотите, а ведь в наши времена служба в армии была как обряд посвящения в мужчины»
3. «Да какой мир во всем мире, когда рядом американцы?»
Во Львов мы приехали в середине дня. Первым делом мы запаслись картой местности и пошли ее (местность) открывать. К слову, по просьбе ЗОПА мы взяли с собой хоккейную клюшку, с которой Михаил ходил почти все время, которое мы провели во Львове, и вид у него был героический.
Львов - красивый город. Он мне очень понравился - он походил на Европу, причем не такую, как, например, Швейцария, благоухающая чистотой, правильным отношением к жизни и галстуками. Нет, это была истинно брутальная, древняя Европа - мрачноватая архитектура, чуть покосившиеся балконы, скопления пыли под бордюрами. Трудно дословно описать ощущения, которые я испытал во время этой недолгой прогулки. Это было сродни погружению на несколько веков назад - таких эмоциональных состояний не дает даже Питер. Львов - уникальный город, достойный посещения каждому, будь то путешественник, понявший дух Парижа, Амстердама и Нью Йорка, или же простой обыватель из Барнаула.
Наше прекрасное времяпрепровождение во Львове слегка омрачал факт того, что мы с Михаилом решительно не знали, что делать в наступающую ночь. Гостиницы и хостелы были битком, вписаться было совершенно некуда. Григорий обладал билетом на следующее утро до Москвы, а вот у нас с Михаилом не было решительно ничего. В итоге, после недолгого совещания, мы вдвоем взяли чуть ли не последние два билета до Киева поздней ночью того же дня. Это был уже не плацкарт - это было купе, и я мысленно предвкушал, что нашими соседями станут настоящие западноукраинские патриоты, с которым мы непременно вступим в идеологическую беседу в тесной каморке украинской залiзницы.
Ближе к вечеру во Львов приехал автомобиль, на котором ЗОПА приехала со своими друзьями. Она осчастливила нас билетами на матч, который начинался в 21:45 по местному времени. Михаил сдал свою треклятую клюшку, настроение улучшилось, и мы в обновившейся компании совершили короткую прогулку по историческому центру, ибо времени было не так уж много.
Автобус, что вез нас на львовский стадион, был набит почему-то поляками. Уже у подхода к стадиону мы ощутили национальную ауру предстоявшего противостояния - пивной алкоголизм немцев соревновался с южными горячими гортанями португальских псевдонатуралов - словом, атмосфера ощутилась только на подходе к сектору.
Сам матч вы все видели, как видели его и мы, поэтому подробно останавливаться на нем не буду.
Поезд в Киев уходил в половине второго ночи, и нашими соседями напротив моих ожиданий оказались каких два толстых существа разных полов, которые лежали на полках, абсолютно не двигаясь. Идеологическим словесным баталиям случиться было не суждено, поэтому мой мозг выключился в момент прикосновения головы к подушке - такова была усталость после прошедшего дня. А когда я открыл глаза, толстых существ с соседних полок уже не было - они не то расплавились в утреннем зное пригородов Киева, не то сошли на одной из промежуточных станций. Михаил, впрочем, утверждает, что видел одну из наших спутниц поутру и даже заприметил интересный цветок, который она везла, но понятное дело, что мы с вами, как люди интеллигентные, верить дурным физтеховским фантазиям не будем.
Вскоре после нашего прибытия в Киев потемнело небо, и началась гроза жутчайшего размаха. Я не помню, когда на такой широте в полдень было настолько темно! Мы с Михаилом - люди оптимистичные и апокалипсиса не испугались, но будь мы чуть более суеверными, религиозными или пессимистичными - моментально приготовились бы умереть, пораженные разгулом стихии тут, в городе Киеве, матери городов русских.
Но моё высшее образование позволило нам скептически отнестись к аполкалипсису, который намечался в ближайшие часы, а потому мы решили поискать жилье в стольном городе (иначе это не имело бы смысла - какой идиот будет тратить деньги на ночлег, зная, что он умрет до захода солнца?). Огорченный полным солд-аутом во Львове, я был настроен предельно мрачно, но мои печальные мысли были развеяны тем, что буквально сразу мы нашли хостел на Prorizna Street в центре города, заняв в нем комнату на двоих. Радушный хозяин хостела, который был переделан из старой коммуналки, вежливо попросил нас подождать немного, а потом мы на часок залегли в бархатные постели. А внизу, чуть ниже шестого этажа, на котором мы залегали, шумел Киев - загорелый, древний и мудрый.
Киев - один из самых моих любимых городов. В нем не чувствуется московской мегаполисности, в его улицах уютно, как стоге сена. Будто бы ты находишься в сельской местности, где трава щекочет пятки и ветви деревьев склоняются над холодным ручьем, но при этом осознаешь, что находишься в столице большого европейского государства. Ездят машины, мелькают красными и зелеными цветами светофоры, то есть все как в любом большом городе - а при этом, гуляя тут, чувствуешь себя настолько легко и в хорошем смысле первобытно, что кажется, что в любом месте города можно лечь и растянуться в ароматной траве. Я всегда с удовольствием в него приезжаю.
Мы гуляли по городу, наслаждаясь его благоуханием, обогнув его Андреевским спуском, набережной Днепра, Софийским Собором и Крещатиком, но неожиданно наступил вечер. Посмотрев матч Испания-Италия в каком-то спорт-баре с красивыми официантками (киевские женщины достойны отдельного абзаца, быть может, я напишу об этом), мы вышли на улицу, где,что характерно для юга, резко потемнело.
До второго матча десятого июня - Ирландия-Хорватия - оставалось около получаса, и мы решили приобщиться к народу: посмотреть его в фан-зоне на Майдане под открытым небом. В фан-зоне было людно, шумно и очень жёлто-сине. Впрочем, встречалось довольно много представителей иных государств, с которыми мы с Михаилом, подгоняемые местным разливным пивом, активно заводили знакомства.
Я не знаю, какие вещества подмешали в разливное пиво, которое продавалось в фан-зоне на Майдане Незалежности! Возможно, денатурат, возможно, мышьяк.... Но состояние, в котором я обнаружил себя следующим утром в той самой двухместной комнате на шестом этаже кивеского хостела, полностью совпадало с тем, как описывал пробуждение Степы Лиходеева Михаил Афанасьевич, который к слову, тоже встретился нам накануне - отлитый в бронзе, он сидел у Андреевского спуска. Это был сущий кошмар. Я сел в кровати и раздвинул веки. Каждый поворот головы приносил нечеловеческую боль. Когда моя голова поворачивалась направо, в угол моего воспаленного зрения попадала полуобнаженная скрюченная фигура Михаила, который завороженно смотрел в стену, как смотрит уставший охотник вечером на привале в языки пламени разведенного костра. Не знаю, может дело было и не в денатурате: есть версия, что Киев, ввиду близости Чернобыля, может неожиданно и не всегда приятно подействовать на ваш организм в первый день посещения. У меня, например, есть приятель, который утверждает, что у него есть подруга, у которой во время каждого посещения Киева внезапно начинаются месячные (независимо от календаря!) и застают ее врасплох. Вот какие вы, последствия техногенных катастроф!
Оххххх, - сказал Михаил, и мы начали одеваться: впереди было посещение Киево-Печерской Лавры.
Припекало. Выйдя на поверхность планеты из станции метро «Днiпро», мы вот уже полчаса шагали куда-то вверх. Пот лился с меня ручьем, мы с Михаилом молчали, словно поссорившиеся супруги. Я вообще человек не религиозный, к верующим отношусь неоднозначно, и уж тем более всегда скептически относился к «святой воде», распитие которой культивируется во многих местах, подобных Лавре. Однако святое соединение кислорода с водородом, выпитое нами после посещения экскурсии, мигом сняло с нас чудовищное похмелье. Мы сразу повеселели и отправились купаться на городской пляж.
Чуть покупавшись и насладившись солнцем и песком, мы решили отобедать в настоящей аутентичной украинской кухне. Мы почему-то выбрали «Тараса Бульбу», одновременно позабыв о том, что заведений данной сети пруд пруди в Москве. Сейчас, конечно, данный фейл меня огорчает, а тогда мы сидели внутри этого «Тараса», всем телом ощущая, что «в Москве такого нет».
Мы, конечно же, заказали борщ и сало. Уплетая его с огромным аппетитом, мы не могли не оценить заботливость и вежливость нашего официанта, который называл нас хлопцами и постоянно предлагал всевозможного рода услуги - например, бесплатную настойку на выходе. Стоит ли говорить, что чаевых он получил намного больше, чем стандартные 10%, прописанные правилами хорошего тона.
Спустя несколько часов мы уже неслись в плацкартном вагоне поезда Киев-Москва, играя в карты с какими-то случайно оказавшимися рядом девками. Я метал направо и налево несмешные шутки, Михаил оставлял едкие ремарки, девки глупо хихикали - словом, плацкартный вагон снова одарил меня отличной компанией, которую я никогда в жизни не увижу. Так и оканчивалась эта маленькая вылазка в соседнюю страну - а впереди меня ждало возвращение в свою прежнюю жизнь, привычную и бесконечную.
Москва встретила нас проливным дождем двенадцатого июня две тысячи двенадцатого года.