О понятии "страсть" - разграничение терминов.
Копирую с форума (надеюсь, автор не против):
Следует иметь в виду, особенно при беседах с православными, что в латинской богословской традиции слово "страсть" означает не то же, что в восточно-византийской. В латинской традиции под стратью имеет в виду способность человека устремляться совершению неких действий, или удерживаться от них; т.е. способность желать некоего действия или его не желать. В этом смысле "латинская" страсть - это нейтральное понятие, не греховное. Желать покаяния или молитвы - это тоже "страсть" в этом смысле слова (см. напр. ККЦ, 1763).
Иначе на христианском Востоке. Примечание к русскому изданию Катехизиса Католической Церкви это объясняет весьма точно: "Не следует смешивать его (латинское понятие - Pavel) с понятием «страсть» в восточнохристианской аскетической духовности, где оно наделяется такими значениями, как необузданный инстинкт, порабощающее человека желание или даже порочная привычка".
В латинской традиции этому восточному смыслу термина "страсть" соответствует понятие "порок". Порок - это именно греховная наклонность, устойчивое греховное направление человека, появившееся в результате неоднократных греховных действий. Порок очень инерционен, чтобы его исправить надо много трудиться, он в некотором роде "господствует над человеком", пока человек не свергнет его иго и не исправит его.
Хочу еще чуть-чуть поправить Олену. То, что я сказал выше "латинское" и "восточное" - это не то же самое, что "католическое" и "православное". Оба способа называния, обе системы терминов - они вполне "католические", просто их не надо путать. В восточном католическом богословии (у греко-католиков, у восточных Отцов Церкви) вполне может встречаться и вторая.
(c)kassidi
Следует иметь в виду, особенно при беседах с православными, что в латинской богословской традиции слово "страсть" означает не то же, что в восточно-византийской. В латинской традиции под стратью имеет в виду способность человека устремляться совершению неких действий, или удерживаться от них; т.е. способность желать некоего действия или его не желать. В этом смысле "латинская" страсть - это нейтральное понятие, не греховное. Желать покаяния или молитвы - это тоже "страсть" в этом смысле слова (см. напр. ККЦ, 1763).
Иначе на христианском Востоке. Примечание к русскому изданию Катехизиса Католической Церкви это объясняет весьма точно: "Не следует смешивать его (латинское понятие - Pavel) с понятием «страсть» в восточнохристианской аскетической духовности, где оно наделяется такими значениями, как необузданный инстинкт, порабощающее человека желание или даже порочная привычка".
В латинской традиции этому восточному смыслу термина "страсть" соответствует понятие "порок". Порок - это именно греховная наклонность, устойчивое греховное направление человека, появившееся в результате неоднократных греховных действий. Порок очень инерционен, чтобы его исправить надо много трудиться, он в некотором роде "господствует над человеком", пока человек не свергнет его иго и не исправит его.
Хочу еще чуть-чуть поправить Олену. То, что я сказал выше "латинское" и "восточное" - это не то же самое, что "католическое" и "православное". Оба способа называния, обе системы терминов - они вполне "католические", просто их не надо путать. В восточном католическом богословии (у греко-католиков, у восточных Отцов Церкви) вполне может встречаться и вторая.
(c)kassidi