Про такс

[shomanka]

Когда мы покупали собаку, были преисполнены радужных надежд и мечтаний о том, как прекрасно будет прогуливаться с собачкой долгими зимними вечерами, дыша свежим воздухом на ночь глядя. На деле это выглядит так: собаченька резво бежит по улице, подметая все дерьмо, которое успело сгенерироваться за день, морда ее постоянно в одном сантиметре от земли, на окружающий ландшафт ей плевать с ее собачьей колокольни. Я лечу следом, зорко вглядываясь в непролазную тьму, стараясь определить, что именно жрет собачка, ориентируясь на малейшие изменения ее тени. Припозднившийся прохожий с ужасом слышит из тьмы впереди незнакомую яростную речь и рычание: это я трясу собаку за лапы, пытаясь вытрясти из ее все куриные кости, жвачки и землю. Рычание сменяется тишиной: это я засовываю руки по локоть в бездонную пасть крокодила, притворяющегося собакой, и пытаюсь достать оттуда все вышеперечисленное. Поскольку собака умная, то пока я пытаюсь разжать ей зубы, все сожранное она быстро перемещает к задним коренным зубам и дробит деснами, заглатывая, не жуя. Мое гордое звание человека опять попрано.
Писатель Чехов восторгался своими двумя таксами, Бромом Исаичем и Хиной Марковной: дескать, ум необыкновенный. "Когда такс привозили в усадьбу, Чехов писал об этом своему другу. Казалось бы, что энергичные, своенравные и по-детски веселые таксы приносили усадьбе только убытки - они рылись в цветочных горшках, пачкали полы в комнатах, лаяли… Однако, их хозяин и не думал расстраиваться и злиться на них по этим поводам". У меня только один вопрос: кто выгуливал чеховских такс, и куда девается ум у этой породы во время прогулок.