Food-porno: гиперреализм вещей
Одним из первых серьезных авторов, обративших внимание на совершенно новый способ визуального представления еды, был Ролан Барт. В 50-е годы он написал для журнала "Экспресс" статью под названием "Орнаментальная кулинария". Он очень точно диагностировал в новой моде буржуазную мифологию, стремящуюся объединить две противоположные стратегии: бегство от природы "в область бредово-прихотливой фантазии (нашпиговать лимон креветками, сделать цыпленка розовым, подать к столу разогретые грейпфруты)" и ее грубую имитацию. Однако ему не пришла в голову аналогия этих фото с порнографией. В 70-е годы в работах Бодрийара она становится уже очевидной, что и не нуждается в назывании. И все же остается загадкой, стоит ли за подобного рода фотографией какое-то особое визуальное наслаждение или оно лишь обещается ею. По крайней мере, весьма любопытно увидеть историю фудпорно как историю конструирования не только новой формы натюрморта, но и нового видящего. Ведь питание как таковое - это вопрос не только организма, но и вопрос сознания, если не сказать судьбы.
Оригинал взят у ihoraksjuta в С чего начиналось фудпорно: Великолепные обеды от LIFE
В эпоху популярности Instagram снимки еды давно стали казаться нам чем-то привычным и безыскусным. На самом же деле, этот жанр фотографии имеет не только интересную историю, но и огромный арсенал художественных особенностей.
На протяжении долгого времени считалось, что фотографии еды не требуют наличия у автора особенного художественного мастерства. На многих ранних снимках продукты лежат так, как они могли бы лежать на обычном кухонном или обеденном столе.
1. Ситуация изменилась 50 лет назад. 31 января 1964 года журнал LIFE начал выпуск ныне знаменитой среди гурманов серии «Великолепные обеды», которая полностью изменила представление о фотографиях еды.
2. «Эти обеды праздничны, - писали редакторы LIFE о блюдах, которые они представляли в серии, - и всё же просты в приготовлении. И так как ни одно торжество не создаётся полностью на кухне, в текстах - вместе с рецептами - вам предложат советы о том, как заранее подготовиться, рационально делать покупки, сервировать стол со вкусом. Для каждого приёма пищи будет дано полное меню».
3. Одним из самых талантливых фотографов, работавших для серии «Великолепные обеды», был Джон Доминис. Его талант был многогранен. Доминис делал фоторепортажи со всего света. Он снимал Олимпийские игры, войну во Вьетнаме, фестиваль Вудсток, диких зверей в Африке, а также делал искусные фотоэссе о знаковых медийных персонах своего времени. И он стал тем, кто во многом изменил манеру фотографирования еды, превратив её в искусство.
4. Отец Доминиса был шеф-поваром и владел рестораном в Лос-Анджелесе. Фотограф и сам любил готовить и знал, как должна выглядеть аппетитная еда и как передать эту аппетитность через объектив фотоаппарата.
5. «Мы решили снимать больше крупных планов, которые бы сделали еду настолько привлекательной, чтобы её хотелось съесть, - писал позже Джон Доминис о фотографиях в „Великолепных обедах“, - вместо популярной [в то время] манеры украшать её цветами и свечами».
6. Но не только сама еда, а и посуда, в которой она находилась, на фотографиях Доминиса выглядела особенно красиво. Аргентинский мясной рулет матамбре, сфотографированный в разрезанном надвое горшочке для жарки, по-видимому, был вынут из духовки за считанные мгновения до момента съёмки. Дым, который окутывает рулет, - вовсе не пряные пары, исходящие от блюда. Это сигаретный дым, которым Доминис окутал матамбре, «чтобы он выглядел вкусно».
7. А вот к каким хитростям Джон Доминис прибегнул, чтобы сфотографировать перечный стейк: «Я сфотографировал перечницу и стейк вместе с одной экспозицией, - сказал он, - затем я положил много перца на кусочек стекла и сделал вторую экспозицию на ту же плёнку».
8. В целом, «Великолепные обеды» действительно оправдывали своё название и уже никак не могли казаться снимками обычного обеденного стола.
9. Эта серия изменила целую отрасль фотоискусства.
Кстати, Станислав Лем в произведении "Sexplosion" (из цикла рецензий на несуществующие книги) как-то предположил, что половодье сексуальности в ХХ веке может смениться взрывным интересом к гастрономии. У него правда это происходит из-за химической катастрофы, но эта фантазия, как мы можем видеть сегодня, может реализоваться и без исключения секса, а скорее напротив, как еще одна сфера его реализации-сублимации. Взять к примеру вот этот фрагмент:
Гастрономия делится на обычную и неприличную; существуют обжорные извращения и альбомы ресторанной порнографии, а принимать пищу в некоторых позах считается до крайности непристойным. Нельзя, например, вкушать фрукты, стоя на коленях (но именно за это борется секта извращенцев-коленопреклоненцев); шпинат и яичницу запрещается есть с задранными кверху ногами. Но процветают - а как же иначе! - подпольные ресторанчики, в которых ценители и гурманы наслаждаются пикантными зрелищами; среди бела дня специально нанятые рекордсмены объедаются так, что у зрителей слюнки текут. Из Дании контрабандой привозят порнокулинарные книги, а в них живописуются такие поистине чудовищные вещи, как поедание яичницы через трубку, между тем как едок, вонзив пальцы в приправленный чесноком шпинат и одновременно обоняя гуляш с красным перцем, лежит на столе, завернувшись в скатерть, а ноги его подвешены к кофеварке, заменяющей в этой оргии люстру. Премию «Фемины» получил в этом году роман о бесстыднике, который сперва натирал пол трюфельной пастой, а потом ее слизывал, предварительно вывалявшись досыта в спагетти. Идеал красоты изменился: всех красивее туша в десять пудов - признак завидной потенции едока. Изменилась и мода: по одежде женщину не отличишь от мужчины. А в парламентах наиболее передовых государств дебатируется вопрос о посвящении школьников в тайны акта пищеварения. Пока что эта зазорная тема находится под строжайшим запретом.
Как бы то ни было в этой визуально препарированной плоти, выглядящей ярче, четче и реальней, чем способна любая реальная вещь мира - есть нечто сюрреальное, словно это фотоснимок фантазии. И это вызывает не только интерес, но и долю тревоги - неужели объекты внутреннего мира это всего лишь особое искажение поверхности, в котором угадывается лишь оболочка, иллюзия, за которыми ничего нет?