Ненависть к поэзии

Nov 05, 2012 22:54


Поэзия приводит к той же точке, что и любая форма эротики, - к неразличимости, к смешению различных объектов. Она ведёт нас к вечности, она ведёт нас к смерти, а через смерть к непрерывности: поэзия - это «вечность. Это море, идущее с солнцем».

Ж. Батай.

С момента написания поста о музыке прошло много времени. Оно было полно событий, многие из которых вновь и вновь возвращали меня к затронутой в нем теме поэзии. И вместе с тем давно уже не покидает меня намерение написать пару слов о нескольких музыкальных группах, которые как раз и интересны своей поэтикой. Возможно, после постов о классической музыке могло сложиться впечатление, что я категорический любитель классики, но это видимо не совсем так. И как мне кажется, несмотря на совершенно разные масштабы, эти несколько групп все-таки достойны популяризации не меньше, чем Сильвестров или Шнитке.

Собственно как повод для разговора о поэзии они подходят лучше всего, потому как мое отношение к ней довольно специфическое, если не сказать, сложное. Это отношение, хотя и нередко плодотворно, но по своему основному акценту ближе всего к названию сборника прозы Жоржа Батая - «ненависть к поэзии».



Говоря о ненависти, я имею в виду не бытовое или психологическое неприятие, а целый комплекс оттенков. В строгом соответствии с идеей Лакана о том, что существуют три основных страсти в человеческой психике (любовь, ненависть и игноранс*), мое отношение структурно соответствует ненависти. Во-первых, нельзя сказать, что поэзия мне безразлична. Очень даже нет, что-то от страсти - точно есть. Во-вторых, шагая от противного, можно четко определить, что мое отношение не похоже ни на любовь, ни на игноранс. Я не стремлюсь не замечать ее, но и любви как формы безоговорочного расположения или даже принятия - тоже нет. Ненависть в данном случае - это и гиперкритичность, и придирчивость (придирка - это нанесение воображаемых ран), и нетерпимость, раздражительность, и даже прямая агрессия.

* игноранс как понятие не имеет прямых аналогов в русском языке, это что-то вроде страстного желания не замечать. Поэтому я оставляю его без перевода.

Насчет последнего, хочется подчеркнуть, что поэзия для меня тесно связана с агрессией, насилием и вообще негативностью. При этом метафизическая поэзия о времени, любви, смерти - это чистая негативность, достигающая бесконечности. В то время как более приближенная к повседневности поэзия вынуждена напрямую иметь дело с агрессией и насилием - реальным и символическим. Поэтому суть дела не только в том, что творчество связано с отрицанием прежнего, с созиданием из ничто. Дохлая поэзия со слабым ритмом и астматическим дыханием от разного рода задротов меня буквально бесит, несмотря ни на какие красоты слога. И дело тут отнюдь не во вкусах, а в том, что «слабость» - показатель неистинности, деланности, низкой интенсивности переживаний. На это просто жалко тратить время, ведь если нет интенсивности, то вместо поэзии будет манерная пустота, симуляция полнокровной жизни. Если у меня и есть какой-то интуитивный критерий различия между стихами и поэзией, то он в глубине и интенсивности переживания. При этом я понимаю, что эти переживания могут задевать автора и его читателя совершенно по-разному.

Здесь собственно я и перейду к самим группами музыкантам. Меломанам и тем, кто следит за новинками, они, конечно же, известны и воспринимаются уже как история. Однако для меня знакомство с каждым именем было подобно наркотическому пристрастию. Более того, каждая группа стала не просто событием в моей жизни, но и в каком-то смысле определяющей для конкретного момента в моей жизни. Слушая и проникаясь текстами, я находил нужные слова для понимания себя и ситуации, поэтому они стали ни много ни мало частью моей биографии. Сперва это были 2H Company, затем СБПЧ (Самое большое простое число), потом был период поисков (что-то нравилось в новых открытиях, но никогда все целиком), и в этом году очень сильное впечатление оставили ПтицуЕм и Oxxxymiron.

Эти группы связывают несколько общих черт. Во-первых, они практически не поют в привычном понимании этого слова: для них более важен текст, поэтому  чаще речь идет о речитативе или чтении с интонированием. Именно тексты здесь задают тон, а музыка служит оформлением (а форма всегда важна для смысла). Во-вторых, они странные. Слово «странный» сегодня употребляется большинством как аналог слова «непонятный», но для меня это не так. Для меня «странный» - это обладающий неожиданным и по-своему интересным взглядом на вещи. И поэтому эти группы не укладываются в типичные стили, а скорее экспериментируют с границами. В-третьих, сочетание читки (часто запредельно быстрой или неправильной) с нетипичной логикой делает эти тексты непрозрачными - их нужно расшифровывать, вслушиваться, осознавать. По сути это именно вербальный и поэтический материал, а не музыкальный. Правда, помимо звукового сопровождения, у многих из них есть и еще одно важное родство с музыкой - наличие очень сложной структуры, композиции, которые поначалу доступны только восприятию. Ну а далее некоторые подробности.

2H Company.

Группа возникла в тот момент, когда коллектив электронщиков под названием «Елочные игрушки» решил записать альбом с читавшими свои тексты двумя Михаилами - Феничевым (автор текстов) и Ильиным.

2H Company - это яркая и сочная иллюстрация теории «возможных миров». Особенность их поэтики - нарративность, то есть в каждой песне есть своя история и свой рассказчик. Это не просто истории из жизни, в каждой из них, как в хорошем произведении - собственный художественный мир, который становится ощутим всего парой случайно упомянутых черточек. Размах и глубина фантазии Миши Феничева настолько необычны, что едва ли не каждый первый слушатель заподазривает его в употреблении психоделиков. Но, судя по его интервью, его прет и так, «без всякого компота». Тонкий юмор пронизывает все его творчество, но что действительно ново, так это непревращение всего в стёб. Несмотря на своеобразное выражение, здесь можно увидеть даже настоящий трагизм - например, в песнях «Ядерная зима» или «Меланхолия». При этом в текстах есть очень точные наблюдения, филигранные формулировки, изумительные неологизмы и достойные философского очерка логичные и красивые гипотезы. Сам Феничев, однако, называет себя гопником, поскольку он родом из заводского района Горбунки на окраине Питера. Также в его текстах много литературных аллюзий: и из мировой культуры (особенно в альбоме «Искусство ухода за АК-47»), и из русской литературы (например, в поэме «Святки» очень тонко преломляется вся поэзия Серебряного века). Возможно это один из первых для 2000-х проект, который действительно ориентирует слушателей на расширение кругозора и эрудиции. В общем это надо слушать. Что касается музыкального сопровождения, то минималистичный и бездушный IDM оказался наиболее подходящим для создания неопределенной атмосферы то ли реальности, то ли сумрачного абсурда.

В 2010 году Феничев расстался с ЕИ и организовал группу «Есть Есть Есть», объяснив это исчерпанностью прежнего метода. Теперь к его текстам добавилась гитара, труба, клавиши. Результат оказался двойственным: новые песни идут хорошо, а вот прежние тексты, переложенные на более живой и насыщенный звук, воспринимаются с трудом (хотя виной тому, возможно просто привычка). В первом альбоме «Есть Есть Есть» также наметилась любопытная тенденция к увязыванию сюжетов разных песен, что приводит к еще более насыщенному ощущению погружения в художественную вселенную. А это и есть качество хорошей литературы. Поэтика же творчества 2H Company в их философии - в высвечивании универсального в мире и людях через эстетику возможных миров.

СБПЧ (Самое большое простое число).

Это группа, возникшая из творческого союза журналиста Кирилла Иванова и все тех же «Елочных игрушек».

Про СБПЧ очень точно сказал один критик: ваши песни мне голову отверткой расковыряли. Их тексты действительно переживаются как открытие новых граней реальности. СБПЧ - это не песни, а именно текст, вспарывающий музыкальную ткань: бодрый, монотонный и немного неправильный (и в этом изъяне что-то очень важное) речитатив поверх электронной музыки, смешанной с шумами, необычными звуками, голосами. Текст и его разрыв с музыкой как раз и составляют поэтику группы. Точнее составляли, до третьего альбома. Тексты солиста Кирилла Иванова и есть то, что главным образом цепляет в СБПЧ. Что-то по-детски непосредственное сохраняется в его мировосприятии, при всей странности и даже болезненности переживаний. При этом в такой поэтике нет мрака или надрыва, бывает элемент прострации и транса, но бывает и ирония или сквозящее через ужас и страх ощущение веселья. Сам Кирилл, комментируя текст одной из наиболее впечатляющих песен «Динозавр», говорил, что его цель не ужас и надрыв, а отстраненность рефлексии. Эти истории рассказывают «о том, что каждый сам по себе, что каждый несчастлив и всегда остается один на один с чем-то совсем незнакомым и очень большим, пугающе большим. Точно такое же ощущение каждый испытывает в детстве - просто из-за разницы в размерах: ты маленький, все остальные большие. Но у взрослых всё то же самое».

Изначально СБПЧ задумывался как проект минималистичный, и совершенно не похожий ни на хип-хоп, ни на электронику. «Когда я придумал «СБПЧ», у меня была идея, чтобы в музыке совсем не было ударных, бита. То есть, чтобы ритм задавался мелодией. Я хотел … чтобы в музыке была одновременно и хрупкость, и какая-то внутренняя мощь. Ну, кроме того - в этой музыке должна была быть какая-то отстраненность. Будто она играет где-то в соседней комнате и, чтобы ее услышать, надо напрячься». Однако, после двух весьма непохожих друг на друга альбомов, проникнутых духом экспериментаторства, члены группы выпустили альбом, крайне разочаровавший поклонников. За исключением 2-3 песен, сохранивших связь с прежним настроем, все остальное вполне попадает под краткую рецензию «Скачал. Прослушал. Стер». Минимализм сменился примитивизмом, пусть все таким же эмоционально открытым и хрупким. По сути, они продолжили эксперименты (Кирилл начал петь, а музыканты, привыкшие к синтезатору, начали играть на живых инструментах), но результат оказался весьма сырой и неоригинальный. Я думаю это необходимая стадия в развитии, впрочем, поживем - увидим. На сегодня же, как это ни парадоксально, намного менее талантливые протеже СБПЧ - Лемондей, Padla Bear Outfit и другие - звучат на порядок интереснее.

Вообще, что-то схожее делают и другие группы, например, Ночные грузчики, Я и друг мой грузовик, Кассиопея, Петля Пристрастия, но им не хватает глубины (или можно сказать, что им не хватает метода). Ночные грузчики сперва поражают свежестью и ясностью описаний, искренностью переживаний. Но после двух-трех удачных текстов они воспринимаются как заунывное педалирование одной и той же темы, одного и того же подхода. Эдакий, Гришковец в миниатюре: порождающая самопародия. Ощущение будто максимум четверть творчества - это личное, крик души, а все остальное - пустые вариации на потребу публики, охочей до душевного эксгибиционизма и новизны. А в творчестве Кассиопеи и Петли оригинальность и полет творческой шизы явно перевешивает связность и осмысленность, так что в итоге впечатление забавное, но совершенно бесполезное и отвлеченное. Ничего даже близкого к трезвости и мужеству рефлексии первых альбомов СБПЧ там нет. Есть в них fun, есть удивление, но этого мало - увы, нынешняя СБПЧ, похоже, движется в том же направлении.

Птицу Емъ.

Еще одна группа, приятно удивившая своими текстами - это ПтицуЕмъ. Это сайд-проект, возникший в недрах группы 4 Позиции Бруно, которая больше была нацелена на чисто музыкальные эксперименты (хотя порой удивляла неплохими песнями, вроде «Я ехала домой»).

В основе их лирики лежит экзистенциальная драматургия, однако персонажи выбраны как раз из тех, категорий, которым обычно отказывают в этом. Два выпущенных ими альбома - это сплошь зарисовки из жизни фриков, маргиналов, отверженных или просто городских невротиков. И хоть в них присутствует здоровая доля иронии и стёба, остается весьма ценное ощущение искренности и понимания других. В каком-то смысле тексты ПтицуЕмъ - это протест и издевательство над традицией русского рэпа, погрязшего в пацанском и анти-интеллектуальном пафосе. Поэтому ценность такой лирики - не только в выражении голоса неуслышанных, но это еще и своего рода терапия. Тексты песен последовательно проигрывают все типичные «пацанские» страхи и стереотипы, и подробно развивая образ мысли и чувства отверженных, они переопределяют границы нормы (что тоже часть терапии). Рассказывая истории про первертов, зачморенных школьников и работяг, да и просто необычных людей в незаурядных обстоятельствах, ПтицуЕмъ не только расширяют наш кругозор, но и позволяют через шутку осознать масштабы своих проблем и заморочек. А это важный шаг к пониманию других, который часто невозможно сделать без смеха над собой. Активное использование обсценной лексики ничуть не давит на уши (если вы не ханжа), и во многом вызвано желанием донести содержание для тех, кто не только говорит, но и думает матом. В каком-то смысле это главная изюминка коллектива - пробивное, наглое, чисто гопническое исполнение, способное донести необходимое содержание (даже тем, кто не знает и никогда не поймет, что такое, например, катарсис).

Oxxxymiron.

Oxxxymiron, он же Мирон Федоров - эмигрант из Лондона, создавший уникальный стиль в русском рэпе.

Честно говоря, я даже не предполагал, что найду что-то стоящее в рэпе. Но Оксимирон - это и не типичный рэп, точнее это настоящий чистый грайм, который практически не встретишь на русском языке. В нем нет шансонного нытья и гангстерского самооправдания (превращающегося в самолюбование), нет жалкого закоса под черных или рокеров, зато в нем есть здоровая жизнеутверждающая злость. Грайм - это специфический гибрид между примитивной урбанистической электроникой и хип-хопом, возникший в последнее десятилетие. В таком рэпе есть некая тонкая смесь интеллекта, мастерства и примитива, что-то вроде стрит-арта. Грайм создается любителями, с помощью общедоступных программ (например, известная многим Fruity Loops) и распространяется через Интернет. Я бы даже сказал, что отношение в грайме (особенно в форме бэттл-рэпа) к слову аналогично отношению стрит-арта к образу - это возврат к первоначальной стихийности. С момента возникновения речь и пение были тесно связаны с заклинанием, что первоначально означало либо оскорбление, либо похвалу. Из этой материи и сотканы песни Окси: он сам точно формулирует это, говоря «рэп это либо бэттл, либо репрезент», все остальное - «графоманские стихи, положенные на бит». Именно эта позиция позволяет ему неистово нападать на весь остальной русский рэп, костеря его «на чем свет стоит». В этом плане он интересен как раз программным отказом от мессиджа, для него рэп - это прежде всего звучание («в рэпе для нормального флоу нужно жертвовать смыслом ради рифмы (всегда)»). Этим мне лично, несмотря на серьезные различия, он чем-то напоминает Мандельштама. Мирон на одном из форумов в привычной ему манере написал: «В рэпе нет ничего глубокого и не может быть. В лучших своих проявлениях рэп - это подростковый инфантилизм, сродни похабным частушкам, матерным надписям в туалете и здоровым желанием померяться членами. Все остальное - вутанги, "абстрактное" всякое говно, "психоделическое", политический, социальный там рэп… - это все шлак, графомания и "хип-хоп", навязанное сверху бездарное гонево на потребу жирным буржуйским детям». При этом он не против музыки со смыслом: «И кстати я ничего не имею против. У меня вообще такая слабость - я люблю, когда человек делает что-то творческое, даже если это графомания и говно. Мне нравится сам процесс творчества».

Окси, однако, прекрасен не только этой согревающей ненавистью, но и особой ее тональностью. В ней есть «веселье и трагика» одиночки, заброшенного в чужую страну, в чужую культуру. Я даже думаю, что быть эмигрантом часто приходится и в своей стране, так что в его текстах все-таки есть что-то метафизическое (одиночество - это всегда род метафизического чувства). И, кроме того, все-таки это очень весело - красиво и остроумно сбивать спесь и самомнение с тех, кто этого достоин. В Окси чувствуется не только талант, но и его становление, и потому что его творчество автобиографично, и потому что он еще молод и можно видеть как его творчество прибавляет с каждой новой песней. Вообще это тот случай, когда буквально с первых фраз личность автора становится интересной не меньше, чем его творчество. Собственно глубина, если и возможна, то может возникнуть только из личности, стоящей за текстом и музыкой.

Я уже писал, что считаю стихийные урбанистические формы самовыражения, в том числе стрит-арт и рэп - попыткой современных пролетариев определить себя. И Оксимирон, хотя и рассказывает свою биографию, на деле часто подчеркивает, что хочет выразить мироощущение сотен других эмигрантов, прошедших той же нелегкою стезей. Семья Мирона эмигрировала в 90х из России в Германию, а затем оттуда в Великобританию - и это оставило не самые лучшие воспоминания у него. В последствии, даже попав в Оксфорд, он так и не смог найти себя в этой системе. «Я работал кассиром, переводчиком, грузчиком, гидом, ларечником, репетитором, конферансье, офисным планктоном и консультантом с копытом» - признается Мирон. И все-таки он сохранил четкое понимание и родной культуры (будучи евреем, он связывает себя именно с русским языком и культурой), и социальной принадлежности («я стандартный интеллигентишка»). Так что, несмотря на отказ от мессиджа, социальная тематика в его текстах стоит очень остро. И даже в своих интервью он подчеркивает, что ему «мягко говоря не симпатична чубайсоберезовская система ценностей». В каком-то смысле пафос одиночки и эмигранта - это еще одно из средств для Оксимирона, и все-таки по-своему необходимое. Не даром в одном из интервью он скажет, что «Без пафоса также тяжело как и без черного юмора».

Поток аллитераций и полисиллабических рифм, создающий очень плотный, живой смысл, усиленный энергичной читкой, захватывает. Да и сам стиль его речи оказался удивительно близким для меня: смесь образованного дискурса со слэнгом и матом. Автор не стремится быть ни умнее, ни проще, чем он есть, что всегда лучше, чем кривляние. Я как-то пробовал полностью отказаться от мата, но чувствовал себя крайне неудобно в «культурной речи». При этом к мату в текстах я отношусь без всякой приязни, но для меня очевидно, что существуют авторы, в творчестве которых он совершенно естественен и почти не заметен. У других авторов мат - необходимая часть стиля, но такие мне нравятся как раз гораздо реже. Если мат не необходим для смысла, но важен для передачи эмоционального настроя, то он просто проходит мимо ушей, отфильтровывается на автомате.

В конечном счете, я понимаю насколько странно звучит речь о поэзии на примере не стихов, а каких-то странных текстов. Но мне действительно кажется, что движение на грани поэтического пространства гораздо лучше сохраняет в себе настоящую поэзию. То же самое касается и музыки: хорошая музыка легко обходится без слов, но плохая работа с текстом убила не одну песню. И моя симпатия к этим коллективам в общем-то хорошо вписывается в мои поэтические вкусы. Здесь я должен признаться, что начисто лишен какой-то части поэтического слуха. Я слушаю и читаю стихи, но очень редко слышу то, что стоит за сказанным. Мой любимый поэт - Фернандо Пессоа, автор, который при любом переводе (поэтическом или подстрочнике) сохраняет свой эффект. Да и у других поэтов я больше ценю прозу: эссеистику Мандельштама и Бродского, tabletalks Одена, поэтичную прозу Цветаевой и Саши Соколова. Список можно долго продолжать. Возможно в прозе я лучше чувствую разрыв между словами и тем, на что они указывают. А потому вполне объяснимо, что в моем плейлисте с классической или просто мелодичной музыкой соседствуют подобного рода эксперименты - они мне необходимы. Это мой способ осознать разрыв, внутри само себя, это моя повседневная диалектика.

P.S.: Вдогонку к предыдущей теме.

В наши дни, кстати, именно плейлист стал одним из универсальных показателей особенностей характера и мировоззрения человека. Это во многом верно, так как с появлением портативных аудиоустройств музыка перестала локализоваться в особом месте-времени. Музыка вошла в саму текстуру повседневности. Более того, это повысило актуальность самоидентификации и саморепрезентации через прослушиваемую музыку. Иными словами, плейлист формируется не только по принципу удовольствия, но и с элементом самоцензуры и самоконструирования.

Конечно, невозможно безошибочно прочесть человека по трекам его плеера, но выводы можно делать с высокой точностью. Кроме того, наблюдая за изменениями в плейлисте также можно понять конкретные изменения в жизни и восприятии человека.

В таком случае, я думаю, мне стоит написать, что у меня в плейлисте на данный момент. Называя их, я одновременно испытываю и ощущение благодарности в их адрес, и явно неизбежный элемент самолюбования. Впрочем, дабы не быть многословным сокращу этот список. Итак, помимо некоторых из упомянутых там присутствуют произведения Томазо Альбинони, Альфреда Шнитке, Ундервуд, Жанна Агузарова, Барто, Portishead, Cardigans, XP, King Crimson. Также еще недавно в нем были: Василий К., Теплая трасса, Валентин Сильвестров, Псой Короленко, Федя Чистяков, Люк, 5nizza, Алина Орлова, Blonde Radhead, Kosheen, Morchiba, Tiger Lillies, Skunk Anansie.

В целом довольно эклектично, но я думаю, слегка присмотревшись в этот список, легко обнаружить общие черты, которые характеризуют не только мой вкус, но и мой характер. Кстати, с интересом прочел бы и ваши нынешние плейлисты, дорогие френды.

Птицу Емъ, СБПЧ, я, пролетарское искусство, насилие, oxxxymiron, 2h company, анализ повседневности, поэзия, повседневность, музыка, философия, культура, негативность, экзистенция

Previous post Next post
Up