А наш-то, слышали, дуба дал
…Ипполит Матвеевич зашагал медленнее и вдруг споткнулся о тело гробовых дел мастера Безенчука. Мастер спал, лёжа в тулупе поперёк садовой дорожки. От толчка он проснулся, чихнул и живо встал.
- Не извольте беспокоиться, господин Воробьянинов,- сказал он горячо, как бы продолжая начатый давеча разговор,- гроб - он работу любит.
- Умерла Клавдия Ивановна! - сообщил заказчик.
- Ну, царствие небесное,- согласился Безенчук,- преставилась, значит, старушка… Старушки, они всегда преставляются… Или богу душу отдают - это смотря какая старушка. Ваша, например, маленькая и в теле,- значит, «преставилась»… А, например, которая покрупнее, да похудее - та, считается, «богу душу отдаёт»…
- То есть как это считается? У кого это считается?
- У нас и считается. У мастеров… Вот вы, например, мужчина видный, возвышенного роста, хотя и худой. Вы, считается, ежели не дай бог помрёте, что «в ящик сыграли». А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, «приказал долго жить». А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят - «перекинулся» или «ноги протянул». Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что «дуба дают». Так про них и говорят: «А наш-то, слышали, дуба дал»…
Потрясённый этой, несколько странной классификацией человеческих смертей, Ипполит Матвеевич спросил:
- Ну, а когда ты помрёшь, как про тебя мастера скажут?
- Я человек маленький. Скажут «гигнулся Безенчук». А больше ничего не скажут.
И строго добавил:
- Мне «дуба дать» или «сыграть в ящик» - невозможно. У меня комплекция мелкая… А с гробом как, господин Воробьянинов? Неужто так без кистей и глазету ставить будете?
(Илья Ильф и Евгений Петров. Двенадцать стульев)
- Не извольте беспокоиться, господин Воробьянинов,- сказал он горячо, как бы продолжая начатый давеча разговор,- гроб - он работу любит.
- Умерла Клавдия Ивановна! - сообщил заказчик.
- Ну, царствие небесное,- согласился Безенчук,- преставилась, значит, старушка… Старушки, они всегда преставляются… Или богу душу отдают - это смотря какая старушка. Ваша, например, маленькая и в теле,- значит, «преставилась»… А, например, которая покрупнее, да похудее - та, считается, «богу душу отдаёт»…
- То есть как это считается? У кого это считается?
- У нас и считается. У мастеров… Вот вы, например, мужчина видный, возвышенного роста, хотя и худой. Вы, считается, ежели не дай бог помрёте, что «в ящик сыграли». А который человек торговый, бывшей купеческой гильдии, тот, значит, «приказал долго жить». А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из крестьян, про того говорят - «перекинулся» или «ноги протянул». Но самые могучие когда помирают, железнодорожные кондуктора или из начальства кто, то считается, что «дуба дают». Так про них и говорят: «А наш-то, слышали, дуба дал»…
Потрясённый этой, несколько странной классификацией человеческих смертей, Ипполит Матвеевич спросил:
- Ну, а когда ты помрёшь, как про тебя мастера скажут?
- Я человек маленький. Скажут «гигнулся Безенчук». А больше ничего не скажут.
И строго добавил:
- Мне «дуба дать» или «сыграть в ящик» - невозможно. У меня комплекция мелкая… А с гробом как, господин Воробьянинов? Неужто так без кистей и глазету ставить будете?
(Илья Ильф и Евгений Петров. Двенадцать стульев)