Деменция как она есть. часть 2
Деменция не является клиническим диагнозом, а только термином. Как клинический диагноз деменция существует в двух версиях: болезнь Альцгеймера и болезнь Пика. В первом случае идет быстрая потеря памяти (буквально в течении шести месяцев) и затухание интеллекта, с потерей любых ассоциативных связей и связи с реальностью. На передний план выходит симптом, описанный в специальной литературе под термином «деперсонализация». И в жизненных обстоятельствах это классически выглядит так:
Однажды я пришел в клинику навестить приятеля и стал свидетелем странного скандала в соседней женской палате, - женщина громко кричала на свое отражение в зеркале и требовала, чтобы «оно» вернуло ей кофту; происходящее шокировало всех, включая врачей. Стоит женщина перед зеркалом и доказывает ему «Это моя кофта! Отдай! Отдай мою кофту!» Человек больше не узнает себя в зеркале, хотя еще помнит какие-то свои личные вещи. Это называется фрагментарным сознанием, когда сохраняются еще отдельные ассоциации с реальностью. Сознание проявляется все более редкими «всплесками» - фрагментами. Они как осколки разбитой вазы - их можно собрать в общую кучу, но ваза больше не получится. Внутренний мир больного рушиться, как эта ваза, практически единовременно. Человек перестает понимать, где находится; перестает узнавать окружающих, теряет бытовые навыки обслуживания себя, перестает различать сон и бодрствование (одно накладывается на другое). Начинает видеть в реальности персонажей, которых раньше видел только во сне (зрительные галлюцинации), разговаривать с ними и слышать их ответы (слуховые галлюцинации), бояться их или проявлять агрессию в отношении к ним. Естественно, во все галлюцинаторные ситуации втягиваются окружающие и родственники. И все окружающие обретают свой новый статус в глазах больного. Теперь они делятся больным на «хороших» (без дальнейшего определения социального статуса лица и его места в описании реальности), - того, кто «делает» ему «хорошо» и плохих, которые «делают плохо». Причем один и тот же родственник может попадать то в одну, то другую «команду», в зависимости от бредового контекста. Отсюда все особенности ухода за больным и правила контакта.
Однажды я пришел в клинику навестить приятеля и стал свидетелем странного скандала в соседней женской палате, - женщина громко кричала на свое отражение в зеркале и требовала, чтобы «оно» вернуло ей кофту; происходящее шокировало всех, включая врачей. Стоит женщина перед зеркалом и доказывает ему «Это моя кофта! Отдай! Отдай мою кофту!» Человек больше не узнает себя в зеркале, хотя еще помнит какие-то свои личные вещи. Это называется фрагментарным сознанием, когда сохраняются еще отдельные ассоциации с реальностью. Сознание проявляется все более редкими «всплесками» - фрагментами. Они как осколки разбитой вазы - их можно собрать в общую кучу, но ваза больше не получится. Внутренний мир больного рушиться, как эта ваза, практически единовременно. Человек перестает понимать, где находится; перестает узнавать окружающих, теряет бытовые навыки обслуживания себя, перестает различать сон и бодрствование (одно накладывается на другое). Начинает видеть в реальности персонажей, которых раньше видел только во сне (зрительные галлюцинации), разговаривать с ними и слышать их ответы (слуховые галлюцинации), бояться их или проявлять агрессию в отношении к ним. Естественно, во все галлюцинаторные ситуации втягиваются окружающие и родственники. И все окружающие обретают свой новый статус в глазах больного. Теперь они делятся больным на «хороших» (без дальнейшего определения социального статуса лица и его места в описании реальности), - того, кто «делает» ему «хорошо» и плохих, которые «делают плохо». Причем один и тот же родственник может попадать то в одну, то другую «команду», в зависимости от бредового контекста. Отсюда все особенности ухода за больным и правила контакта.