Произшедший случай
Я хочу сразу расставить все точки , что бы не было потом недоразумения. Я за одно с солдатом , я всегда готов выслушать и проникнуться в его проблемы. Это моя прямая обязанность , как по моей должности так и по-моему представлению о офицерском долге. Армия держиться на простом солдате , и не будет никогда сильной пока не силен каждый отдельно взятый солдат. Это как веник состоящий из прутиков. Печься о солдате - моя каждодневная цель. И для меня нет плохого или хорошего солдата , любимчиков я не держу. Но иногда попадаются такие экспонаты , на которых даже я не могу смотреть без горячих слёз.
Побудило меня рассказать об этом очередная проверка , с которой я поехал в одну из наших частей соединения , номер которой оглашать не буду , что бы не бросать тень. Провел беседу в комнате досуга , ввел ребят в курс текущей обстановки , опросил о нуждах , всего ли хватает. Тут как всегда , сказали , что хотелось бы что бы был еще один утюг , мечтают об музыкальном центре. С музыкальными центрами в частях всегда одна и та же история , сначала всей ротой по пол года копят деньги , откладывая от зарплаты , а потом через пару недель какой нибудь ушлый солдатик продает этот центр за забор в город.
Потом заполнили анкеты , в которых можно ответить на те же самые вопросы без указания фамилий , что бы создать анонимность. Это делаеться специально , что бы ребята не стеснялись отвечать на вопросы , есть ли нападки со стороны старослужащих. Дневальный долго искал ручки , но все равно на всех не хватило , пришлось заполнять каждому по очереди. А там как раз подошло обеденое время , и я их распустил , а сам остался ждать в ленинской комнате, когда вернется командир роты , что бы переговорить с ним с глазу на глаз. Это мой старый товарищ еще по училищу.
Какого же было мое удивление , когда дверь отварилась и попросился войти солдат , совсем еще щегол. Оказывается он после переклички дошел вместе со всеми до столовой , а потом приспустил бегом обратно , что бы со мной поговорить. Я его конечно выслушал и речь конечно пошла о дедовщине , это и по лицу было понятно. В доказательство солдат привел свою ногу , сняв сапог и портянки . Голень вся была в синяках. Старослужащие по моему опыту стараются бить или в голень или в грудь , что бы следов было менее заметно.
Понятно , что парню не легко приходиться , но и причину того , почему это происходит было видно не вооруженным глазом. Там и кроме синяков было на что полюбоваться. Ступни все в потнице , изрытые как лунный кратер , говоря поэтическим языком , хотя поэзия тут вряд ли уместна. Форма до того засалена , что аж блестит. Сам неопрятный , рыхлый , воняет немытым телом , как будто их в баню месяц не водили. Схватил его за воротник , заглянуть на подворотничок , который оказался как не странно чистый , но пришит абы как , стежки разного размера , нитки торчат. Словом не солдат , а позорище . Не удивительно , что старшие учат его уму разуму.
Я ему это и объяснил , как сумел. Сказал , что если будет следить за собой , упражняться с самоотдачей , созидать свое тело , то приобретет уважение в глазах товарищей. Начинать надо с малого , но не идти при этом по легким путям. Стукачество это не выход. Ну настучал ты , ну перевели тебя в другую часть , а там все будет то же самое. А слухи в армии расходяться быстро. Водители из автороты например из части в часть ездят , расскажут о том , как ты стучал , и будешь ты жить с этим клеймом до самого дембеля. Трогать тебя может уже и не будет раз знают , что стучишь , но и уважать перестанут , и неизвестно еще что хуже. Объясняю ему , и вижу что то вроде у человека начало прояснятся. Перестал носом шмыгать , обратно натянул сапог. Ну и отпустил я его с Богом , как раз успеет добежать до столовой , что бы вернуться с ротой.
Я был и остаюсь убежден , что большинство проблем можно разрешить , но главная проблема отдельно взятого солдата за частую проистекает изнутри , что и приводит к недопониманию в коллективе. Разрешить эту проблему можно и нужно чютким отношением , что я и стараюсь делать по мере сил и по мере возможностей.
Побудило меня рассказать об этом очередная проверка , с которой я поехал в одну из наших частей соединения , номер которой оглашать не буду , что бы не бросать тень. Провел беседу в комнате досуга , ввел ребят в курс текущей обстановки , опросил о нуждах , всего ли хватает. Тут как всегда , сказали , что хотелось бы что бы был еще один утюг , мечтают об музыкальном центре. С музыкальными центрами в частях всегда одна и та же история , сначала всей ротой по пол года копят деньги , откладывая от зарплаты , а потом через пару недель какой нибудь ушлый солдатик продает этот центр за забор в город.
Потом заполнили анкеты , в которых можно ответить на те же самые вопросы без указания фамилий , что бы создать анонимность. Это делаеться специально , что бы ребята не стеснялись отвечать на вопросы , есть ли нападки со стороны старослужащих. Дневальный долго искал ручки , но все равно на всех не хватило , пришлось заполнять каждому по очереди. А там как раз подошло обеденое время , и я их распустил , а сам остался ждать в ленинской комнате, когда вернется командир роты , что бы переговорить с ним с глазу на глаз. Это мой старый товарищ еще по училищу.
Какого же было мое удивление , когда дверь отварилась и попросился войти солдат , совсем еще щегол. Оказывается он после переклички дошел вместе со всеми до столовой , а потом приспустил бегом обратно , что бы со мной поговорить. Я его конечно выслушал и речь конечно пошла о дедовщине , это и по лицу было понятно. В доказательство солдат привел свою ногу , сняв сапог и портянки . Голень вся была в синяках. Старослужащие по моему опыту стараются бить или в голень или в грудь , что бы следов было менее заметно.
Понятно , что парню не легко приходиться , но и причину того , почему это происходит было видно не вооруженным глазом. Там и кроме синяков было на что полюбоваться. Ступни все в потнице , изрытые как лунный кратер , говоря поэтическим языком , хотя поэзия тут вряд ли уместна. Форма до того засалена , что аж блестит. Сам неопрятный , рыхлый , воняет немытым телом , как будто их в баню месяц не водили. Схватил его за воротник , заглянуть на подворотничок , который оказался как не странно чистый , но пришит абы как , стежки разного размера , нитки торчат. Словом не солдат , а позорище . Не удивительно , что старшие учат его уму разуму.
Я ему это и объяснил , как сумел. Сказал , что если будет следить за собой , упражняться с самоотдачей , созидать свое тело , то приобретет уважение в глазах товарищей. Начинать надо с малого , но не идти при этом по легким путям. Стукачество это не выход. Ну настучал ты , ну перевели тебя в другую часть , а там все будет то же самое. А слухи в армии расходяться быстро. Водители из автороты например из части в часть ездят , расскажут о том , как ты стучал , и будешь ты жить с этим клеймом до самого дембеля. Трогать тебя может уже и не будет раз знают , что стучишь , но и уважать перестанут , и неизвестно еще что хуже. Объясняю ему , и вижу что то вроде у человека начало прояснятся. Перестал носом шмыгать , обратно натянул сапог. Ну и отпустил я его с Богом , как раз успеет добежать до столовой , что бы вернуться с ротой.
Я был и остаюсь убежден , что большинство проблем можно разрешить , но главная проблема отдельно взятого солдата за частую проистекает изнутри , что и приводит к недопониманию в коллективе. Разрешить эту проблему можно и нужно чютким отношением , что я и стараюсь делать по мере сил и по мере возможностей.