Attention!
И вы сразу обращаете внимание на того, кто стоит с транспарантом на канале Грибоедова и умоляет своей надписью «Hug me».
Из всего внимания, что сейчас есть у меня в жизненном запасе - это разве что смски от сотового оператора. Бесплатные, погодные, информативные до зубной боли. Этого хотелось всю зиму и всю весну с чрезвычайно интенсивной жизнью. «Забито до лета», - так следовало бы тогда написать на лбу. Лучше всего еще и в зеркальном порядке. Чтобы с утра в ванной комнате все было ясно сразу: лафа скоро кончится, а пока расслабься, детка.
В наших жизнях есть несколько базисных теорем, которые совершенно не требуют доказательств. Аксиомами их назвать можно, но по факту это все незримые истины каждого. Одно из - быть кому-то нужным. В детстве родителям, в юности сверстникам, в молодости своим избранникам.
Или вот.
Из совсем детского: летние месяцы я проводила на «большой земле» у бабушки с дедушкой, как и все северные дети. По маме скучала неистово. В телефонную трубку рыдала, просила забрать домой, в облезлое лето и каменные дворы. Хотя в принципе жилось везде неплохо. Вопрос состоял в силе любви. Мама - это мама. Любовь как данность.
Маленькая я видела маму редко, в будни - ее работа и второе высшее, моя школа и большая квартира, в которой можно было легко потеряться. Летом страдания усиливались раз в двести, расставания на четыре месяца размазывали меня по жгучему асфальту. Все, что помню до сих пор - редкий голос в телефонной трубке, фотографию в серванте и грезы о красивых и любимых руках, которые заботливо поправляли одеяло перед сном, когда вы были вместе. Хотелось совершать дичайшие преступления, когда за тебя бабушки принимали решение: пусть играет со сверстниками во дворе, а с мамой как-нибудь потом поговорит по телефону, через месяцок.
Прошли годы, а дантевские круги преследуют меня вновь и вновь. Принимаю как данность редкие семейные встречи, минимум раз в полтора-два года. Тот же родной голос в трубке, те же грезы, те же переживания. Только вот размазать по стенке уже никого не хочется, потому что трубку я успеваю брать всегда. Мама уделяет больше внимания, связь стала дешевле, отношения ближе, а я - чуть старше.
Взрослые поступки заключаются, как правило, в одном: вовремя наступить себе на горло. Ответственность за близких перекрывает собственные желания, и во многом это верный совестливый путь. Скажем, лучше улыбаться в трубку, даже когда плохо, чем заставлять переживать человека на том конце провода. Или, наоборот, терпеливо объяснять свою позицию вместо того, чтобы поддаться «я хочу», и не выворачиваться наизнанку от боли.
Внимание близкого человека - самое ценное, что у нас есть в эпоху интернетизации, компьютерных технологий и всяких посторонних железяк и гаджетов. Но вместо того, чтобы просто позвонить и поговорить, мы предпочтем мегабайты печатных электронных букв. Так проще.
И, да. Иногда мне все-таки хочется поддаться желанию встать на канале Грибоедова с транспарантом «Attention! Hug me». Но вместо этого я улыбаюсь в трубку и говорю: «Мамуль, это я. Все отлично, держись там лучше сама».
Из всего внимания, что сейчас есть у меня в жизненном запасе - это разве что смски от сотового оператора. Бесплатные, погодные, информативные до зубной боли. Этого хотелось всю зиму и всю весну с чрезвычайно интенсивной жизнью. «Забито до лета», - так следовало бы тогда написать на лбу. Лучше всего еще и в зеркальном порядке. Чтобы с утра в ванной комнате все было ясно сразу: лафа скоро кончится, а пока расслабься, детка.
В наших жизнях есть несколько базисных теорем, которые совершенно не требуют доказательств. Аксиомами их назвать можно, но по факту это все незримые истины каждого. Одно из - быть кому-то нужным. В детстве родителям, в юности сверстникам, в молодости своим избранникам.
Или вот.
Из совсем детского: летние месяцы я проводила на «большой земле» у бабушки с дедушкой, как и все северные дети. По маме скучала неистово. В телефонную трубку рыдала, просила забрать домой, в облезлое лето и каменные дворы. Хотя в принципе жилось везде неплохо. Вопрос состоял в силе любви. Мама - это мама. Любовь как данность.
Маленькая я видела маму редко, в будни - ее работа и второе высшее, моя школа и большая квартира, в которой можно было легко потеряться. Летом страдания усиливались раз в двести, расставания на четыре месяца размазывали меня по жгучему асфальту. Все, что помню до сих пор - редкий голос в телефонной трубке, фотографию в серванте и грезы о красивых и любимых руках, которые заботливо поправляли одеяло перед сном, когда вы были вместе. Хотелось совершать дичайшие преступления, когда за тебя бабушки принимали решение: пусть играет со сверстниками во дворе, а с мамой как-нибудь потом поговорит по телефону, через месяцок.
Прошли годы, а дантевские круги преследуют меня вновь и вновь. Принимаю как данность редкие семейные встречи, минимум раз в полтора-два года. Тот же родной голос в трубке, те же грезы, те же переживания. Только вот размазать по стенке уже никого не хочется, потому что трубку я успеваю брать всегда. Мама уделяет больше внимания, связь стала дешевле, отношения ближе, а я - чуть старше.
Взрослые поступки заключаются, как правило, в одном: вовремя наступить себе на горло. Ответственность за близких перекрывает собственные желания, и во многом это верный совестливый путь. Скажем, лучше улыбаться в трубку, даже когда плохо, чем заставлять переживать человека на том конце провода. Или, наоборот, терпеливо объяснять свою позицию вместо того, чтобы поддаться «я хочу», и не выворачиваться наизнанку от боли.
Внимание близкого человека - самое ценное, что у нас есть в эпоху интернетизации, компьютерных технологий и всяких посторонних железяк и гаджетов. Но вместо того, чтобы просто позвонить и поговорить, мы предпочтем мегабайты печатных электронных букв. Так проще.
И, да. Иногда мне все-таки хочется поддаться желанию встать на канале Грибоедова с транспарантом «Attention! Hug me». Но вместо этого я улыбаюсь в трубку и говорю: «Мамуль, это я. Все отлично, держись там лучше сама».