Гипервентиляция
Это кодовое слово, обозначающее приступ панической атаки, истерики.
Человека привозят в приемный покой со следующими симптомами - нехватка воздуха, боли в груди, ощущение деперсонализации, слабость в руках или ногах, дрожь, судорожные сокращения ладоней, потливость. Опытному персоналу достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это паническая атака, но больному - больному очень страшно. Он немедленно вспоминает то, что когда-то слышал или читал про инсульты и инфаркты, и вдруг - подходят все симптомы. Человеку кажется, что он умирает. И семье человека кажется, что он умирает. Они не понимают, почему персонал так спокоен. Почему мы не бежим сразу делать КТ, или стентирование сердца, а после рутинных проверок даем таблетку успокоительного под язык, жидкость внутривенно - и всё.
Нет, конечно же, все не совсем так. Мы спрашиваем, были ли какие-то стрессовые ситуации на работе или дома. Мы обязательно делаем кардиограмму, как при любом случае загрудинных болей. Мы, как правило, берем анализы - а вдруг электролитарные нарушения, но, как правило, совокупности симптомов достаточно для постановки диагноза без долгих раздумий.
И тут начинаются игры разума. Примерно каждому второму пациенту невыносимо признать, что тот ужас, который с ним произошел - это паническая атака. Пациенту нужно, чтобы мы нашли телесную, физиологическую причину. Потому что стигма. Потому что мальчики не плачут. Потому что иметь сердечный приступ не стыдно, а панический приступ, похоже, да. Потому что врачи смотрят снисходительно, черт бы их побрал, некоторых наших врачей.
Был недавно случай. Поступил больной, тридцатилетний мужчина, с классической картиной гипервентиляции. После стандартного лечения, прекрасных анализов, уверений, что физически он здоров - просто не хотел уходить. Требовал, чтобы что-то нашли. Доказывал, что он не псих. Жалко его было до слез, а девушку его ещё жальче. Девочкам вообще проще такое объяснить, как правило, им можно, им социально допустимо.
Таких пациентов, с паническими атаками, у нас минимум три-четыре в любую смену, в любой день.
Человека привозят в приемный покой со следующими симптомами - нехватка воздуха, боли в груди, ощущение деперсонализации, слабость в руках или ногах, дрожь, судорожные сокращения ладоней, потливость. Опытному персоналу достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это паническая атака, но больному - больному очень страшно. Он немедленно вспоминает то, что когда-то слышал или читал про инсульты и инфаркты, и вдруг - подходят все симптомы. Человеку кажется, что он умирает. И семье человека кажется, что он умирает. Они не понимают, почему персонал так спокоен. Почему мы не бежим сразу делать КТ, или стентирование сердца, а после рутинных проверок даем таблетку успокоительного под язык, жидкость внутривенно - и всё.
Нет, конечно же, все не совсем так. Мы спрашиваем, были ли какие-то стрессовые ситуации на работе или дома. Мы обязательно делаем кардиограмму, как при любом случае загрудинных болей. Мы, как правило, берем анализы - а вдруг электролитарные нарушения, но, как правило, совокупности симптомов достаточно для постановки диагноза без долгих раздумий.
И тут начинаются игры разума. Примерно каждому второму пациенту невыносимо признать, что тот ужас, который с ним произошел - это паническая атака. Пациенту нужно, чтобы мы нашли телесную, физиологическую причину. Потому что стигма. Потому что мальчики не плачут. Потому что иметь сердечный приступ не стыдно, а панический приступ, похоже, да. Потому что врачи смотрят снисходительно, черт бы их побрал, некоторых наших врачей.
Был недавно случай. Поступил больной, тридцатилетний мужчина, с классической картиной гипервентиляции. После стандартного лечения, прекрасных анализов, уверений, что физически он здоров - просто не хотел уходить. Требовал, чтобы что-то нашли. Доказывал, что он не псих. Жалко его было до слез, а девушку его ещё жальче. Девочкам вообще проще такое объяснить, как правило, им можно, им социально допустимо.
Таких пациентов, с паническими атаками, у нас минимум три-четыре в любую смену, в любой день.