Мой Высоцкий
В ту ужасную жару написался хороший пост. Добавить нечего.
Оригинал взят у shkolnizza в Мой Высоцкий
По мнению В.С.Непомнящего, в нашей культуре существует уникальное явление - притяжательная формула "мой Пушкин" (мы, кажется, не слышали ни о “моем” Шекспире или, скажем, Сервантесе или Ду Фу, ни о “моем” Гоголе или Достоевском), порождённая трудностью постижения и описания Пушкина как целостного явления.
Я далека от того, чтобы сопоставлять и сравнивать двух поэтов - Пушкина и Высоцкого, определять масштабы гениальности и значимости их для России, однако ж думаю, что и Высоцкого пока не удалось никому рассмотреть "в соотнесении с опытом, ценностями, историческим "жребием" той культуры, которая породила" его творчество. Потому притяжательная формула с местоимением мой применима к Высоцкому в полной мере. У каждого "свой" Высоцкий - для кого-то он диссидент и борец с советским строем, для кого-то неплохой бард и посредственный актёр, для кого-то гениальный актёр и певец. Я же считаю его поэтом и певцом советского образа жизни. Не в том смысле, что он восхвалял строй, а в том, что пел, опевал, рисовал и отображал, воссоздавал и творил в своих песнях образ советского человека в СССР во всех человеческих проявлениях, как хороших, так и плохих. Но этот тезис я здесь доказывать не буду, а просто напишу о том, что связано у меня с именем Высоцкого.
Впервые, как и для многих, голос его возник из магнитофона - ещё того, старого, катушечного. Его нам дал на время друг отца. Было мне тогда лет пять-шесть, поэтому, какие там были песни, точно не помню, но, кажется, тогда я услышала спортивные песни, среди которых "Удар, удар, ещё удар", с так понравившейся мне фразой "бить человека по лицу я с детства не могу", И очень запомнилась весёлая и такая сказочная песня "Про дикого вепря". Тогда в моём сознании сложился образ доброго, сильного, немножко смешного и вместе с тем мужественного человека, с мягкой доверительной хрипотцой поющего песни и разговаривающего со слушателями с такой доброжелательностью и улыбкой в голосе.
Я очень хорошо помню, что на тех катушках не было тюремных и воровских песен - дети крестьян, представители технической интеллигенции в первом поколении, мой отец и его друзья тюремной тематикой не интересовались, потому блатные воровские песни не переписывали и не слушали, поскольку, вопреки распространяемым сейчас утверждениям, что в каждой семье были репрессированные, в их семьях никто не сидел и с воровским миром нигде не сталкивался.
Ну и, конечно, тогда ещё я услышала песню, которая стала для меня знаком Высоцкого, в которой воплотилось, как мне казалось, да и сейчас я так думаю, сама человеческая сущность автора - "Песня о друге".
В квартире мамы среди альбомов с фотографиями хранятся листы с текстами песен, которые под копирку печатали на машинке, чтобы раздавать поющим, когда дружеское застолье переходило в соответствующую фазу. Вместе с пахмутовскими "Главное, ребята, сердцем не стареть", "Песней о тревожной молодости", вместе с популярными в то время "Ромашки спрятались" и "А где мне взять такую песню" была и эта песня Высоцкого - "Песня о друге". И я теперь не вспомню, в авторском ли исполнении я впервые услышала её или в исполнении "хора" друзей отца.
И другие песни из к/ф "Вертикаль" - "Вершина", "Прощание с горами", "Военная песня" - были любимы. Для меня в них звучал некий девиз, своего рода инструкция к жизни, эталон отношения к жизни. В отличие от камерных каэспэшных песен для своих, в этих песнях был советский размах, чувствовалась неразрывность того, что называли официальной идеологией, и личных переживаний человека, в них не было ни излишнего пафоса, ни интеллигентского нытья. В песнях Высоцкого нет никаких междустрочных смыслов, никаких фиг в кармане, что позволяло ему обращаться ко всем и быть любимым всеми. В отличие от прочих так называемых бардов типа Окуджавы, Галича и т.п.
И вообще удивительно, как в таком окружении диссиденствующих, в большей или меньшей степени, друзей Высоцкому удалось сохранить такую искренность, открытость, любовь к стране и приятие общественного строя - "не волнуйтесь, я не уеду, и не надейтесь, я не уеду". Даже в его песнях - социальных зарисовках нет острых сатирических нот, только юмор, добродушный смех, объединяющий, а не унижающий. Потому и круг любителей его песен был так широк: любовь к его песням была знаком общности со всеми, без деления на "посвящённых" и всех остальных.
А когда мне было 10 лет, отец работал в одной из арабских стран, куда взял и меня с мамой. Всего год я прожила заграницей, но в некоторой степени познала, что такое ностальгия. Спасалась Высоцким - у нас были с собой две кассеты на 60 и 90 минут с его песнями. Слушала их постоянно - и военные, и спортивные, и юмористические. Они возвращали меня домой, ко всему знакомому, понятному, родному. Конечно, у меня, десятилетней девочки, не было никакого житейского опыта и социальных наблюдений, но, скажем, герой песни "Смотрины" был мне хорошо знаком, и его было жалко. И вполне понимая юмор серии песен "Честь шахматной короны", я была уверена, что и действительно, в случае чего - "такой не подведёт".
Особенно любила я песню"Он не вернулся из боя" за нежную лиричность и мужественность, за доверительную откровенность, с которой в ней рассказывалось о мужской дружбе. И ещё нравилась мне суровая "Штрафные батальоны". А мама любила тогда слушать "Кони привередливые". Я могу долго перечислять любимые песни. И во всех этих песнях, во всех их героях чувствовался национальный характер, тот, что был знаком по русским былинам и сказкам - там и Иванушка-дурачок, и богатырь - удалой молодец, и хитрый мужичок, только действовали они теперь в других условиях. Всё это принималось детским сердцем, узнавалось с лёгкостью, восхищало, утешало и смешило. Всё это было наше - русское, советское, всё, по чему тосковала душа вдали от родины. И казалось бы, чего ребёнку надо: мама-папа рядом, вечное лето, море, любимые бананы вдоволь. А вот поди ж ты! Нужен был ещё целый мир, который за границей так непривычно для меня мы называли Союз, и который целиком вмещался в песни Высоцкого.
Возможно, потому, когда вернулись домой и вновь обрели этот мир реально, я стала слушать Высоцкого реже. Появлялись дома какие-то новые записи, но за ними не гонялись, новые песни услышать стремились без всякой горячки. (Тогда начали греметь на весь мир "Песняры", вышел диск Тухманова "По волне моей памяти", начинала восходить на музыкальный олимп Алла Пугачёва, брат стал приносить записи DP и LZ - музыкальных событий было много, Высоцкий отодвинулся на второй план). Была дома пластиночка Высоцкого с четырьмя песнями. Помню как-то, крутилась она на проигрывателе, и зашёл к нам приятель брата, который вдруг сказал, что не любит Высоцкого. Для меня это было невероятно. Это было равно тому, как если б он признался в нелюбви к родине. Впрочем, спустя 30 лет он и признался.
Не помню, когда впервые увидела Высоцкого в кино. Наверное, в "Вертикали" или в "Коротких встречах". Но помню точно, что очень удивилась. Надо же! Высоцкого в кино взяли! Вот ведь какие замечательные песни написал и как здорово "сыграл" в них, что даже сниматься пригласили! Высоцкий так рано возник в моём сознании неразрывно связанный со своими песнями и голосом и не мыслимый вне этого, возник как целостное явление, что я никогда не задумывалась, кто он - Высоцкий и всё. Все ж знают! То, что он профессиональный артист, ничего существенного к его образу для меня не добавляло.
Я думаю, что и для многих, кто слушал Высоцкого, актёрство его было делом второстепенным, как выяснилось позже, и для него самого тоже. Мы любили его песни, и мало кто помнил, что он артист по профессии. Это только Москва болела Таганкой и обсуждала театральные сплетни. Вся остальная страна жила своими заботами, и ей было мало дела до того, какую постановку Любимова запретили и какова театральная судьба Высоцкого. Было важно, что в его песнях отражались жизнь, быт, заботы страны и каждого человека. Он и его песни были насущной необходимостью, а актёрские работы даже в кино среди моих знакомых почти и не обсуждались. До тех пор, пока не появился Глеб Жеглов :))
Мне же, когда я увидела его впервые на экране, Высоцкий как артист не понравился. Он был какой-то слишком "свой", и мне за него было как-то неловко, точно так же, когда видишь, что родной человек берётся на людях сделать то, чего не умеет. Только одна его роль мне нравилась и нравится - Дон Гуан в фильме Швейцера. Из-за него я даже почти наизусть выучила эту маленькую трагедию Пушкина.
Я помню, что в последнее лето Высоцкого этот фильм показывали по телевизору.
Весть о его смерти до меня дошла спустя два-три дня. Сейчас кажется, что тогда, в силу своего очень юного возраста, я несколько искусственно возгоняла свою скорбь, но тем не менее, смерть Высоцкого я восприняла как первую личную утрату и проплакала несколько ночей.
Как часто бывает в подобных случаях, именно смерть возбудила новую волну интереса к Высоцкому. Я стала переписала его песни в тетрадь - все, что у меня был записаны на кассетах. Бумага надёжнее плёнки, а приобрести сборник "Нерв", вышедший огромным по нашим временам и мизерным по тем тиражом - 25 тысяч экземпляров, было нереально.
Стала собирать о нём статьи, воспоминания, стихи. Помню, как неприятно меня поразили стихи Вознесенского. Я не понимала, к кому он в них обращался: "Не называйте его бардом..." Я не знала никого, кто бы его так называл. Он был для нас ... Высоцким! Никаких определений к этому не требовалось. "Меньшого потеряли брата -всенародного Володю" - какая фальшивая, на мой слух, строчка! Мне было совершенно неясно, кому ж это он приходился "меньшим братом", а в пафосном "всенародный Володя" я чувствовала какую-то унизительную фамильярность. Ну да, конечно, если Высоцкого держать за сочинителя блатных песен, столь любимых прежними и нынешними братками и свободолюбивой творческой интеллигенцией, а народ - за поголовно сидевших, то да, всенародный Володя, которого всякий может похлопать по плечу.А если признавать за ним поэтический дар...
Почти каждый год 25 января и 25 июля я была на Ваганькове. В скверике напротив входа на кладбище (скверика теперь нет ) стихийно образовался своеобразный клуб любителей Высоцкого. Там можно было послушать песни, посмотреть и купить фотографии, узнать подробности жизни. Там я услышала много неизвестных мне ранее песен - "Купола", "Пожары", "Две судьбы", "Песня о Волге", "Так случилось, мужчины ушли...". Высоцкий открывался для меня совершенно с незнакомой стороны. Помню и споры в этом сквере о значении творчества Высоцкого и запальчивые утверждения о его гениальности, равной Пушкину.
Там же я услышала запись интервью Вознесенского, в котором он рассказывал о том, как Высоцкий " наивно" хотел стать членом СП, как для него это было важно. Это почему же наивно? Кто определил для него эту невозможность получить официальный статус? Для членства в СП, помимо личного заявления, необходимы рекомендации от трёх членов СП. И что же, его "друг", поэт Вознесенский и прочие друзья-поэты при желании не смогли бы добиться для В.С. членства? Запреты? Но ведь снимали же его Швейцер и Говорухин, несмотря на все трудности. После истории со Сталиным и Пастернаком думается мне, что за каждым запретом стоит сигнал в органы кого-то из друзей-писателей-поэтов, желание поговорить с властью о вечном, вместо того, чтобы заступиться за друга . Водится это в их интеллигентской творческой среде. Всенародная популярность - такая вещь, которой могли позавидовать даже собирающие полный зал политеха.
Время, как говорится, всё расставляет по местам. 30 лет прошло, Высоцкий не забыт, хотя ушла эпоха, его породившая, нет страны, в которой жили герои его песен, и уже никто не собирается у магнитофонов, чтобы с друзьями послушать его песни. Даты рождения и смерти широко отмечаются в официальных СМИ. Жаль только, что почти всегда в антисоветском контексте - запрещали, не давали, преследовали... Я же считаю, что он антисоветчиком не был и правила игры, бывшие тогда, принимал. А против малодушия, трусости, подлости, глупости и равнодушия людей, вольно или невольно вредивших ему, у него оружия другого не было - только песни.
Оригинал взят у shkolnizza в Мой Высоцкий
По мнению В.С.Непомнящего, в нашей культуре существует уникальное явление - притяжательная формула "мой Пушкин" (мы, кажется, не слышали ни о “моем” Шекспире или, скажем, Сервантесе или Ду Фу, ни о “моем” Гоголе или Достоевском), порождённая трудностью постижения и описания Пушкина как целостного явления.
Я далека от того, чтобы сопоставлять и сравнивать двух поэтов - Пушкина и Высоцкого, определять масштабы гениальности и значимости их для России, однако ж думаю, что и Высоцкого пока не удалось никому рассмотреть "в соотнесении с опытом, ценностями, историческим "жребием" той культуры, которая породила" его творчество. Потому притяжательная формула с местоимением мой применима к Высоцкому в полной мере. У каждого "свой" Высоцкий - для кого-то он диссидент и борец с советским строем, для кого-то неплохой бард и посредственный актёр, для кого-то гениальный актёр и певец. Я же считаю его поэтом и певцом советского образа жизни. Не в том смысле, что он восхвалял строй, а в том, что пел, опевал, рисовал и отображал, воссоздавал и творил в своих песнях образ советского человека в СССР во всех человеческих проявлениях, как хороших, так и плохих. Но этот тезис я здесь доказывать не буду, а просто напишу о том, что связано у меня с именем Высоцкого.
Впервые, как и для многих, голос его возник из магнитофона - ещё того, старого, катушечного. Его нам дал на время друг отца. Было мне тогда лет пять-шесть, поэтому, какие там были песни, точно не помню, но, кажется, тогда я услышала спортивные песни, среди которых "Удар, удар, ещё удар", с так понравившейся мне фразой "бить человека по лицу я с детства не могу", И очень запомнилась весёлая и такая сказочная песня "Про дикого вепря". Тогда в моём сознании сложился образ доброго, сильного, немножко смешного и вместе с тем мужественного человека, с мягкой доверительной хрипотцой поющего песни и разговаривающего со слушателями с такой доброжелательностью и улыбкой в голосе.
Я очень хорошо помню, что на тех катушках не было тюремных и воровских песен - дети крестьян, представители технической интеллигенции в первом поколении, мой отец и его друзья тюремной тематикой не интересовались, потому блатные воровские песни не переписывали и не слушали, поскольку, вопреки распространяемым сейчас утверждениям, что в каждой семье были репрессированные, в их семьях никто не сидел и с воровским миром нигде не сталкивался.
Ну и, конечно, тогда ещё я услышала песню, которая стала для меня знаком Высоцкого, в которой воплотилось, как мне казалось, да и сейчас я так думаю, сама человеческая сущность автора - "Песня о друге".
В квартире мамы среди альбомов с фотографиями хранятся листы с текстами песен, которые под копирку печатали на машинке, чтобы раздавать поющим, когда дружеское застолье переходило в соответствующую фазу. Вместе с пахмутовскими "Главное, ребята, сердцем не стареть", "Песней о тревожной молодости", вместе с популярными в то время "Ромашки спрятались" и "А где мне взять такую песню" была и эта песня Высоцкого - "Песня о друге". И я теперь не вспомню, в авторском ли исполнении я впервые услышала её или в исполнении "хора" друзей отца.
И другие песни из к/ф "Вертикаль" - "Вершина", "Прощание с горами", "Военная песня" - были любимы. Для меня в них звучал некий девиз, своего рода инструкция к жизни, эталон отношения к жизни. В отличие от камерных каэспэшных песен для своих, в этих песнях был советский размах, чувствовалась неразрывность того, что называли официальной идеологией, и личных переживаний человека, в них не было ни излишнего пафоса, ни интеллигентского нытья. В песнях Высоцкого нет никаких междустрочных смыслов, никаких фиг в кармане, что позволяло ему обращаться ко всем и быть любимым всеми. В отличие от прочих так называемых бардов типа Окуджавы, Галича и т.п.
И вообще удивительно, как в таком окружении диссиденствующих, в большей или меньшей степени, друзей Высоцкому удалось сохранить такую искренность, открытость, любовь к стране и приятие общественного строя - "не волнуйтесь, я не уеду, и не надейтесь, я не уеду". Даже в его песнях - социальных зарисовках нет острых сатирических нот, только юмор, добродушный смех, объединяющий, а не унижающий. Потому и круг любителей его песен был так широк: любовь к его песням была знаком общности со всеми, без деления на "посвящённых" и всех остальных.
А когда мне было 10 лет, отец работал в одной из арабских стран, куда взял и меня с мамой. Всего год я прожила заграницей, но в некоторой степени познала, что такое ностальгия. Спасалась Высоцким - у нас были с собой две кассеты на 60 и 90 минут с его песнями. Слушала их постоянно - и военные, и спортивные, и юмористические. Они возвращали меня домой, ко всему знакомому, понятному, родному. Конечно, у меня, десятилетней девочки, не было никакого житейского опыта и социальных наблюдений, но, скажем, герой песни "Смотрины" был мне хорошо знаком, и его было жалко. И вполне понимая юмор серии песен "Честь шахматной короны", я была уверена, что и действительно, в случае чего - "такой не подведёт".
Особенно любила я песню"Он не вернулся из боя" за нежную лиричность и мужественность, за доверительную откровенность, с которой в ней рассказывалось о мужской дружбе. И ещё нравилась мне суровая "Штрафные батальоны". А мама любила тогда слушать "Кони привередливые". Я могу долго перечислять любимые песни. И во всех этих песнях, во всех их героях чувствовался национальный характер, тот, что был знаком по русским былинам и сказкам - там и Иванушка-дурачок, и богатырь - удалой молодец, и хитрый мужичок, только действовали они теперь в других условиях. Всё это принималось детским сердцем, узнавалось с лёгкостью, восхищало, утешало и смешило. Всё это было наше - русское, советское, всё, по чему тосковала душа вдали от родины. И казалось бы, чего ребёнку надо: мама-папа рядом, вечное лето, море, любимые бананы вдоволь. А вот поди ж ты! Нужен был ещё целый мир, который за границей так непривычно для меня мы называли Союз, и который целиком вмещался в песни Высоцкого.
Возможно, потому, когда вернулись домой и вновь обрели этот мир реально, я стала слушать Высоцкого реже. Появлялись дома какие-то новые записи, но за ними не гонялись, новые песни услышать стремились без всякой горячки. (Тогда начали греметь на весь мир "Песняры", вышел диск Тухманова "По волне моей памяти", начинала восходить на музыкальный олимп Алла Пугачёва, брат стал приносить записи DP и LZ - музыкальных событий было много, Высоцкий отодвинулся на второй план). Была дома пластиночка Высоцкого с четырьмя песнями. Помню как-то, крутилась она на проигрывателе, и зашёл к нам приятель брата, который вдруг сказал, что не любит Высоцкого. Для меня это было невероятно. Это было равно тому, как если б он признался в нелюбви к родине. Впрочем, спустя 30 лет он и признался.
Не помню, когда впервые увидела Высоцкого в кино. Наверное, в "Вертикали" или в "Коротких встречах". Но помню точно, что очень удивилась. Надо же! Высоцкого в кино взяли! Вот ведь какие замечательные песни написал и как здорово "сыграл" в них, что даже сниматься пригласили! Высоцкий так рано возник в моём сознании неразрывно связанный со своими песнями и голосом и не мыслимый вне этого, возник как целостное явление, что я никогда не задумывалась, кто он - Высоцкий и всё. Все ж знают! То, что он профессиональный артист, ничего существенного к его образу для меня не добавляло.
Я думаю, что и для многих, кто слушал Высоцкого, актёрство его было делом второстепенным, как выяснилось позже, и для него самого тоже. Мы любили его песни, и мало кто помнил, что он артист по профессии. Это только Москва болела Таганкой и обсуждала театральные сплетни. Вся остальная страна жила своими заботами, и ей было мало дела до того, какую постановку Любимова запретили и какова театральная судьба Высоцкого. Было важно, что в его песнях отражались жизнь, быт, заботы страны и каждого человека. Он и его песни были насущной необходимостью, а актёрские работы даже в кино среди моих знакомых почти и не обсуждались. До тех пор, пока не появился Глеб Жеглов :))
Мне же, когда я увидела его впервые на экране, Высоцкий как артист не понравился. Он был какой-то слишком "свой", и мне за него было как-то неловко, точно так же, когда видишь, что родной человек берётся на людях сделать то, чего не умеет. Только одна его роль мне нравилась и нравится - Дон Гуан в фильме Швейцера. Из-за него я даже почти наизусть выучила эту маленькую трагедию Пушкина.
Я помню, что в последнее лето Высоцкого этот фильм показывали по телевизору.
Весть о его смерти до меня дошла спустя два-три дня. Сейчас кажется, что тогда, в силу своего очень юного возраста, я несколько искусственно возгоняла свою скорбь, но тем не менее, смерть Высоцкого я восприняла как первую личную утрату и проплакала несколько ночей.
Как часто бывает в подобных случаях, именно смерть возбудила новую волну интереса к Высоцкому. Я стала переписала его песни в тетрадь - все, что у меня был записаны на кассетах. Бумага надёжнее плёнки, а приобрести сборник "Нерв", вышедший огромным по нашим временам и мизерным по тем тиражом - 25 тысяч экземпляров, было нереально.
Стала собирать о нём статьи, воспоминания, стихи. Помню, как неприятно меня поразили стихи Вознесенского. Я не понимала, к кому он в них обращался: "Не называйте его бардом..." Я не знала никого, кто бы его так называл. Он был для нас ... Высоцким! Никаких определений к этому не требовалось. "Меньшого потеряли брата -всенародного Володю" - какая фальшивая, на мой слух, строчка! Мне было совершенно неясно, кому ж это он приходился "меньшим братом", а в пафосном "всенародный Володя" я чувствовала какую-то унизительную фамильярность. Ну да, конечно, если Высоцкого держать за сочинителя блатных песен, столь любимых прежними и нынешними братками и свободолюбивой творческой интеллигенцией, а народ - за поголовно сидевших, то да, всенародный Володя, которого всякий может похлопать по плечу.А если признавать за ним поэтический дар...
Почти каждый год 25 января и 25 июля я была на Ваганькове. В скверике напротив входа на кладбище (скверика теперь нет ) стихийно образовался своеобразный клуб любителей Высоцкого. Там можно было послушать песни, посмотреть и купить фотографии, узнать подробности жизни. Там я услышала много неизвестных мне ранее песен - "Купола", "Пожары", "Две судьбы", "Песня о Волге", "Так случилось, мужчины ушли...". Высоцкий открывался для меня совершенно с незнакомой стороны. Помню и споры в этом сквере о значении творчества Высоцкого и запальчивые утверждения о его гениальности, равной Пушкину.
Там же я услышала запись интервью Вознесенского, в котором он рассказывал о том, как Высоцкий " наивно" хотел стать членом СП, как для него это было важно. Это почему же наивно? Кто определил для него эту невозможность получить официальный статус? Для членства в СП, помимо личного заявления, необходимы рекомендации от трёх членов СП. И что же, его "друг", поэт Вознесенский и прочие друзья-поэты при желании не смогли бы добиться для В.С. членства? Запреты? Но ведь снимали же его Швейцер и Говорухин, несмотря на все трудности. После истории со Сталиным и Пастернаком думается мне, что за каждым запретом стоит сигнал в органы кого-то из друзей-писателей-поэтов, желание поговорить с властью о вечном, вместо того, чтобы заступиться за друга . Водится это в их интеллигентской творческой среде. Всенародная популярность - такая вещь, которой могли позавидовать даже собирающие полный зал политеха.
Время, как говорится, всё расставляет по местам. 30 лет прошло, Высоцкий не забыт, хотя ушла эпоха, его породившая, нет страны, в которой жили герои его песен, и уже никто не собирается у магнитофонов, чтобы с друзьями послушать его песни. Даты рождения и смерти широко отмечаются в официальных СМИ. Жаль только, что почти всегда в антисоветском контексте - запрещали, не давали, преследовали... Я же считаю, что он антисоветчиком не был и правила игры, бывшие тогда, принимал. А против малодушия, трусости, подлости, глупости и равнодушия людей, вольно или невольно вредивших ему, у него оружия другого не было - только песни.