"Сережа! Как зеленая нива полно твое бедное сердце..." (c)
Я очень люблю предпразнечное состояние ажиотажа, бега с высунутым язяком сломя голову по магазинам за подарками. Что бы потом эти подарки развенуть, померять, сломать и сдать до следующих праздников.
Особенно я люблю полноту ощущений охоты за подарками в громадных торговых центрах, по-мерикански "молах". В каждом магазине музыка на всю катушку, от Бритни Спирс до Бритни Спирс и Джингл Белс, толпы народа мчатся навстречу друг другу сметая товарные полки, охуевших инсотранцев и машины-банкоматы неумело раскиданные в самых неожиданных местах. Кого тут только не встретишь. Вот они хоть бывшие, но спикают по-русскому...
- Ася - вопль через весь второй этаж магазина, - идите таки сюды, здеся сэйл! Тут таки Алик нашел такой светшёрт на клирансе, шо в колд везар просто виндпруф какой-то будет! Чаво надо? Нет, андырвер на третьем этаже.
Коридоры торогового центра разукрашены огоньками, елочными веточками, полы устланы мусором, детьми, куртками. К перилам прижимаются отталкивая назойливых детей и мелких животных мягкими калошами папы с сиуцодом в глазах и перчалью в каждой складке морщинистых напряшенных лиц - "Сколько же можно покупать этот ебаный чайник для ее ебаной мамы?"
Негры мелкими перебежкми пересекают холл блестя бежутерией как взлетные полосы в тумане. В руках каждого по миллиону разноцветных коробок невороятных размеров. На лице каждого вера в равенство и братство, солнечнозащитные очки, наушники от радиоприемника и наушники от холода. На головах шапки а.к.а. гандончик и капюшон от куртки сделанной из обрезков всех всетречающихся в природе материалов от детских памперсов до покрышек от Белаза. На ногах расшнурованные строительные ботинки, и джинсы размера ХХХХХL заботливо стянутые ремешком на коленях. На жопах семейные трусы в синию полоску. Как мы все все-таки похожи.
Арабы, Индусы и другие Цыгане шумной толпой по молу качуют. В качующем таборе человек по сорок, семья, ебтвоюмать, понятие неделимое, вот и шастают толпой распуская вокруг благоухание немытых женщин, нездоровый мужчин и стертой резины. Обойти их, продраться сквозь них и избежать встречи с ними невозномжно! Я несколько раз кидал в их толпу свой сверлящий взгляд, но так и не увидел там медведя с бубенцами или гармохой. Сами не поют они, не пляшут, ожирели, осели, заебались. Да оскудели цыгане на замле Мерикансой, зажрались, гады. Под Индусов косят.
А вот и я, сделавши свое грязное дела, выскакиваю из торгового центра в свежесть морозной ночи. То костей пробирает свежий ветер нового года, волосы на заднице становятся дыбом от предчувствия перемен к лучшему (и от холода). Борясь с ветром я лечу к машине пуская споли в неконтролируемый полет и хватая снежинки и дорожную пыть ртом. Переставая чувствовать свою левую пятку, падаю за руль, окоченевшие пальцы отказываются попадать ключем в зажигание. Сбиваю лед с конечностей ударами о руль, завожу машину и салон заполняется песеней Ольки Чикиной:
Когда б ты согрелся оранжевым уличным светом,
Когда б ты увидел над городом вечный покой,
Когда б ты лежал на снегу и страдал за планету,
Планета тебе рассказала бы, кто ты такой.
Я улыбаюсь празникам потому что очень люблю их и улетаю в ночь, в метель, навстречу светлому будущему в самое сердце Бруклинсой пробки...
Особенно я люблю полноту ощущений охоты за подарками в громадных торговых центрах, по-мерикански "молах". В каждом магазине музыка на всю катушку, от Бритни Спирс до Бритни Спирс и Джингл Белс, толпы народа мчатся навстречу друг другу сметая товарные полки, охуевших инсотранцев и машины-банкоматы неумело раскиданные в самых неожиданных местах. Кого тут только не встретишь. Вот они хоть бывшие, но спикают по-русскому...
- Ася - вопль через весь второй этаж магазина, - идите таки сюды, здеся сэйл! Тут таки Алик нашел такой светшёрт на клирансе, шо в колд везар просто виндпруф какой-то будет! Чаво надо? Нет, андырвер на третьем этаже.
Коридоры торогового центра разукрашены огоньками, елочными веточками, полы устланы мусором, детьми, куртками. К перилам прижимаются отталкивая назойливых детей и мелких животных мягкими калошами папы с сиуцодом в глазах и перчалью в каждой складке морщинистых напряшенных лиц - "Сколько же можно покупать этот ебаный чайник для ее ебаной мамы?"
Негры мелкими перебежкми пересекают холл блестя бежутерией как взлетные полосы в тумане. В руках каждого по миллиону разноцветных коробок невороятных размеров. На лице каждого вера в равенство и братство, солнечнозащитные очки, наушники от радиоприемника и наушники от холода. На головах шапки а.к.а. гандончик и капюшон от куртки сделанной из обрезков всех всетречающихся в природе материалов от детских памперсов до покрышек от Белаза. На ногах расшнурованные строительные ботинки, и джинсы размера ХХХХХL заботливо стянутые ремешком на коленях. На жопах семейные трусы в синию полоску. Как мы все все-таки похожи.
Арабы, Индусы и другие Цыгане шумной толпой по молу качуют. В качующем таборе человек по сорок, семья, ебтвоюмать, понятие неделимое, вот и шастают толпой распуская вокруг благоухание немытых женщин, нездоровый мужчин и стертой резины. Обойти их, продраться сквозь них и избежать встречи с ними невозномжно! Я несколько раз кидал в их толпу свой сверлящий взгляд, но так и не увидел там медведя с бубенцами или гармохой. Сами не поют они, не пляшут, ожирели, осели, заебались. Да оскудели цыгане на замле Мерикансой, зажрались, гады. Под Индусов косят.
А вот и я, сделавши свое грязное дела, выскакиваю из торгового центра в свежесть морозной ночи. То костей пробирает свежий ветер нового года, волосы на заднице становятся дыбом от предчувствия перемен к лучшему (и от холода). Борясь с ветром я лечу к машине пуская споли в неконтролируемый полет и хватая снежинки и дорожную пыть ртом. Переставая чувствовать свою левую пятку, падаю за руль, окоченевшие пальцы отказываются попадать ключем в зажигание. Сбиваю лед с конечностей ударами о руль, завожу машину и салон заполняется песеней Ольки Чикиной:
Когда б ты согрелся оранжевым уличным светом,
Когда б ты увидел над городом вечный покой,
Когда б ты лежал на снегу и страдал за планету,
Планета тебе рассказала бы, кто ты такой.
Я улыбаюсь празникам потому что очень люблю их и улетаю в ночь, в метель, навстречу светлому будущему в самое сердце Бруклинсой пробки...