Ялик
Лет 15 назад, в теплые и ламповые времена прогрессивного путинизма, когда жизнь казалась бесконечной и восхитительной, а траки я видел только в кино «Полицейский и Бандит», довелось мне быть званным на утиную охоту.
Оная охота по планам должна была состояться на заросшем травой озере, расположенном на границе Московской и Владимирской областей. Ехать туда из Зеленограда было тяжело, долго и неудобно, поэтому я решил сделать это вечером, когда рассосутся пробки в Балашихе.
Собирая снарягу и бросив в машину свой обычный походный шмурдяк вместе с дробаном-самозарядкой и пачкой патронов, я вспомнил, что на озере есть острова, где и предполагалось стоять до утра в ожидании пролета утей. А до островов предстояло как-то добраться. То есть нужна была еще и лодка.
Звонок организатору прояснил ситуацию. Нет, байдарку брать не надо - лодку выдадут там же, в охотхозяйстве.
Подхватив по дороге Леху, моего постоянного напарника по подобного рода приключениям, я выдвинулся в указанный мне район сосредоточения. Пробки никуда не делись, так что на месте я был за полночь.
Связь на озере работала только морзянкой, то есть по смс. База, тем не менее, оперативно ответила, и организатор заверил меня, что нас ждут. Третий остров слева, если плыть строго на восток. Там еще упавшая в воду елка, и камыш темного цвета.
С трудом найдя будку дежурного и объяснив уже изрядно нетрезвому мужику, кто я такой и что мне надо, я получил в свое распоряжение двухвесельный ялик. Однако, едва мы спихнули этот корч на воду и загрузили его манатками, на нас с Лехой навалилось осознание того, что найти этот третий остров слева, с блэкджеком… тьфу, то есть елкой и камышами, будет очень непросто.
Несмотря на яркую луну, поверхность озера сливалась с островами и камышом всех оттенков в одно сплошное темно-серое пятно. И даже свет мощного «маглайта» никак не мог помочь мне с ориентированием.
Помимо этого, мне долго не удавалось даже начать движение. В отличие от двулопастных весел, в обнимку с которыми я провел значительную часть своей жизни, распашные мне попались в первый раз. И у меня никак не получалось заставить лодку двигаться с их помощью. Блядский ялик крутился на месте, совершенно не желая плыть куда бы то ни было.
Глядя на мои мучения, Леха предложил не заниматься ерундой, а сесть по-катамаранному, то есть бок о бок, коленками на банке. И грести каждому со своей стороны, опуская весло в воду вертикально. Таким манером ходят на кате-двойке, с поправкой на то, что последний в общем-то куда более приспособлен для такого способа гребли.
Рацпредложение оказалось удачным. Ялик, развив максимально доступную ему скорость в два километра в час, двинулся в восточном направлении. Курс мы при этом держали, взяв предварительно с помощью компаса азимут на взошедшую луну.
Однако островов в этой части озера оказалось куда больше, чем три. И через какое-то время, несмотря на строго выдерживаемое направление движения, я банально заблудился.
Пришлось опять радировать на базу. Там посовещались и сказали, что будут пускать сигнальные ракеты. Оные запуски я немедленно обнаружил у себя на пять часов, то есть справа сзади. Как это все соотносилось с моими навигационными усилиями, так и осталось для меня загадкой.
Была глубокая ночь. Три человека, ждавшие нас в лагере на острове, предсказуемо оказались пьяными в дрова. Мы немедленно присоединились к процессу, и ближе к утру, когда меня начало рубить, все участники попойки были в совершенно некондиционном состоянии.
Из тяжелой алкогольной полудремы меня вывело бесцеремонное тормошение за ногу. Руководитель экспедиции заявил, что уже светает, и надо выдвигаться в плавни, ждать подлета утей.
Я порекомендовал ему выдвигаться хоть к ебени матери, только оставить меня в покое. Дав попутно разрешение прихватить мой полуавтомат, поскольку у компании были исключительно двустволки.
Мои попытки заснуть обратным порядком были пресечены звуками стрельбы, как мне показалось, прямо рядом с палаткой.
БАХ! БАХ! БАХ-БАХ! БАХ-БАХ!
Судя по звукам, плотность огня, которым встретили уток, примерно соответствовала таковой у линкора «Саут Дакота» в бою у Восточных Соломоновых островов, когда он сбил 28 самолетов противника.
Но и это было еще не все.
БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!!!!
Последние звуки недвусмысленно свидетельствовали, что к делу истребления пернатых подключилась моя «Сайга».
Смирившись с тем, что заснуть под эту канонаду уже не удастся, я вылез из палатки.
За ночь погода резко переменилась. На смену теплу бабьего лета пришла осень с холодным и резким ветром, задувающим с запада и разогнавшим заметную волну. Накидав в костер уцелевших с вечера веток и поставив чай, я мрачно подумал, что выгребать на высокобортном ялике с мудаковатыми веслами против такого ветродуя будет непросто. И в который уже раз пожалел, что не взял байдарку.
Вернулись охотнички. Единственной уткой, которую им удалось добыть, оказался тощий селезень, который, несмотря на интенсивный противозенитный маневр, пал жертвой скорострельности моей самозарядки. Автор успешного выстрела, попеременно потрясая то стволом, то покойной птицей, делился с товарищами впечатлениями от огневой мощи «Сайги».
На дворе было утро воскресенья, и каждый из нас отлично понимал, что после обеда подъезды к городу-герою Москве в районе города-геморроя Балашихи превратятся в ад и пакистан. Поэтому выдвигаться в сторону дома надлежало как можно быстрее. Тем более, что чертов ветер только усиливался.
Нужно было приводить в чувство не подающего признаков жизни Леху, собирать палатку и барахло, распихивать это все по гермомешкам, грузить гребанный ялик и валить отсюда к теплой машине. Надеясь, что по дороге выветрится выхлоп вчерашней вырвиглазки, которой меня напоил гостеприимный организатор мероприятия.
Шевелиться не хотелось. Повернувшись спиной к ветру и накинув поверх поларки ватник с капюшоном, я прихлебывал чай и думал о том, что наебениться водки можно было и в лесу рядом с домом. В общем, смысл нашей поездки ускользал от меня все дальше с каждой минутой, проводимой у чахоточного (дров на острове не было) костра.
Мои невеселые мысли прервало тяжелое мычание откуда-то сзади. Такие звуки могла бы издавать умирающая корова, но их автором оказался вылезший из палатки Леха.
Вид у товарища был, прямо скажем, так себе. Если я чувствовал себя просто плохо, то ему был натурально пиздец. Даже экстренно поданная одним из протрезвевших участников вчерашней попойки кружка с крутым чаем, обильно заправленная сахаром, не могла вернуть моему напарнику дар речи. В ответ на вопрос о самочувствии он только тряс головой и продолжал мычать.
Убедившись, что камрад самостоятельно дополз до костра и в состоянии держать кружку, я занялся палаткой и вещами. Трое оставшихся участников мероприятия, проявив похвальную предусмотрительность, собрались еще утром. Попрощавшись, они сели в свою лодку и налегли на весла, довольно резво выгребая против встречного ветра.
Еще примерно через час сборов и мучительной борьбы с собственной биохимией я был готов к отплытию. Проблема заключалась в том, что к нему совершенно не был готов Леха. Судя по издаваемым им отрывистым звукам и невнятным междометиям, моего товарища терзал такой «вертолет», что любая физическая работа для него полностью исключалась.
А последнее, в свою очередь, означало то, что бороться с блядским яликом мне предстояло без ансамбля. Шансы добраться в таких условиях до расположенного примерно в километре берега, да еще с учетом неблагоприятной погоды, выглядели откровенно мизерными.
Первая же попытка отвалить от острова закончилась плохо. Лодка не только не управлялась, но еще и была практически мгновенно отнесена ветром метров на тридцать, остановившись только в ветровой тени этого клочка суши. Мне стало совершенно понятно, что если я не придумаю способ управлять своим корытом в одиночку, нам придется робинзонить в этом болоте еще как минимум сутки. То есть до тех пор, пока не сменится ветер и не придет в работоспособное состояние мой напарник.
Такое положение дел меня не устраивало ну вообще никак. Но и спешно проведенный мозговой штурм результатов тоже не дал. Потратив еще полчаса, я обнюхал проблему со всех сторон, и даже попытался соорудить из двух распашных весел одно двулопостное, связав их между собой парой компрессионных ремней. Результат моей инженерно-технической деятельности прогнозируемо не годился ни к черту.
К решению меня подтолкнула попытка высадиться обратно на твердую землю. Потыкав веслом в воду, я убедился, что глубина у острова составляет менее метра. Вытащив из своих тюков пару болотных сапог, я облачился в эту обувь советского первопроходца и спрыгнул из лодки в воду, после чего легко подтащил ялик к берегу.
Внимательный осмотр поверхности озера по направлению движения позволил мне предположить, что карта глубин на нем примерно соответствует картине, наблюдаемой рядом с островом. Торчащие тут и там из воды пни, какие-то островки травы и тд свидетельствовали о том, что шансы найти в этом болоте Марианскую впадину были так себе. Из чего я сделал вывод, что можно попробовать подтащить ялик к берегу, двигаясь пешком по дну.
Перед тем, как приступать у осуществлению своего смелого плана, я сел возле потухшего костра и еще раз прикинул расклады. Орешник, из которого можно вырубить палку для промера глубин, на острове имелся. Сменная одежда на случай незапланированного купания у меня присутствовала в избытке. Леха опять перестал подавать признаки жизни, валяясь на гермомешках на дне лодки. Блядский ветер и не думал утихать.
В общем, все указывало на то, что придется идти пешком по воде аки посуху. Ибо других вариантов не просматривалось.
Вырезав из кустов подходящих размеров дрын, я прикинул ориентиры. Несмотря на то, что непосредственно от лодочной пристани и парковки меня отделял где-то километр, до самого берега было ближе. По всему выходило, что до ближайшей точки нужно пройти метров шестьсот, не больше. И еще примерно столько же предстоит сделать вдоль побережья до пристани. Задача выглядела решаемой.
Заведя на всякий случай на носовое кольцо лодки имевшийся у меня в хозяйстве обрезок шнура-«восьмерки», я вышел в море. В самом буквальном смысле, то есть ногами.
Поначалу все шло неплохо. Ощупывая палкой дно перед собой, я потихоньку тащил лодку вперед. Однако уже метров через сто глубина начала постепенно увеличиваться, и в какой-то момент я, не отследив подводный перепад высот, ухнул в воду по пояс.
Будь на мне рыбацкие штаны-заброды, все бы обошлось. Но сапоги, уйдя ниже поверхности воды, были моментально ею залиты, став весить каждый по пуду.
Впрочем, отступать было поздно, да и некуда. Кроя в голос озеро, охоту, организатора и ялик, я продолжал потихоньку брести вперед, стараясь хотя бы не споткнуться о топляк, которого в этом болоте хватало.
Сколько времени занял этот переход через Сиваш, у меня не отложилось. Помню только, что почти у самого берега я все же «нашел» глубокую промоину, и провалился в нее по шею. Произошедшее меня изрядно напугало, так как объем и вес того, что было на мне надето, исключали возможность самостоятельно держаться на воде.
При выходе на берег у лодочной станции я был похож на водяного. Насквозь мокрый, весь перемазанный в иле, тине, каких-то кусках травы, и тд. Вылупившийся на меня дежурный молча вернул залог за лодку, даже не проверив ее перед этим. Несколько пришедший в себя за время этого океанского вояжа и обретший дар речи Леха принялся помогать мне с барахлом. Еще через полчаса я, переодевшись и хлебнув из оставшегося в машине термоса чуть теплого чая, уже сидел за рулем, прикидывая, сколько займет обратная дорога с учетом пробок.
Да, на утиную охоту я с тех пор больше не ездил. Правда, ездил на зверовую. Но это тема для отдельного разговора.
Оная охота по планам должна была состояться на заросшем травой озере, расположенном на границе Московской и Владимирской областей. Ехать туда из Зеленограда было тяжело, долго и неудобно, поэтому я решил сделать это вечером, когда рассосутся пробки в Балашихе.
Собирая снарягу и бросив в машину свой обычный походный шмурдяк вместе с дробаном-самозарядкой и пачкой патронов, я вспомнил, что на озере есть острова, где и предполагалось стоять до утра в ожидании пролета утей. А до островов предстояло как-то добраться. То есть нужна была еще и лодка.
Звонок организатору прояснил ситуацию. Нет, байдарку брать не надо - лодку выдадут там же, в охотхозяйстве.
Подхватив по дороге Леху, моего постоянного напарника по подобного рода приключениям, я выдвинулся в указанный мне район сосредоточения. Пробки никуда не делись, так что на месте я был за полночь.
Связь на озере работала только морзянкой, то есть по смс. База, тем не менее, оперативно ответила, и организатор заверил меня, что нас ждут. Третий остров слева, если плыть строго на восток. Там еще упавшая в воду елка, и камыш темного цвета.
С трудом найдя будку дежурного и объяснив уже изрядно нетрезвому мужику, кто я такой и что мне надо, я получил в свое распоряжение двухвесельный ялик. Однако, едва мы спихнули этот корч на воду и загрузили его манатками, на нас с Лехой навалилось осознание того, что найти этот третий остров слева, с блэкджеком… тьфу, то есть елкой и камышами, будет очень непросто.
Несмотря на яркую луну, поверхность озера сливалась с островами и камышом всех оттенков в одно сплошное темно-серое пятно. И даже свет мощного «маглайта» никак не мог помочь мне с ориентированием.
Помимо этого, мне долго не удавалось даже начать движение. В отличие от двулопастных весел, в обнимку с которыми я провел значительную часть своей жизни, распашные мне попались в первый раз. И у меня никак не получалось заставить лодку двигаться с их помощью. Блядский ялик крутился на месте, совершенно не желая плыть куда бы то ни было.
Глядя на мои мучения, Леха предложил не заниматься ерундой, а сесть по-катамаранному, то есть бок о бок, коленками на банке. И грести каждому со своей стороны, опуская весло в воду вертикально. Таким манером ходят на кате-двойке, с поправкой на то, что последний в общем-то куда более приспособлен для такого способа гребли.
Рацпредложение оказалось удачным. Ялик, развив максимально доступную ему скорость в два километра в час, двинулся в восточном направлении. Курс мы при этом держали, взяв предварительно с помощью компаса азимут на взошедшую луну.
Однако островов в этой части озера оказалось куда больше, чем три. И через какое-то время, несмотря на строго выдерживаемое направление движения, я банально заблудился.
Пришлось опять радировать на базу. Там посовещались и сказали, что будут пускать сигнальные ракеты. Оные запуски я немедленно обнаружил у себя на пять часов, то есть справа сзади. Как это все соотносилось с моими навигационными усилиями, так и осталось для меня загадкой.
Была глубокая ночь. Три человека, ждавшие нас в лагере на острове, предсказуемо оказались пьяными в дрова. Мы немедленно присоединились к процессу, и ближе к утру, когда меня начало рубить, все участники попойки были в совершенно некондиционном состоянии.
Из тяжелой алкогольной полудремы меня вывело бесцеремонное тормошение за ногу. Руководитель экспедиции заявил, что уже светает, и надо выдвигаться в плавни, ждать подлета утей.
Я порекомендовал ему выдвигаться хоть к ебени матери, только оставить меня в покое. Дав попутно разрешение прихватить мой полуавтомат, поскольку у компании были исключительно двустволки.
Мои попытки заснуть обратным порядком были пресечены звуками стрельбы, как мне показалось, прямо рядом с палаткой.
БАХ! БАХ! БАХ-БАХ! БАХ-БАХ!
Судя по звукам, плотность огня, которым встретили уток, примерно соответствовала таковой у линкора «Саут Дакота» в бою у Восточных Соломоновых островов, когда он сбил 28 самолетов противника.
Но и это было еще не все.
БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!!!!
Последние звуки недвусмысленно свидетельствовали, что к делу истребления пернатых подключилась моя «Сайга».
Смирившись с тем, что заснуть под эту канонаду уже не удастся, я вылез из палатки.
За ночь погода резко переменилась. На смену теплу бабьего лета пришла осень с холодным и резким ветром, задувающим с запада и разогнавшим заметную волну. Накидав в костер уцелевших с вечера веток и поставив чай, я мрачно подумал, что выгребать на высокобортном ялике с мудаковатыми веслами против такого ветродуя будет непросто. И в который уже раз пожалел, что не взял байдарку.
Вернулись охотнички. Единственной уткой, которую им удалось добыть, оказался тощий селезень, который, несмотря на интенсивный противозенитный маневр, пал жертвой скорострельности моей самозарядки. Автор успешного выстрела, попеременно потрясая то стволом, то покойной птицей, делился с товарищами впечатлениями от огневой мощи «Сайги».
На дворе было утро воскресенья, и каждый из нас отлично понимал, что после обеда подъезды к городу-герою Москве в районе города-геморроя Балашихи превратятся в ад и пакистан. Поэтому выдвигаться в сторону дома надлежало как можно быстрее. Тем более, что чертов ветер только усиливался.
Нужно было приводить в чувство не подающего признаков жизни Леху, собирать палатку и барахло, распихивать это все по гермомешкам, грузить гребанный ялик и валить отсюда к теплой машине. Надеясь, что по дороге выветрится выхлоп вчерашней вырвиглазки, которой меня напоил гостеприимный организатор мероприятия.
Шевелиться не хотелось. Повернувшись спиной к ветру и накинув поверх поларки ватник с капюшоном, я прихлебывал чай и думал о том, что наебениться водки можно было и в лесу рядом с домом. В общем, смысл нашей поездки ускользал от меня все дальше с каждой минутой, проводимой у чахоточного (дров на острове не было) костра.
Мои невеселые мысли прервало тяжелое мычание откуда-то сзади. Такие звуки могла бы издавать умирающая корова, но их автором оказался вылезший из палатки Леха.
Вид у товарища был, прямо скажем, так себе. Если я чувствовал себя просто плохо, то ему был натурально пиздец. Даже экстренно поданная одним из протрезвевших участников вчерашней попойки кружка с крутым чаем, обильно заправленная сахаром, не могла вернуть моему напарнику дар речи. В ответ на вопрос о самочувствии он только тряс головой и продолжал мычать.
Убедившись, что камрад самостоятельно дополз до костра и в состоянии держать кружку, я занялся палаткой и вещами. Трое оставшихся участников мероприятия, проявив похвальную предусмотрительность, собрались еще утром. Попрощавшись, они сели в свою лодку и налегли на весла, довольно резво выгребая против встречного ветра.
Еще примерно через час сборов и мучительной борьбы с собственной биохимией я был готов к отплытию. Проблема заключалась в том, что к нему совершенно не был готов Леха. Судя по издаваемым им отрывистым звукам и невнятным междометиям, моего товарища терзал такой «вертолет», что любая физическая работа для него полностью исключалась.
А последнее, в свою очередь, означало то, что бороться с блядским яликом мне предстояло без ансамбля. Шансы добраться в таких условиях до расположенного примерно в километре берега, да еще с учетом неблагоприятной погоды, выглядели откровенно мизерными.
Первая же попытка отвалить от острова закончилась плохо. Лодка не только не управлялась, но еще и была практически мгновенно отнесена ветром метров на тридцать, остановившись только в ветровой тени этого клочка суши. Мне стало совершенно понятно, что если я не придумаю способ управлять своим корытом в одиночку, нам придется робинзонить в этом болоте еще как минимум сутки. То есть до тех пор, пока не сменится ветер и не придет в работоспособное состояние мой напарник.
Такое положение дел меня не устраивало ну вообще никак. Но и спешно проведенный мозговой штурм результатов тоже не дал. Потратив еще полчаса, я обнюхал проблему со всех сторон, и даже попытался соорудить из двух распашных весел одно двулопостное, связав их между собой парой компрессионных ремней. Результат моей инженерно-технической деятельности прогнозируемо не годился ни к черту.
К решению меня подтолкнула попытка высадиться обратно на твердую землю. Потыкав веслом в воду, я убедился, что глубина у острова составляет менее метра. Вытащив из своих тюков пару болотных сапог, я облачился в эту обувь советского первопроходца и спрыгнул из лодки в воду, после чего легко подтащил ялик к берегу.
Внимательный осмотр поверхности озера по направлению движения позволил мне предположить, что карта глубин на нем примерно соответствует картине, наблюдаемой рядом с островом. Торчащие тут и там из воды пни, какие-то островки травы и тд свидетельствовали о том, что шансы найти в этом болоте Марианскую впадину были так себе. Из чего я сделал вывод, что можно попробовать подтащить ялик к берегу, двигаясь пешком по дну.
Перед тем, как приступать у осуществлению своего смелого плана, я сел возле потухшего костра и еще раз прикинул расклады. Орешник, из которого можно вырубить палку для промера глубин, на острове имелся. Сменная одежда на случай незапланированного купания у меня присутствовала в избытке. Леха опять перестал подавать признаки жизни, валяясь на гермомешках на дне лодки. Блядский ветер и не думал утихать.
В общем, все указывало на то, что придется идти пешком по воде аки посуху. Ибо других вариантов не просматривалось.
Вырезав из кустов подходящих размеров дрын, я прикинул ориентиры. Несмотря на то, что непосредственно от лодочной пристани и парковки меня отделял где-то километр, до самого берега было ближе. По всему выходило, что до ближайшей точки нужно пройти метров шестьсот, не больше. И еще примерно столько же предстоит сделать вдоль побережья до пристани. Задача выглядела решаемой.
Заведя на всякий случай на носовое кольцо лодки имевшийся у меня в хозяйстве обрезок шнура-«восьмерки», я вышел в море. В самом буквальном смысле, то есть ногами.
Поначалу все шло неплохо. Ощупывая палкой дно перед собой, я потихоньку тащил лодку вперед. Однако уже метров через сто глубина начала постепенно увеличиваться, и в какой-то момент я, не отследив подводный перепад высот, ухнул в воду по пояс.
Будь на мне рыбацкие штаны-заброды, все бы обошлось. Но сапоги, уйдя ниже поверхности воды, были моментально ею залиты, став весить каждый по пуду.
Впрочем, отступать было поздно, да и некуда. Кроя в голос озеро, охоту, организатора и ялик, я продолжал потихоньку брести вперед, стараясь хотя бы не споткнуться о топляк, которого в этом болоте хватало.
Сколько времени занял этот переход через Сиваш, у меня не отложилось. Помню только, что почти у самого берега я все же «нашел» глубокую промоину, и провалился в нее по шею. Произошедшее меня изрядно напугало, так как объем и вес того, что было на мне надето, исключали возможность самостоятельно держаться на воде.
При выходе на берег у лодочной станции я был похож на водяного. Насквозь мокрый, весь перемазанный в иле, тине, каких-то кусках травы, и тд. Вылупившийся на меня дежурный молча вернул залог за лодку, даже не проверив ее перед этим. Несколько пришедший в себя за время этого океанского вояжа и обретший дар речи Леха принялся помогать мне с барахлом. Еще через полчаса я, переодевшись и хлебнув из оставшегося в машине термоса чуть теплого чая, уже сидел за рулем, прикидывая, сколько займет обратная дорога с учетом пробок.
Да, на утиную охоту я с тех пор больше не ездил. Правда, ездил на зверовую. Но это тема для отдельного разговора.