"Никогда не разговаривайте с неизвестными!"
Начало тут: 1, 2.
Сегодня, вспоминая об этой истории, мне кажется, что в описываемых обстоятельствах существовал не я, а совсем другой человек. Настолько несуразной мне теперь представляется мысль о том, чтобы убить девушку, в сущности, лишь за то, что она, играя, щедро мешала свои фантазии с правдой. А, заигравшись, не заметила, как переступила черту невозврата.
К тому же, разве не тоже самое делал и я? Разве я не сам загнал себя в угол, вовсю рисуя себе то, что мне хотелось бы видеть и на свой страх и риск оборачивая невинные, веселые беседы прелюдией высокого чувства? Кто, кроме меня, мог в моем животе надуть этот мыльный пузырь?
Уж так человек устроен: сам себе внушает, сам себя заводит, сам себя потом в чем угодно оправдывает. И, накачавшись таким образом, теряет критическое восприятие мира легче, чем девственность. А украинская земля, как показывают нам современные политические события, видимо, как-то особенно умеет питать умственные миражи.
Моя избранница была рада приглашению на свидание. Ведь, уже несколько дней я не выходил с ней на связь и, наверное, она тоже мучилась неизвестностью.
Начиналась осень, но погода еще оставалась солнечной, и мы отправились гулять в лес. Немного левее осталось чудесное озеро, где всегда было оживленно, зато там, куда мы шли, люди не появлялись. За полтора года службы в Пуще-Водице, окрестные места я узнал хорошо, потому как нередко выбирался сюда по грибы или ягоды.
По пути мы говорили о чем-то малозначительном, я старался улыбаться, шутить, в общем, пытался вести себя максимально естественно, не выдавая ни своих мрачных планов, ни настоящих эмоций. Вначале, весела была и моя спутница. Девушка неподдельно радовалась продолжению отношений, наверное, она надеялась, что кризис преодолен и нас теперь ожидает новая, реальная фаза чувств. Однако, актерство никогда не входило в число моих дарований. И потенциальная жертва, кажется, начала о чем-то догадываться.
Наконец, забравшись достаточно далеко, мы устроили привал. Девушка уселась на пенек, отчего ее и без того красивые ноги сделались вызывающе привлекательными и совсем перестала улыбаться. Она погрузилась в ожидание того, что должно было произойти. Я подвинулся немного назад, туда, где в ее слепой зоне можно было незаметно протянуть руку к сумке, в которой лежал штык-нож, нащупал его и медленно потянул к себе, бесшумно освобождая от ножен блестящую сталь .
- Давай! - не поворачивая ко мне головы, вдруг тихо сказала та, чью жизнь я собирался забрать.
- Делай, как ты решил. Значит, такая судьба.
От неожиданности, я на мгновение замер и.. растерялся.
Удивительная штука жизнь! Не знаю, как вам, друзья, а мне она прямо-таки обожала доказывать, что ее - жизни воображение намного затейливее моего. Вот, готовясь к ключевому событию, ты, кажется, просчитал все варианты, предусмотрел все повороты судьбы, все разложил по полочкам. А жизнь насмешливо вытащит из загашника неучтенное и кинет на стол, как джокера - а это ты, умник, видел? Возьми-ка, выкуси!
Так и учила меня - дурака, пока я окончательно не усвоил: жизнь всегда многообразнее наших представлений о ней.
Вот и тут тоже. Я был готов, вроде бы, ко всему. К тому, что, защищаясь, девушка попытается первой меня ударить. К тому, что она побежит прочь. Или закричит, призывая на помощь. Заплачет, забьется в истерике. Умоляя о пощаде, кинется в ноги. Все варианты ее поведения были заблаговременно рассмотрены, просчитаны и умозрительно зарисованы в граф, по любому сходившийся в одной точке.
Но варианта "давай!" у меня не было. И нож сам собой вывалился из руки.
Потом, я много раз спрашивал себя: а что было бы, развивайся события по одному из штатных сценариев? Неужели я бы, действительно, ее убил?
За всю мою жизнь, своей рукой, не считая комаров и мух, мне приходилось убивать мышек и топить новорожденных котят - малоприятное дело, скажу я вам, оставляющее неслабую занозу в сердце. А еще, однажды, совсем маленьким мальчиком, я случайно убил жабу, воткнув ей в спину зубастую садовую тяпку. До сих пор помню и отчаянный крик жабы и свой. Вот, собственно и весь список. Пополнился бы он любящей девушкой? Мне бы очень хотелось думать, что нет. Но определенно могу сказать только одно: не знаю. Некоторые вещи нельзя прогнозировать, их можно только прожить. И в момент Х наверняка выяснить, кто ты есть и чего стоишь. Правда, знание вполне может оказаться ничтожным, а цена его - запредельной.
В любом случае, развивайся ситуация по известному плану, вероятность и закончить ее по плану, была бы выше. Так, что со своей стороны, я могу только порадоваться тому, что в небесной канцелярии эти планы перечеркнули.
А через несколько дней пришел приказ о моей демобилизации в связи с окончанием срока службы. Получив его, я покидал нехитрые пожитки в дорожную сумку, туда же посадил местную кошку, прослужившую со мной половину срока, и, больше не позволяя себе никаких сопливых рефлексий, уехал домой, в Россию.
С телефонной возлюбленной я не простился и никаких своих координат ей не оставил. Даже ни полсловом не намекнул ей, что уезжаю.
Никогда больше она не появлялась в моей жизни. И больше никогда я не расставался с ней. Прошло уже много лет, а, вспоминая ее, мое сердце и теперь волнуется почти так же, как оно трепетало в бессчетные часы общения, проведенные с телефонной трубкой под ухом.
И с тех пор я не выношу, вот прямо-таки терпеть не могу, телефона.
Сегодня, вспоминая об этой истории, мне кажется, что в описываемых обстоятельствах существовал не я, а совсем другой человек. Настолько несуразной мне теперь представляется мысль о том, чтобы убить девушку, в сущности, лишь за то, что она, играя, щедро мешала свои фантазии с правдой. А, заигравшись, не заметила, как переступила черту невозврата.
К тому же, разве не тоже самое делал и я? Разве я не сам загнал себя в угол, вовсю рисуя себе то, что мне хотелось бы видеть и на свой страх и риск оборачивая невинные, веселые беседы прелюдией высокого чувства? Кто, кроме меня, мог в моем животе надуть этот мыльный пузырь?
Уж так человек устроен: сам себе внушает, сам себя заводит, сам себя потом в чем угодно оправдывает. И, накачавшись таким образом, теряет критическое восприятие мира легче, чем девственность. А украинская земля, как показывают нам современные политические события, видимо, как-то особенно умеет питать умственные миражи.
Моя избранница была рада приглашению на свидание. Ведь, уже несколько дней я не выходил с ней на связь и, наверное, она тоже мучилась неизвестностью.
Начиналась осень, но погода еще оставалась солнечной, и мы отправились гулять в лес. Немного левее осталось чудесное озеро, где всегда было оживленно, зато там, куда мы шли, люди не появлялись. За полтора года службы в Пуще-Водице, окрестные места я узнал хорошо, потому как нередко выбирался сюда по грибы или ягоды.
По пути мы говорили о чем-то малозначительном, я старался улыбаться, шутить, в общем, пытался вести себя максимально естественно, не выдавая ни своих мрачных планов, ни настоящих эмоций. Вначале, весела была и моя спутница. Девушка неподдельно радовалась продолжению отношений, наверное, она надеялась, что кризис преодолен и нас теперь ожидает новая, реальная фаза чувств. Однако, актерство никогда не входило в число моих дарований. И потенциальная жертва, кажется, начала о чем-то догадываться.
Наконец, забравшись достаточно далеко, мы устроили привал. Девушка уселась на пенек, отчего ее и без того красивые ноги сделались вызывающе привлекательными и совсем перестала улыбаться. Она погрузилась в ожидание того, что должно было произойти. Я подвинулся немного назад, туда, где в ее слепой зоне можно было незаметно протянуть руку к сумке, в которой лежал штык-нож, нащупал его и медленно потянул к себе, бесшумно освобождая от ножен блестящую сталь .
- Давай! - не поворачивая ко мне головы, вдруг тихо сказала та, чью жизнь я собирался забрать.
- Делай, как ты решил. Значит, такая судьба.
От неожиданности, я на мгновение замер и.. растерялся.
Удивительная штука жизнь! Не знаю, как вам, друзья, а мне она прямо-таки обожала доказывать, что ее - жизни воображение намного затейливее моего. Вот, готовясь к ключевому событию, ты, кажется, просчитал все варианты, предусмотрел все повороты судьбы, все разложил по полочкам. А жизнь насмешливо вытащит из загашника неучтенное и кинет на стол, как джокера - а это ты, умник, видел? Возьми-ка, выкуси!
Так и учила меня - дурака, пока я окончательно не усвоил: жизнь всегда многообразнее наших представлений о ней.
Вот и тут тоже. Я был готов, вроде бы, ко всему. К тому, что, защищаясь, девушка попытается первой меня ударить. К тому, что она побежит прочь. Или закричит, призывая на помощь. Заплачет, забьется в истерике. Умоляя о пощаде, кинется в ноги. Все варианты ее поведения были заблаговременно рассмотрены, просчитаны и умозрительно зарисованы в граф, по любому сходившийся в одной точке.
Но варианта "давай!" у меня не было. И нож сам собой вывалился из руки.
Потом, я много раз спрашивал себя: а что было бы, развивайся события по одному из штатных сценариев? Неужели я бы, действительно, ее убил?
За всю мою жизнь, своей рукой, не считая комаров и мух, мне приходилось убивать мышек и топить новорожденных котят - малоприятное дело, скажу я вам, оставляющее неслабую занозу в сердце. А еще, однажды, совсем маленьким мальчиком, я случайно убил жабу, воткнув ей в спину зубастую садовую тяпку. До сих пор помню и отчаянный крик жабы и свой. Вот, собственно и весь список. Пополнился бы он любящей девушкой? Мне бы очень хотелось думать, что нет. Но определенно могу сказать только одно: не знаю. Некоторые вещи нельзя прогнозировать, их можно только прожить. И в момент Х наверняка выяснить, кто ты есть и чего стоишь. Правда, знание вполне может оказаться ничтожным, а цена его - запредельной.
В любом случае, развивайся ситуация по известному плану, вероятность и закончить ее по плану, была бы выше. Так, что со своей стороны, я могу только порадоваться тому, что в небесной канцелярии эти планы перечеркнули.
А через несколько дней пришел приказ о моей демобилизации в связи с окончанием срока службы. Получив его, я покидал нехитрые пожитки в дорожную сумку, туда же посадил местную кошку, прослужившую со мной половину срока, и, больше не позволяя себе никаких сопливых рефлексий, уехал домой, в Россию.
С телефонной возлюбленной я не простился и никаких своих координат ей не оставил. Даже ни полсловом не намекнул ей, что уезжаю.
Никогда больше она не появлялась в моей жизни. И больше никогда я не расставался с ней. Прошло уже много лет, а, вспоминая ее, мое сердце и теперь волнуется почти так же, как оно трепетало в бессчетные часы общения, проведенные с телефонной трубкой под ухом.
И с тех пор я не выношу, вот прямо-таки терпеть не могу, телефона.