Про башкирские выборы - 2003
Пока страна высказывает свое дружное 'фу!' и брызжет слюной на митингах по поводу нечестных выборов, мне вспомнилась моя поездка на выборы Президента Республики Башкортостан. Статью об этом новом для меня экспириенсе публиковал в институтской газете.
Под занавес 2003 года нам, студентам 5 курса ОИ МГЮА, было предложено посетить Башкортостан с тем, чтобы присутствовать на выборах в качестве наблюдателей от кандидата Ралифа Сафина. Предложение съездить в соседний регион было встречено студентами с большим интересом.
30 ноября с нами провели инструктаж… Появившаяся тетенька была, видимо, великолепно осведомлена в предвыборной ситуации: иронично называя действующего Президента Муртазу Рахимова ‘любезным сердцу’, она в то же время называла Сафина Равилем. Из забавных моментов запомнилось следующее…
- Избиратель может голосовать на дому по причине болезни или инвалидности. Только две причины!! Но могут быть и другие…
* * *- И хорошо бы вам там подружиться с вам подобными!
* * *- …Наблюдатель от Рахимова с вами дружить не будет!
* * *- Ваша экипировка: ручка, лист А4 (потом узнаете, для чего), калькулятор, фонарик, спички, зажигалка…
* * *Рассказывает, кто может присутствовать на избирательном участке:
- …И, наконец, самый многочисленный отряд…
Кто-то из студентов:
- ОМОН!
Потом оказалось, что представители СМИ…
* * *- Сегодня мы вам выдадим направления, подписанные Сафиным или его доверенным лицом. Но вам там председатель участковой избирательной комиссии может сказать: ‘А я не знаю, как расписывается Сафин и его доверенное лицо!’ А ему и не нужно этого знать. Придется председателю умерить свой пыл; ВЫ должны ему в этом помочь!
* * *- …Жаль, что здесь девушки, и их не предупредили, что ТАМ им лучше не появляться…
* * *- Я вас прошу: ни до чего не касайтесь!
* * *- Нашу автоколонну могут остановить, чтобы не допустить наблюдателей. Для этого мы сейчас подбираем…
Кто-то из студентов:
- …танк!
Оказалось, что юристов и журналистов:
- Выходит юрист, чтобы ‘разруливать’ ситуацию, и журналист, чтобы писать ‘красную’ статью!
* * *О потенциальных нарушениях:
- На избирательном участке к наблюдателю может подойти бабушка: ‘Сынок, я не знаю, где голосовать!’ - ‘Бабуль, ну Вы же за Рахимова, вот он, вот его квадратик!’
* * *- К вам на участке может подойти умная тетушка и сказать: ‘Пойди туда, там чаек, кофеек…’ А за ними вам будут предлагать ВИНО!
* * *- И смотрите, сколько ног в кабинке: две или четыре!
В день перед отъездом в соседний субъект федерации в ОИ МГЮА состоялось второе собрание студентов. Решались организационные вопросы, хотя все четко понимали цель своего присутствия - заветный чемодан с хрустящими стодолларовыми банкнотами. От души повеселилсь над сообщением, что в Башкирии будет проводиться операция под кодовым названием ‘Автобус’, имеющая целью не допустить в регион наблюдателей. Объявление ‘Мы с вами поедем вот в какие точки…’ вызвала ропот и робкие предположения типа ‘Горячие?’ А уж когда разговор зашел о поселке Федоровка и Федоровском районе, который ‘тоже нужно будет обслужить’, народ просто визжал. Попытка инструктора поправиться (‘…отработать там’) только усилила радостное настроение. Также мы узнали о том, что Мраково, несмотря на название, очень красивый район. Пещеры там глубокие. Затем назначали ‘старших’ по каждому району, и студенты вообще расчувствовались. Автобусы должны были отправиться от остановки напротив роддома на 8 марта. Студентам-иногородникам оренбуржцы популярно объяснили про ориентиры: это пивнуха, красный родильный дом и девушки с кием (на биллборде с рекламой бильярдного клуба)… Закончилась встреча долгожданной раздачей слонов Вашингтонов.
…Автобусы то незаметно крались, то набирали скорость. Все говорили, что, кажется, мы больше стоим, чем едем. Потенциальные наблюдатели сзади меня начали ныть: ‘И это всего за сотню баксов…’
На территории Башкортостана студентов начали понемногу выпускать из автобусов и отправлять по населенным пунктам. Доехав до пункта своего назначения, я записался в село с названием, которое на руcский язык переводится как ‘Рыбалово’. Примечательно, что рыбалка, собственно, не очень-то близко - ни одного озера вблизи и только рыбхоз с карпами за 5 километров… В свете автобусных фар (а дело было уже вечером) ‘свои’ люди, поддерживающие Сафина, раздали нам то, что именуется модным нынче словом ‘бэджики’. Еще часа полтора мы колесили на ‘шестерке’ по селам, развозя юристов…
Семья местного сафинского наблюдателя встретила меня радушно. Первое, что бросилось в глаза в их доме - это огромный постер с надписью ‘Алсу Сафина’ и с изображением оной… За ужином хозяева рассказали оделах, творящихся в республике. Так, когда Р.Р.Сафин приезжал в Мелеуз, перед автомобильным мостом добрые люди поставили КамАЗ, так что попасть к месту встречи с избирателями было невозможно. С КамАЗом разобрались, но на встречу Сафина с его сторонниками нагрянули сторонники президента Рахимова. Они топали ногами, корчили рожи и показывали языки (!).
Давление, оказываемое на местных избирателей, варьировалось от шантажа увольнением до неподключения газа целым селам.
Над населенными пунктами за два дня до выборов кружил вертолет, и дождь из листовок за еще одного кандидата, банкира Веремеенко, щедро поливал сельские дороги. Сами же сельчане ходили по улицам и распространяли ‘отксеренные’ листы с хроникой скандального происшествия в Уфимской типографии, принадлежащей Правительству республики. В типографии печатались ‘левые’ бюллетени для голосования. Когда здание было окружено народом, тираж был подожжен ‘печатниками’, вместе с бюллетенями занялось и здание.
Также за ужином удалось узнать, что окраинные сельские районы республики будут голосовать в основном за Сафина. В очередной раз меня предупредили о возможных нарушениях…
Наутро, наскоро перекусив, мы двинулись по направлению в клуб. Буран, начавшийся еще в день моего приезда, продолжался всю ночь, и подниматься в гору было тяжеловато.
Ремонт в здании, хотя бы косметический, судя по всему, не проводился давно. Настенные рельефы с изображением охотящихся и танцующих представителей тюркских народностей, больше похожих на индейцев, вызывали лишь умиление. Дохлые мухи висели на паутине, штукатурка сыпалась килограммами…
На избирательном участке царило оживление. Жители сельских районов подошли ответственно к выбору своей дальнейшей судьбы: уже в 8 часов утра начали они подтягиваться к участку, и в 10 часов очереди у обеих кабинок насчитывали по 15 человек. Бабули и дедули, кряхтя и отдуваясь, упорно одолевали подъем; я наблюдал за процессом, когда менялся местами со вторым сафинским наблюдателем, поскольку присутствие обоих на участке строго запрещено. Попадая на участок, избиратели мыкались туда-сюда, капали пОтом и тающим с их головных уборов снегом на бюллетени, забивались в кабинки по 3-4 человека и активно помогали друг другу. Типичные отговорки: ‘Мы - одна семья’, ‘Она/он одна/один не может’, ‘Мы подруги’ (видимо, обе немощные, хотя по внешнему виду и не скажешь).
Одна избирательница пыталась пробиться в уже занятую кабинку, я посоветовал ей подойти к другой. Женщина спросила, есть ли там кто-нибудь. Повернув голову в сторону кабинки и отметив выходящего дедушку, я сказал, что уже никого нет. Женщина уверенно двинулась к заветной шторке, и тут ее чуть не снесли еще трое деловитых динозавров.
Некоторые нетерпеливые башкирские граждане, не дожидаясь очереди, ставили свои галочки и крестики прямо в зале… Одна предприимчивая бабушка пыталась получить комплект бюллетеней за своего супруга по его паспорту. Бюллетени ей выдали, но наблюдатели подняли шум. Потом бабушка полдня приходила и извинялась.
Вооружившись врученным мне фотоаппаратом, я доблестно щелкал километровую очередь из граждан, желающих получить бюллетени (тоже непорядок, надо было об этом заранее думать), граждан, заполняющих бюллетени вне кабинок и толпящихся в самих кабинках. Также в кадр попал информационный стенд, не отвечающий установленным требованиям.
Из огромных динамиков орала и заливалась башкирско-татарская эстрада, изредка прерываемая попсой русско- и англоязычной.
На информационном стенде была размещена необходимая информация. Вся, кроме информации о кандидатах в президенты республики. Правильно, а зачем? Все равно люди никого не знают… Я добросовестно составил акт о нарушении, председатель избирательной комиссии смотрел на меня, как волк на овцу, открещивался и говорил, что листы с информацией о потенциальных президентах на пришли, и он ничего не знает. Полчаса потребовалось мне, чтобы выловить из пугливой местной публики того, кто подпишет акт помимо меня, в качестве избирателя. Люди косились на меня и ‘спасибкали’, смущенно хлопая глазами (мол, иди мальчик, иди; знаем мы вас, вы уедете, а нам еще здесь жить…)
К двум часам дня скорость прибытия избирателей снизилась до одного человека в час. Наблюдателей, как нас и предупреждали, начали зазывать на ‘чаек-кофеек’, но напитками никто не соблазнился. Избирательная комиссия как-то поредела и погрустнела… Оживление этой картине придал лишь деловой нетрезвый мужичок, который подходил ко всем встречающимся на пути, и, тыкая пальцем, вещал, что все они продажные.
К половине третьего стало ясно, что либо мой бумажный акт возымел действие, либо отпала необходимость в отсутствии плаката с информацией о кандидатах в президенты, но он появился на стенде: потрепанный, помятый, местами рваный, но зато вполне подходящий по стилистике к интерьеру клуба. Фото и информация о двух выбывших из предвыборной гонки кандидатах были аккуратно заклеены. Некоторое время я развлекался тем, что глупо хихикал над действующим президентом, у которого в графах ‘жилые дома’, ‘квартиры’, ‘земельные участки’, ‘дачи’, ‘гаражи’, ‘автомобили’, ‘другие транспортные средства’, ‘иное недвижимое имущество’ стояло гордое слово ‘отсутствует’. Лишь счет в ‘Уралсибе’ и 0,02% акций ‘Уфанефтехим’ позволяли догадываться, что президент хоть на что-то, но живет. Зато сафинские графы поражала своими размерами: честно были указаны квартиры в Москве и Когалыме, жилой дом и участок в Подмосковье, оздоровительный комплекс в Севастополе, автомобиль Mersedes-Benz, мотовездеход Polaris Sportsman, профессиональный спортивно-технический клуб ‘ЛУКойл-Башкортостан’, куча банковских счетов (в том числе в Швейцарии), разнообразно-многочисленные акции, ну и еще там по мелочи…
Снег тем временем уступил место дождю; крыша здания, как и полагается, протекла, и редких избирателей ждал гостеприимный сюрприз в виде лужи у входа.
В очередной раз поменявшись местами со вторым наблюдателем, я нечаянно изобразил ‘лунную походку’, спускаясь по скользкой лестнице. Мокрая лошадь, предназначенная для развозки бюллетеней немощным избирателям, невозмутимо шевелила поролоновыми губами. Мое скольжение продолжилось на склоне холма, на котором был расположен клуб (так вот почему никто не идет!); жалея об отсутствии санок или лыж, я доскользил до магазина с загадочной вывеской ‘Продукты Алсу’. То есть, видимо, теперь холодильник певицы абсолютно пуст… Возвращаясь со свежедобытым ‘Сникерсом’ в зубах, я отметил, как значима вывеска у входа в клуб, гласящая ‘РАХИМ итегез’. Намек довольно прозрачный, но, вероятно, к выборам он не имеет никакого отношения и висит там давно. Из достоверных источников стало известно, что означает надпись банальное ‘Добро пожаловать’. Значит, фамилия Рахимова переводится как ‘добрый’…
Тем временем один из наблюдателей со стороны кандидата Веремеенко все-таки решил травануться блюдами, предназначенными для ‘нерахимовских’. Говорит, что пока кушал, местные в количестве десяти человек оживленно болтали на татарском, а ему казалось, что они обсуждают: ‘Траванется?’ - ‘Не-е, не траванется!’ - ‘Да должен, должен!’ Не траванулся…
Видимо, предвкушая второй виток избирательской активности, тетенька-DJ (или MC), похвалившись мне, что является директором клуба, вновь врубила музыку. Но на этот раз хит-парад ее музыкальных пристрастий не привлек внимание населения, скорее, даже отпугнул его, т.к. за последние два часа работы участка голосующих не было совсем. Зато прибыли замерзшие наблюдатели с переносными ящиками. Согреться в здании им не удалось: дубяк стоил страшный.
Из разговоров местного контингента чуткое ухо будущего юриста улавливало лишь два знакомых слова: ‘Сафин’ и ‘Рахимов’. Переживают, значит.
Время подходило к восьми. ‘Кипешь щас будет натуральный’, - сказала девушка-наблюдатель. Мы подвели статистику: из 616 избирателей на выборы пришли 532.
Процессия из членов избирательной комиссии и наблюдаталей проследовала на второй этаж, в тепло, чтобы считать… Когда были вскрыты переносные ящики для голосования (а их как раз и положено вскрывать первыми), члены ИК пытались не допустить нас в комнату, пол которой был усыпан бюллетенями. Мотивировали они это так: ‘Не положено’. Наблюдатели злобно зашипели и придвинули свои стулья к порогу комнаты. Я начал писать второй акт о нарушении, призванный сыграть роль осинового кола. Правда, пугать им членов ИК не пришлось. Наблюдателей, наконец, запустили, но атмосфера недоверия не рассеялась…
При наблюдении я усвоил, чем была обусловлена самая распространенная ошибка при заполнении избирательных бюллетеней. Дело в том, что бюллетени были одновременно на русском языке (информация о кандидатах и партиях размещалась слева) и, соответственно, на башкирском (справа). Квадратики для галочек располагались с правого края бюллетеней после информации на башкирском. Но многие избиратели ставили галочки там, где не было квадратиков, то есть посередине бюллетеня, между русским и башкирским столбиками. Однако, еще неизвестно, к чему бы привело размещение квадратиков посередине - наверняка и в этом случае нашлись бы избиратели, ставящие галочку там, где квадратик отсутствует.
Бюллетени для президентских выборов подсчитывались в последнюю очередь. Стопки за Рахимова и Сафина росли с примерно одинаковой скоростью. Наблюдатели навострили зрение и почти не дышали. Никто почему-то не пытался вбросить ‘левые’ бюллетени. Зато когда подсчет завершился, и Рахимов набрал на 17 голосов больше, чем Сафин (Веремеенко следовал с большИм отрывом), сафинские люди сникли и шепнули мне, что третий переносной ящик для голосования, мол, был предназначен как раз для семнадцати избирателей. Но с этим ящиком никто из сафинских наблюдателей не поехал (Я просился, но меня не взяли, второй сафинский наблюдатель сказал мне остаться на участке. Ну, господа, сами виноваты!).
Сафинские наблюдатели попросили у ИК просмотреть все бюллетени. Пока они слюнявили пальцы и перебирали розовые листы, наблюдатели-’рахимовцы’ пошли ‘обмывать’ выполнение своей миссии чаем. Время подходило к трем ночи…
Утром в автобусе студенты бурно обсуждали свои впечатления. Свет кое-где, как и ожидалось, отключали. В трех соседних селах большинство голосов набрал Сафин, а в одном (там, где грозились газовый вентиль не повернуть) он не получил ничего. В райцентре Мелеуз в лидеры вырвался Веремеенко, видимо, русское население постаралось. Наблюдатели, вызвавшиеся ехать в Мелеуз (мол, мы не ищем легких путей!), следили за подсчетом голосов до 7 утра (ха!), поэтому в дороге спали, как сурки…
Вопреки нашим ожиданиям, обратная дорога заняла не меньше времени, чем дорога туда. И опять же, больше стояли, чем ехали. То приходилось ждать пропавших наблюдателей, которые, оказывается, мирно выпивали с местными в УАЗике, стоявшем рядом с автобусом; то кое-кто ходил в столовую, и его пришлось припугнуть, демонстративно проехав мимо здания; мелеузские наблюдатели все еще мыкались со своим подсчетом. Местные выразили нам свою признательность и пригласили на второй тур выборов через две недели. Мы обсуждали повышение ставок со ста до двухсот баксов… Сорока принесла на хвосте сплетни, будто бы Сафин по предварительным данным занимает второе место, и второй тур действительно будет, но Р.Р. якобы отказался от участия в нечестных выборах. Сплетни, как и положено, подтвердились не полностью - второй тур будет и действительно без Сафина, но потому, что сенатор от Республики Алтай занял 3 место с 23% против веремеевских 25,2% и рахимовских 43,4%.
Что ж, каждый народ имеет то правительство… дальше каждый может продолжить фразу по-своему.
Зато всего за 12 часов я узнал 347 способов сворачивания бюллетенй для голосования…
Под занавес 2003 года нам, студентам 5 курса ОИ МГЮА, было предложено посетить Башкортостан с тем, чтобы присутствовать на выборах в качестве наблюдателей от кандидата Ралифа Сафина. Предложение съездить в соседний регион было встречено студентами с большим интересом.
30 ноября с нами провели инструктаж… Появившаяся тетенька была, видимо, великолепно осведомлена в предвыборной ситуации: иронично называя действующего Президента Муртазу Рахимова ‘любезным сердцу’, она в то же время называла Сафина Равилем. Из забавных моментов запомнилось следующее…
- Избиратель может голосовать на дому по причине болезни или инвалидности. Только две причины!! Но могут быть и другие…
* * *- И хорошо бы вам там подружиться с вам подобными!
* * *- …Наблюдатель от Рахимова с вами дружить не будет!
* * *- Ваша экипировка: ручка, лист А4 (потом узнаете, для чего), калькулятор, фонарик, спички, зажигалка…
* * *Рассказывает, кто может присутствовать на избирательном участке:
- …И, наконец, самый многочисленный отряд…
Кто-то из студентов:
- ОМОН!
Потом оказалось, что представители СМИ…
* * *- Сегодня мы вам выдадим направления, подписанные Сафиным или его доверенным лицом. Но вам там председатель участковой избирательной комиссии может сказать: ‘А я не знаю, как расписывается Сафин и его доверенное лицо!’ А ему и не нужно этого знать. Придется председателю умерить свой пыл; ВЫ должны ему в этом помочь!
* * *- …Жаль, что здесь девушки, и их не предупредили, что ТАМ им лучше не появляться…
* * *- Я вас прошу: ни до чего не касайтесь!
* * *- Нашу автоколонну могут остановить, чтобы не допустить наблюдателей. Для этого мы сейчас подбираем…
Кто-то из студентов:
- …танк!
Оказалось, что юристов и журналистов:
- Выходит юрист, чтобы ‘разруливать’ ситуацию, и журналист, чтобы писать ‘красную’ статью!
* * *О потенциальных нарушениях:
- На избирательном участке к наблюдателю может подойти бабушка: ‘Сынок, я не знаю, где голосовать!’ - ‘Бабуль, ну Вы же за Рахимова, вот он, вот его квадратик!’
* * *- К вам на участке может подойти умная тетушка и сказать: ‘Пойди туда, там чаек, кофеек…’ А за ними вам будут предлагать ВИНО!
* * *- И смотрите, сколько ног в кабинке: две или четыре!
В день перед отъездом в соседний субъект федерации в ОИ МГЮА состоялось второе собрание студентов. Решались организационные вопросы, хотя все четко понимали цель своего присутствия - заветный чемодан с хрустящими стодолларовыми банкнотами. От души повеселилсь над сообщением, что в Башкирии будет проводиться операция под кодовым названием ‘Автобус’, имеющая целью не допустить в регион наблюдателей. Объявление ‘Мы с вами поедем вот в какие точки…’ вызвала ропот и робкие предположения типа ‘Горячие?’ А уж когда разговор зашел о поселке Федоровка и Федоровском районе, который ‘тоже нужно будет обслужить’, народ просто визжал. Попытка инструктора поправиться (‘…отработать там’) только усилила радостное настроение. Также мы узнали о том, что Мраково, несмотря на название, очень красивый район. Пещеры там глубокие. Затем назначали ‘старших’ по каждому району, и студенты вообще расчувствовались. Автобусы должны были отправиться от остановки напротив роддома на 8 марта. Студентам-иногородникам оренбуржцы популярно объяснили про ориентиры: это пивнуха, красный родильный дом и девушки с кием (на биллборде с рекламой бильярдного клуба)… Закончилась встреча долгожданной раздачей слонов Вашингтонов.
…Автобусы то незаметно крались, то набирали скорость. Все говорили, что, кажется, мы больше стоим, чем едем. Потенциальные наблюдатели сзади меня начали ныть: ‘И это всего за сотню баксов…’
На территории Башкортостана студентов начали понемногу выпускать из автобусов и отправлять по населенным пунктам. Доехав до пункта своего назначения, я записался в село с названием, которое на руcский язык переводится как ‘Рыбалово’. Примечательно, что рыбалка, собственно, не очень-то близко - ни одного озера вблизи и только рыбхоз с карпами за 5 километров… В свете автобусных фар (а дело было уже вечером) ‘свои’ люди, поддерживающие Сафина, раздали нам то, что именуется модным нынче словом ‘бэджики’. Еще часа полтора мы колесили на ‘шестерке’ по селам, развозя юристов…
Семья местного сафинского наблюдателя встретила меня радушно. Первое, что бросилось в глаза в их доме - это огромный постер с надписью ‘Алсу Сафина’ и с изображением оной… За ужином хозяева рассказали оделах, творящихся в республике. Так, когда Р.Р.Сафин приезжал в Мелеуз, перед автомобильным мостом добрые люди поставили КамАЗ, так что попасть к месту встречи с избирателями было невозможно. С КамАЗом разобрались, но на встречу Сафина с его сторонниками нагрянули сторонники президента Рахимова. Они топали ногами, корчили рожи и показывали языки (!).
Давление, оказываемое на местных избирателей, варьировалось от шантажа увольнением до неподключения газа целым селам.
Над населенными пунктами за два дня до выборов кружил вертолет, и дождь из листовок за еще одного кандидата, банкира Веремеенко, щедро поливал сельские дороги. Сами же сельчане ходили по улицам и распространяли ‘отксеренные’ листы с хроникой скандального происшествия в Уфимской типографии, принадлежащей Правительству республики. В типографии печатались ‘левые’ бюллетени для голосования. Когда здание было окружено народом, тираж был подожжен ‘печатниками’, вместе с бюллетенями занялось и здание.
Также за ужином удалось узнать, что окраинные сельские районы республики будут голосовать в основном за Сафина. В очередной раз меня предупредили о возможных нарушениях…
Наутро, наскоро перекусив, мы двинулись по направлению в клуб. Буран, начавшийся еще в день моего приезда, продолжался всю ночь, и подниматься в гору было тяжеловато.
Ремонт в здании, хотя бы косметический, судя по всему, не проводился давно. Настенные рельефы с изображением охотящихся и танцующих представителей тюркских народностей, больше похожих на индейцев, вызывали лишь умиление. Дохлые мухи висели на паутине, штукатурка сыпалась килограммами…
На избирательном участке царило оживление. Жители сельских районов подошли ответственно к выбору своей дальнейшей судьбы: уже в 8 часов утра начали они подтягиваться к участку, и в 10 часов очереди у обеих кабинок насчитывали по 15 человек. Бабули и дедули, кряхтя и отдуваясь, упорно одолевали подъем; я наблюдал за процессом, когда менялся местами со вторым сафинским наблюдателем, поскольку присутствие обоих на участке строго запрещено. Попадая на участок, избиратели мыкались туда-сюда, капали пОтом и тающим с их головных уборов снегом на бюллетени, забивались в кабинки по 3-4 человека и активно помогали друг другу. Типичные отговорки: ‘Мы - одна семья’, ‘Она/он одна/один не может’, ‘Мы подруги’ (видимо, обе немощные, хотя по внешнему виду и не скажешь).
Одна избирательница пыталась пробиться в уже занятую кабинку, я посоветовал ей подойти к другой. Женщина спросила, есть ли там кто-нибудь. Повернув голову в сторону кабинки и отметив выходящего дедушку, я сказал, что уже никого нет. Женщина уверенно двинулась к заветной шторке, и тут ее чуть не снесли еще трое деловитых динозавров.
Некоторые нетерпеливые башкирские граждане, не дожидаясь очереди, ставили свои галочки и крестики прямо в зале… Одна предприимчивая бабушка пыталась получить комплект бюллетеней за своего супруга по его паспорту. Бюллетени ей выдали, но наблюдатели подняли шум. Потом бабушка полдня приходила и извинялась.
Вооружившись врученным мне фотоаппаратом, я доблестно щелкал километровую очередь из граждан, желающих получить бюллетени (тоже непорядок, надо было об этом заранее думать), граждан, заполняющих бюллетени вне кабинок и толпящихся в самих кабинках. Также в кадр попал информационный стенд, не отвечающий установленным требованиям.
Из огромных динамиков орала и заливалась башкирско-татарская эстрада, изредка прерываемая попсой русско- и англоязычной.
На информационном стенде была размещена необходимая информация. Вся, кроме информации о кандидатах в президенты республики. Правильно, а зачем? Все равно люди никого не знают… Я добросовестно составил акт о нарушении, председатель избирательной комиссии смотрел на меня, как волк на овцу, открещивался и говорил, что листы с информацией о потенциальных президентах на пришли, и он ничего не знает. Полчаса потребовалось мне, чтобы выловить из пугливой местной публики того, кто подпишет акт помимо меня, в качестве избирателя. Люди косились на меня и ‘спасибкали’, смущенно хлопая глазами (мол, иди мальчик, иди; знаем мы вас, вы уедете, а нам еще здесь жить…)
К двум часам дня скорость прибытия избирателей снизилась до одного человека в час. Наблюдателей, как нас и предупреждали, начали зазывать на ‘чаек-кофеек’, но напитками никто не соблазнился. Избирательная комиссия как-то поредела и погрустнела… Оживление этой картине придал лишь деловой нетрезвый мужичок, который подходил ко всем встречающимся на пути, и, тыкая пальцем, вещал, что все они продажные.
К половине третьего стало ясно, что либо мой бумажный акт возымел действие, либо отпала необходимость в отсутствии плаката с информацией о кандидатах в президенты, но он появился на стенде: потрепанный, помятый, местами рваный, но зато вполне подходящий по стилистике к интерьеру клуба. Фото и информация о двух выбывших из предвыборной гонки кандидатах были аккуратно заклеены. Некоторое время я развлекался тем, что глупо хихикал над действующим президентом, у которого в графах ‘жилые дома’, ‘квартиры’, ‘земельные участки’, ‘дачи’, ‘гаражи’, ‘автомобили’, ‘другие транспортные средства’, ‘иное недвижимое имущество’ стояло гордое слово ‘отсутствует’. Лишь счет в ‘Уралсибе’ и 0,02% акций ‘Уфанефтехим’ позволяли догадываться, что президент хоть на что-то, но живет. Зато сафинские графы поражала своими размерами: честно были указаны квартиры в Москве и Когалыме, жилой дом и участок в Подмосковье, оздоровительный комплекс в Севастополе, автомобиль Mersedes-Benz, мотовездеход Polaris Sportsman, профессиональный спортивно-технический клуб ‘ЛУКойл-Башкортостан’, куча банковских счетов (в том числе в Швейцарии), разнообразно-многочисленные акции, ну и еще там по мелочи…
Снег тем временем уступил место дождю; крыша здания, как и полагается, протекла, и редких избирателей ждал гостеприимный сюрприз в виде лужи у входа.
В очередной раз поменявшись местами со вторым наблюдателем, я нечаянно изобразил ‘лунную походку’, спускаясь по скользкой лестнице. Мокрая лошадь, предназначенная для развозки бюллетеней немощным избирателям, невозмутимо шевелила поролоновыми губами. Мое скольжение продолжилось на склоне холма, на котором был расположен клуб (так вот почему никто не идет!); жалея об отсутствии санок или лыж, я доскользил до магазина с загадочной вывеской ‘Продукты Алсу’. То есть, видимо, теперь холодильник певицы абсолютно пуст… Возвращаясь со свежедобытым ‘Сникерсом’ в зубах, я отметил, как значима вывеска у входа в клуб, гласящая ‘РАХИМ итегез’. Намек довольно прозрачный, но, вероятно, к выборам он не имеет никакого отношения и висит там давно. Из достоверных источников стало известно, что означает надпись банальное ‘Добро пожаловать’. Значит, фамилия Рахимова переводится как ‘добрый’…
Тем временем один из наблюдателей со стороны кандидата Веремеенко все-таки решил травануться блюдами, предназначенными для ‘нерахимовских’. Говорит, что пока кушал, местные в количестве десяти человек оживленно болтали на татарском, а ему казалось, что они обсуждают: ‘Траванется?’ - ‘Не-е, не траванется!’ - ‘Да должен, должен!’ Не траванулся…
Видимо, предвкушая второй виток избирательской активности, тетенька-DJ (или MC), похвалившись мне, что является директором клуба, вновь врубила музыку. Но на этот раз хит-парад ее музыкальных пристрастий не привлек внимание населения, скорее, даже отпугнул его, т.к. за последние два часа работы участка голосующих не было совсем. Зато прибыли замерзшие наблюдатели с переносными ящиками. Согреться в здании им не удалось: дубяк стоил страшный.
Из разговоров местного контингента чуткое ухо будущего юриста улавливало лишь два знакомых слова: ‘Сафин’ и ‘Рахимов’. Переживают, значит.
Время подходило к восьми. ‘Кипешь щас будет натуральный’, - сказала девушка-наблюдатель. Мы подвели статистику: из 616 избирателей на выборы пришли 532.
Процессия из членов избирательной комиссии и наблюдаталей проследовала на второй этаж, в тепло, чтобы считать… Когда были вскрыты переносные ящики для голосования (а их как раз и положено вскрывать первыми), члены ИК пытались не допустить нас в комнату, пол которой был усыпан бюллетенями. Мотивировали они это так: ‘Не положено’. Наблюдатели злобно зашипели и придвинули свои стулья к порогу комнаты. Я начал писать второй акт о нарушении, призванный сыграть роль осинового кола. Правда, пугать им членов ИК не пришлось. Наблюдателей, наконец, запустили, но атмосфера недоверия не рассеялась…
При наблюдении я усвоил, чем была обусловлена самая распространенная ошибка при заполнении избирательных бюллетеней. Дело в том, что бюллетени были одновременно на русском языке (информация о кандидатах и партиях размещалась слева) и, соответственно, на башкирском (справа). Квадратики для галочек располагались с правого края бюллетеней после информации на башкирском. Но многие избиратели ставили галочки там, где не было квадратиков, то есть посередине бюллетеня, между русским и башкирским столбиками. Однако, еще неизвестно, к чему бы привело размещение квадратиков посередине - наверняка и в этом случае нашлись бы избиратели, ставящие галочку там, где квадратик отсутствует.
Бюллетени для президентских выборов подсчитывались в последнюю очередь. Стопки за Рахимова и Сафина росли с примерно одинаковой скоростью. Наблюдатели навострили зрение и почти не дышали. Никто почему-то не пытался вбросить ‘левые’ бюллетени. Зато когда подсчет завершился, и Рахимов набрал на 17 голосов больше, чем Сафин (Веремеенко следовал с большИм отрывом), сафинские люди сникли и шепнули мне, что третий переносной ящик для голосования, мол, был предназначен как раз для семнадцати избирателей. Но с этим ящиком никто из сафинских наблюдателей не поехал (Я просился, но меня не взяли, второй сафинский наблюдатель сказал мне остаться на участке. Ну, господа, сами виноваты!).
Сафинские наблюдатели попросили у ИК просмотреть все бюллетени. Пока они слюнявили пальцы и перебирали розовые листы, наблюдатели-’рахимовцы’ пошли ‘обмывать’ выполнение своей миссии чаем. Время подходило к трем ночи…
Утром в автобусе студенты бурно обсуждали свои впечатления. Свет кое-где, как и ожидалось, отключали. В трех соседних селах большинство голосов набрал Сафин, а в одном (там, где грозились газовый вентиль не повернуть) он не получил ничего. В райцентре Мелеуз в лидеры вырвался Веремеенко, видимо, русское население постаралось. Наблюдатели, вызвавшиеся ехать в Мелеуз (мол, мы не ищем легких путей!), следили за подсчетом голосов до 7 утра (ха!), поэтому в дороге спали, как сурки…
Вопреки нашим ожиданиям, обратная дорога заняла не меньше времени, чем дорога туда. И опять же, больше стояли, чем ехали. То приходилось ждать пропавших наблюдателей, которые, оказывается, мирно выпивали с местными в УАЗике, стоявшем рядом с автобусом; то кое-кто ходил в столовую, и его пришлось припугнуть, демонстративно проехав мимо здания; мелеузские наблюдатели все еще мыкались со своим подсчетом. Местные выразили нам свою признательность и пригласили на второй тур выборов через две недели. Мы обсуждали повышение ставок со ста до двухсот баксов… Сорока принесла на хвосте сплетни, будто бы Сафин по предварительным данным занимает второе место, и второй тур действительно будет, но Р.Р. якобы отказался от участия в нечестных выборах. Сплетни, как и положено, подтвердились не полностью - второй тур будет и действительно без Сафина, но потому, что сенатор от Республики Алтай занял 3 место с 23% против веремеевских 25,2% и рахимовских 43,4%.
Что ж, каждый народ имеет то правительство… дальше каждый может продолжить фразу по-своему.
Зато всего за 12 часов я узнал 347 способов сворачивания бюллетенй для голосования…