В рабочий полдень
Озвучивала очередного villain, по требованию режиссера озвучки выдавливая из себя то, от чего так долго избавлялась, свой восточноевропейский акцент.
Те, кто думают, что холодная война закончилась, ошибаются.
Сексуальность русских героинь всегда замешана на опасности, на “одновременно за нас и против нас” twist.
Этот режиссер так и не вырос из коротких штанишек мальчика, подглядывающего за русской девкой в бане.
Красивая, страшная.
Страшно красивая
Чужая, непонятная.
Притягивает.
Отталкивает.
И в который раз, вижу как он мотает головой за стеклом:
Знаю, что в прошлых проектах у него работали сербка и полячка. Картавили “кровавое русское Р” до комичности.
Я знаю, что он был против утверждения меня в этот проект : “Ты слишком долго прожила за границей, ты ничем от нас не отличаешься, нам нужна абсолютная инакость и чужеродность. Экзотика, понимаешь? Эдакая Наташшша… Понимаешь?”
Смотрю на жест его рук при слове Наташшша.
Черт, как мне мешает способность читать в языке тела то, что люди обычно скрывают.
Я предпочла бы этого не видеть.
Люди телом проговаривают то, чего никогда не решаться облечь в слова.
Получай свою Наташшшу, скудоумный ты мой.
Надеваю шести-инчевые виртуальные каблуки и черный кожаный плащ. Почему-то с нацистскими нашивками. Под плащом ничего, кроме крестика православного. На черном шелковом шнурке. И стою почему-то на краю бассейна, широко расставив ноги в высоченных сапогах. Руки в карманах, козырек фуражки закрывает глаза. Позади восходит солнце, как на довоенных императорских стягах.
Не важно чем ты наполняешь свои паруса, лишь бы корабль двигался к цели.
У этого вот кич порнокомикса.
Попала?
Такая Наташшша годится?
Выродок слушает, кивает.
Работа идет.
- It was great, but I wanna smell blood. I wanna feel more force and steal. Back to the top of the page!
Крови тебе хочется?
Сейчас нацежу.
- Нам нужно, чтоб это звучало жестко.
Те, кто думают, что холодная война закончилась, ошибаются.
Сексуальность русских героинь всегда замешана на опасности, на “одновременно за нас и против нас” twist.
Этот режиссер так и не вырос из коротких штанишек мальчика, подглядывающего за русской девкой в бане.
Красивая, страшная.
Страшно красивая
Чужая, непонятная.
Притягивает.
Отталкивает.
И в который раз, вижу как он мотает головой за стеклом:
- Педалируй свое “Р”, оно должно быть такое страшное. Кровавое, как испанское, но еще тяжелее.
Знаю, что в прошлых проектах у него работали сербка и полячка. Картавили “кровавое русское Р” до комичности.
Я знаю, что он был против утверждения меня в этот проект : “Ты слишком долго прожила за границей, ты ничем от нас не отличаешься, нам нужна абсолютная инакость и чужеродность. Экзотика, понимаешь? Эдакая Наташшша… Понимаешь?”
Смотрю на жест его рук при слове Наташшша.
Черт, как мне мешает способность читать в языке тела то, что люди обычно скрывают.
Я предпочла бы этого не видеть.
Люди телом проговаривают то, чего никогда не решаться облечь в слова.
Получай свою Наташшшу, скудоумный ты мой.
Надеваю шести-инчевые виртуальные каблуки и черный кожаный плащ. Почему-то с нацистскими нашивками. Под плащом ничего, кроме крестика православного. На черном шелковом шнурке. И стою почему-то на краю бассейна, широко расставив ноги в высоченных сапогах. Руки в карманах, козырек фуражки закрывает глаза. Позади восходит солнце, как на довоенных императорских стягах.
Не важно чем ты наполняешь свои паруса, лишь бы корабль двигался к цели.
У этого вот кич порнокомикса.
Попала?
Такая Наташшша годится?
Выродок слушает, кивает.
Работа идет.
- It was great, but I wanna smell blood. I wanna feel more force and steal. Back to the top of the page!
Крови тебе хочется?
Сейчас нацежу.