Лихорадка
На премьере Кейти поцеловала меня в сцене которую мы не задумывали как романтическую.Просто ее так повело.
А Кейти стоящая спиной,с лицом,съеденным светом софитов-вылитая Лихорадка.
Поэты бывают двух видов:от Бога-Бог дал-Бог взял, до тридцати не доживая.
И от красивости.От невозможности не поделиться переполняющим совершенством или несовершенством мира.
Живут стихами,но огня в них нет.
Так что мне первые-ближе.
Выбор придворного поэта-не забава,а кара.Потому что программируют навсегда и настраивают надолго.Как напишут-так и заживешь,все сбудется.
"Я знаю что меня убьют за дикий шестигранник платья и плоских грудей перламутр".
Написала и ушла.
Забрали обратно.
Богу-Богово.
Ушла,не попрощавшись.
Мы идем по кладбищу.У нее в руках дрянное ружье,она остервенело палит из него по орущим воронам.
Она-кладбищенский сторож.
Она-поэзия во плоти.
Плоти там немного.Одни ключицы и коленки.Пропорциональна и длиннонога.Стрижено-брита,с соломенным чубом,засыпающим песчаной волной зеленые раскосые глаза.Длинной шеей и малиновыми,еще не отошедшими от кормления двухлетней дочери,сосками на абсолютном отсутствии груди.
Из чего она сделана я не знаю,но это-мой любимый материал,-борюсь с искушением укусить ее чтоб посмотреть что там у нее внутри.
Забираю у нее это уродство с гнутым стволом и пропахшим плесенью прикладом.Думаю что небрежение к оружию всегда платит трагедией.Это разлито в воздухе,не надо даже принюхиваться.
-Возвращайся в город.
-Что я там забыла?
-Меня.
-Ты приедешь.
-Я сюда больше не приеду.Тоскливо здесь.Ключи возьми.я уезжаю на две недели,наконец дали визу.Когда вернусь хочу чтоб ты сидела у меня на подоконнике.
-Рядом с кошкой твоей?
-У меня кот.Ты что когда дарила яиц не разглядела?
-На правах его кошки? Или твоей?
-На каких тебе хочется правах.
-Как ты это себе представляешь?
-Именно так.Я иду по улице,поднимаю глаза к своим окнам,ты сидишь на подоконнике,прислонившись лбом к стеклу.
-А дальше?
-Я открываю дверь,на ковре Детка играет с котом.Я-дома.
-Зачем тебе это? У тебя идеальная жизнь,ты сейчас на подьеме.Зачем все портить.
-Ну кто-то же должен портить,почему не я?
-Не смешно.
Да и мне не смешно.
Волчий билет.Так это называлось в нашем социалистическом детстве.
Ей выписан был волчий билет.
Девочке,воспитанной идеалистами-романтиками, всегда державшимися за руки мамой и папой.Поступившей на журналистику без блата-в самом коррумпированном Универе,потому что явный крупнокалиберный талант.Залетевшей на четвертом курсе от Своего Светлого Бога."Какого Бога,полоумная? Боги беременных подруг не бросают".
Не ушедшей в академку,превозмогшей диплом с орущей ночами Деткой.
Попавшей в "ой,моей мечты издание",опять-таки потому что мимо не пройти,сиянья не заметив-золотая голова.
И в одночасье:"Всвязи с профессиональной непригодностью..."
А не пиши о том,о чем не надо.
А пиши о том,за что кормят.
А неголодная если,то проголодайся поди.
И полтора года без работы,без какой-либо.Сарафанное радио в журналистике работает без сбоев.
А там и статья за тунеядство замаячила.
Стала ночным сторожем в Деткином детском садике-все равно ж по ночам не спит-инсомничка.
Придешь в сумрачный пропахший молочными обедами корпус,а он засыпан сложенными вдвое листочками.Что ни строчка-битые стекла.Пока все переберешь-лужа крови.И это только за ночь.
Только вот выхода энергии нет.
Не писать если,ее разорвет,а она мне целая нравится.
-А давай ты будешь для меня писать.
-О чем?
-О чем тебе нравится.Рукописный журнал.Пусть выходит раз в месяц.
-Как назовем?
-Твой-как хочешь.
Через сутки:
-БЛЕФ.Хочу чтоб назывался Бесконечный Левый Фронт.
Моя frontier.
Должен же быть маячок на горизонте,чтоб создалось ощущение что ты куда-то плывешь,даже если волны-из черного полиэтилена как у Феллиниевского Казановы.
Иллюстратором стала Таня.
Я так давно живу на свете,но ничего красивее Таниной графики так и не встретила.
Хрупкая Таня жила с молившимся на нее и бившим ее смертным боем каторжанином.Действующим философом.Чего уж страшнее-в день защиты кандидатской по философии,убившим ,не старушку-процентщицу,а мужика,просто шедшего по улице.Немотивировано.Они даже не были знакомы.
И чем больше он бил Таню,тем нежнее и изящнее выглядели лебединые девушки ее иллюстраций.В какой-то момент я подумала,что он забьет ее до смерти, и она станет идеалом,никем никогда не достижимым,а я это позволю из любви к абсолюту.
Но когда она стала втягивать голову в плечи если кто-то неожиданно протягивал руку,я поняла что ни один абсолют не должен быть оплачен такой ценой и пошла разговаривать с умным животным.
Объяснила ему что для поддержания жизни в моей Лихорадке мне нужна здоровая и счастливая Таня.
Он обещал подумать.
Я пообещала ничего не предпринимать,если он подумает нужными мне мыслями.
Он старался.Месяцев шесть.А дальше не смог.
Его выслали обратно на каторгу,а Тане мы с Лихорадкой подарили мальчика из старых запасников.Болезненная изящная дымка из Таниных рисунков ушла.Они стали здоровыми и энергичными.И совсем неинтересными мне.
А Лихорадка вдруг засбоила,похудела,потемнела,стала злым сторожем,родители забрали Детку,потому что кладбище не место для малышей.
Я приезжала,она кусала мне пальцы,когда я протягивала ей тарелку,беспрестанно курила,замолкала часа на два,потом словно прорывало плотину и она затопляла меня словами.
Мне было безумно интересно жить и я никак не могла взять в толк почему она не хочет разделить со мной мою жизнь.
Клещами выдрала у нее обещание переехать ко мне:
-Иначе мне придется тебя силой перевезти и на цепь посадить у батареи в моей спальне
-На цепи мне самое место.
В поездке о ней не думала не до того было,но уже в аэропорту,представила свои окна и не увидела в них света.Наверное сидит в темноте и блестит глазами,отражая свет уличных фонарей.Она так часто делала.
Попросила остановить такси на другой стороне дороги.Переходила дорогу,задрав голову-темнота и никакого блеска глаз.
-Мы ничего не знаем.Давно заперто.Все уехали.Как дочка ихняя убилась так и уехали.Сразу.Не хоронили.С собой увезли.Куда не знаем.Ничего не знаем.
А Кейти стоящая спиной,с лицом,съеденным светом софитов-вылитая Лихорадка.
Поэты бывают двух видов:от Бога-Бог дал-Бог взял, до тридцати не доживая.
И от красивости.От невозможности не поделиться переполняющим совершенством или несовершенством мира.
Живут стихами,но огня в них нет.
Так что мне первые-ближе.
Выбор придворного поэта-не забава,а кара.Потому что программируют навсегда и настраивают надолго.Как напишут-так и заживешь,все сбудется.
"Я знаю что меня убьют за дикий шестигранник платья и плоских грудей перламутр".
Написала и ушла.
Забрали обратно.
Богу-Богово.
Ушла,не попрощавшись.
Мы идем по кладбищу.У нее в руках дрянное ружье,она остервенело палит из него по орущим воронам.
Она-кладбищенский сторож.
Она-поэзия во плоти.
Плоти там немного.Одни ключицы и коленки.Пропорциональна и длиннонога.Стрижено-брита,с соломенным чубом,засыпающим песчаной волной зеленые раскосые глаза.Длинной шеей и малиновыми,еще не отошедшими от кормления двухлетней дочери,сосками на абсолютном отсутствии груди.
Из чего она сделана я не знаю,но это-мой любимый материал,-борюсь с искушением укусить ее чтоб посмотреть что там у нее внутри.
Забираю у нее это уродство с гнутым стволом и пропахшим плесенью прикладом.Думаю что небрежение к оружию всегда платит трагедией.Это разлито в воздухе,не надо даже принюхиваться.
-Возвращайся в город.
-Что я там забыла?
-Меня.
-Ты приедешь.
-Я сюда больше не приеду.Тоскливо здесь.Ключи возьми.я уезжаю на две недели,наконец дали визу.Когда вернусь хочу чтоб ты сидела у меня на подоконнике.
-Рядом с кошкой твоей?
-У меня кот.Ты что когда дарила яиц не разглядела?
-На правах его кошки? Или твоей?
-На каких тебе хочется правах.
-Как ты это себе представляешь?
-Именно так.Я иду по улице,поднимаю глаза к своим окнам,ты сидишь на подоконнике,прислонившись лбом к стеклу.
-А дальше?
-Я открываю дверь,на ковре Детка играет с котом.Я-дома.
-Зачем тебе это? У тебя идеальная жизнь,ты сейчас на подьеме.Зачем все портить.
-Ну кто-то же должен портить,почему не я?
-Не смешно.
Да и мне не смешно.
Волчий билет.Так это называлось в нашем социалистическом детстве.
Ей выписан был волчий билет.
Девочке,воспитанной идеалистами-романтиками, всегда державшимися за руки мамой и папой.Поступившей на журналистику без блата-в самом коррумпированном Универе,потому что явный крупнокалиберный талант.Залетевшей на четвертом курсе от Своего Светлого Бога."Какого Бога,полоумная? Боги беременных подруг не бросают".
Не ушедшей в академку,превозмогшей диплом с орущей ночами Деткой.
Попавшей в "ой,моей мечты издание",опять-таки потому что мимо не пройти,сиянья не заметив-золотая голова.
И в одночасье:"Всвязи с профессиональной непригодностью..."
А не пиши о том,о чем не надо.
А пиши о том,за что кормят.
А неголодная если,то проголодайся поди.
И полтора года без работы,без какой-либо.Сарафанное радио в журналистике работает без сбоев.
А там и статья за тунеядство замаячила.
Стала ночным сторожем в Деткином детском садике-все равно ж по ночам не спит-инсомничка.
Придешь в сумрачный пропахший молочными обедами корпус,а он засыпан сложенными вдвое листочками.Что ни строчка-битые стекла.Пока все переберешь-лужа крови.И это только за ночь.
Только вот выхода энергии нет.
Не писать если,ее разорвет,а она мне целая нравится.
-А давай ты будешь для меня писать.
-О чем?
-О чем тебе нравится.Рукописный журнал.Пусть выходит раз в месяц.
-Как назовем?
-Твой-как хочешь.
Через сутки:
-БЛЕФ.Хочу чтоб назывался Бесконечный Левый Фронт.
Моя frontier.
Должен же быть маячок на горизонте,чтоб создалось ощущение что ты куда-то плывешь,даже если волны-из черного полиэтилена как у Феллиниевского Казановы.
Иллюстратором стала Таня.
Я так давно живу на свете,но ничего красивее Таниной графики так и не встретила.
Хрупкая Таня жила с молившимся на нее и бившим ее смертным боем каторжанином.Действующим философом.Чего уж страшнее-в день защиты кандидатской по философии,убившим ,не старушку-процентщицу,а мужика,просто шедшего по улице.Немотивировано.Они даже не были знакомы.
И чем больше он бил Таню,тем нежнее и изящнее выглядели лебединые девушки ее иллюстраций.В какой-то момент я подумала,что он забьет ее до смерти, и она станет идеалом,никем никогда не достижимым,а я это позволю из любви к абсолюту.
Но когда она стала втягивать голову в плечи если кто-то неожиданно протягивал руку,я поняла что ни один абсолют не должен быть оплачен такой ценой и пошла разговаривать с умным животным.
Объяснила ему что для поддержания жизни в моей Лихорадке мне нужна здоровая и счастливая Таня.
Он обещал подумать.
Я пообещала ничего не предпринимать,если он подумает нужными мне мыслями.
Он старался.Месяцев шесть.А дальше не смог.
Его выслали обратно на каторгу,а Тане мы с Лихорадкой подарили мальчика из старых запасников.Болезненная изящная дымка из Таниных рисунков ушла.Они стали здоровыми и энергичными.И совсем неинтересными мне.
А Лихорадка вдруг засбоила,похудела,потемнела,стала злым сторожем,родители забрали Детку,потому что кладбище не место для малышей.
Я приезжала,она кусала мне пальцы,когда я протягивала ей тарелку,беспрестанно курила,замолкала часа на два,потом словно прорывало плотину и она затопляла меня словами.
Мне было безумно интересно жить и я никак не могла взять в толк почему она не хочет разделить со мной мою жизнь.
Клещами выдрала у нее обещание переехать ко мне:
-Иначе мне придется тебя силой перевезти и на цепь посадить у батареи в моей спальне
-На цепи мне самое место.
В поездке о ней не думала не до того было,но уже в аэропорту,представила свои окна и не увидела в них света.Наверное сидит в темноте и блестит глазами,отражая свет уличных фонарей.Она так часто делала.
Попросила остановить такси на другой стороне дороги.Переходила дорогу,задрав голову-темнота и никакого блеска глаз.
-Мы ничего не знаем.Давно заперто.Все уехали.Как дочка ихняя убилась так и уехали.Сразу.Не хоронили.С собой увезли.Куда не знаем.Ничего не знаем.