ДОМА ПОД ВЕРШИНАМИ
Наблюдая трехлетнюю эпопею - 2008-2010 - строительства Федерацией альпинизма России хижины на седловине Эльбруса (5300 м), ее - хижины - печальный финал осенью 2010 г., когда чуть ли не в день пресс-конференции по поводу завершения строительства в Москве снесло купол на Эльбрусе, и читая непрекращающиеся споры на Риск.ру, какой должна быть конструкция и из каких материалов собирать хижину, я всегда вспоминал остатки домика-будки при выходе на ту же седловину Эльбруса.
Я ничего не понимаю в сопромате, свойствах металла, аэродинамике и поэтому ни в какие споры и обсуждения по этим вопросам не лезу.
Но меня не оставлял другой вопрос: почему столь простая конструкция, представляющая собой известную деревянную будку, поставленную на выходе на седловину несколько десятков лет назад, так долго выдержала все капризы Эльбруса и почила в бозе лишь «стараниями» самих альпинистов, а останки ее каркаса стоят там до сих пор?
И еще занозой в памяти была прочитанная аж в начале 80-х книга Дойга и Хиллари «На холодных вершинах», где прославленный первовосходитель на Эверест рассказывал о хижине простоявшей в Гималаях восемь месяцев на высоте под 6000 м. Тогда, в 80-х, мне это казалось просто фантастикой…
В начале 60-х Эдмунд Хиллари был увлечен поисками снежного человека в Гималаях. Так же целью деятельности Хиллари было осуществление работы комплексной научной группы на высотах 5000-6000 м в течение гималайской зимы.
«Выбор подходящего для работы района оказался делом нелегким. Мы искали долину, где на высотах 5185 и 6100 метров можно установить две хижины. Подход к хижинам должен быть сравнительно безопасным в течение всего года, если в случае необходимости придется оказывать зимовщикам помощь или экстренно спустить больного на меньшую высоту. Нам хотелось, чтобы поблизости располагалась также деревня, где можно найти необходимую рабочую силу и продукты. Район должен нравиться зимующей группе, позволять заниматься активными физическими упражнениями.
Работа в районе Эвереста имела много преимуществ. Эту местность я хорошо знал, здесь можно нанять квалифицированную рабочую силу и купить свежие продукты; кроме того, район сам по себе был замечательно красивым и интересным.
Выбор пал на район Амадаблам. Работы начались в середине осени.
Основная задача состояла в том, чтобы поднять четыреста тюков из долины Мингбо. Группе Харди при спуске пришлось идти по мягкому снегу толщиной 30 сантиметров, и это потребовало максимального напряжения сил. Только через две педели стало возможным медленно подавать грузы наверх. Площадку для нижней хижины выбрали на высоте 5338 метров. Когда доставили необходимое количество стройматериалов, Ромейнс приступил к строительству и уже через два дня па скалистом фундаменте стоял каркас хижины.
Несмотря на довольно опасное состояние снега, были разведаны две перевальные точки в верховьях долины южная седловина высотой 5948 метров и к северу от нее седловина Амадаблам. На южном седле оказалось достаточно места для хижины, но путь к нему был опасен из-за нависающего льда. Таким образом, оставалась только седловина Амадаблам, которую я выбрал с самого начала. 20 октября Харди и Бишоп промаркировали флажками путь через ледяные глыбы и трещины к подножию Амадаблам, и на следующий день первые грузы забросили на высоту 5790 метров. С того дня они регулярно доставлялись наверх.
Завершающий этап работы группы был изнурительным. Последние сто двадцать метров до седловины представляли собой склоны необычайной крутизны слишком отвесные для цепочки нагруженных шерпов. Чтобы решить эту проблему я послал туда легкую лебедку (такую же успешно использовала итальянская экспедиция на К2) ее подняли, закрепили на седловине и стали тащить грузы вверх по склону. Поднимать грузы при помощи лебедки было очень тяжело, да и машина не выдерживала таких нагрузок. Группа прекращала работу, ремонтировали лебедку. Делалась новая попытка, но лебедка снова ломалась.
Когда мы вышли па седловину высотой 5978 метров, на нас сразу набросился пронизывающий ветер, и мы тут же натянули на себя всю теплую одежду. Впереди относительно отлогие склоны ледника спускались в суровую долину Хонгу Везде лежал снег Долина выглядела по-зимнему холодной.
Здесь не место для безделья! Мы сбросили свои грузы, и пока большинство трудилось у лебедки, мы с Харди выбирали место под площадку для хижины. Вскоре поднялся страшный ветер. Я подумал, что стоит разбить палатки, пока погода не испортилась. Мы их поставили с огромным трудом- ветер, который достиг уже штормовой силы, рвал все из рук. Приходилось бросаться на развевающиеся, корчащиеся чудовища, тянуть их к земле, а затем повисать па них, держась мертвой хваткой. Только надежно закрепив палатки и забросав снегом, мы добились того, что их не унесло в долину Снаружи было так холодно, что вскоре мы были вынуждены спрятаться в палатки. Харди, Джилл, Лоу шестеро шерпов и я провели крайне неприятную ночь.
Я не мог сомкнуть глаз. Лежа и слушая, как хлопает и трещит палатка, я думал, удастся ли нам в таких условиях поставить хижину Что делать зимой, если вдруг кто-нибудь заболеет или произойдет несчастный случаи? Можно ли спустить вниз человека по этим неровным склонам, если учесть, что на них еще на метр с лишним будет свежего снега? До наступления утра я уже решил отказаться от седловины Амадаблам как места для хижины. Мы найдем другую площадку, более защищенную и благоприятную. Еще в Кхумджунге доктор Пью высказал опасения, что 5978 метров это слишком высоко для зимовки, и люди долго не проживут на такой высоте. Вспомнив об этом, я пришел к выводу, что в таком случае не стоит тратить столько усилий на постройку хижины именно здесь.
К утру ветер улегся. Стояла прекрасная, ясная погода, но воспоминания о кошмарной ночи были еще свежи в памяти. Пока остальные убирали лебедку и доставляли вниз с седловины несколько занесенных сюда грузов, мы с Харди спустились по склонам на снежные поля долины Мингбо. Осмотрев две площадки на высоте чуть больше 5790 метров, мы в конце концов остановили свой выбор на одной из них очаровательной снежной площадке с прекрасным спуском к «Зеленой хижине». Она была надежно защищена от лавин, которые могли сойти с крутых склонов над ней, К концу дня с седловины спустили все грузы, а мы с Харди выровняли площадку между двумя заполненными снегом трещинами. После целого дня напряженной работы мы вернулись в «Зеленую хижину», чтобы как следует подкрепиться и провести ночь в тепле.
Верхняя или «Серебряная хижина» (мы стали так ее называть, потому что она была покрыта серебристой краской) решила пашу проблему удобного жилья и лабораторного помещения на большой высоте.
Вначале я планировал построить хижину аналогичную «Зеленой», используя металлический каркас. Однако доктор Пью изучил возможность более удобной конструкции. Ассоциация развития лесной промышленности в Великобритании заинтересовалась этой проблемой, и ее главный архитектор господин Левин предложил дом из прессованной клееной фанеры с теплоизолирующим слоем пористого пенопласта толщиной семь с половиной сантиметров.
У Левина весьма активный и изобретательный ум. Я сделал набросок крошечной хижины с восемью койками, плитой, лабораторией и входом через тамбур. В течение нескольких минут Левин превратил мой рисунок в план компактной хижины. В результате многих месяцев сотрудничества Левина и Пью был создан окончательный проект.
Хижина скорее походила на гигантскую дренажную трубу длиной в семь метров и три метра в диаметре. Так как ее предстояло нести на собственных плечах почти триста двадцать километров, пришлось ввести строгие ограничения на размеры и вес отдельных секций. Левин разработал серию изогнутых сборных панелей, каждая из которых входила в другую как на огромной картинке-загадке (переводчик Громова тогда не знала слова "паззл" - С.Ш.). Большие окна с тройными стеклами были приготовлены для лабораторного отсека. Из пластинчатых деревянных балок, прочно скрепляемых болтами, изготовили легкий, но падежный фундамент Со всеми аналогичными конструкциями у пас возникали проблемы па ранних стадиях разработки проекта, и только благодаря совместным напряженным усилиям хижину наконец изготовили и отправили морем в Индию.
Было важно, чтобы участники экспедиции провели пробный монтаж хижины иа обычных высотах, так как я содрогался при мысли о том, что альпинистам, испытывающим недостаток кислорода, придется выполнять эту работу на высоте 5790 метров над уровнем моря, возможно в условиях холода и ветра. Группа участников еще до начала экспедиции отправилась на завод-изготовитель в Лондон на пробную сборку Они увидели сотни панелей и бесчисленные детали хижины, сложенные аккуратными штабелями.
Я спросил угрюмого низкорослого мастера, сколько, по его мнению, времени нам потребуется на сборку. Его недоброжелательный взгляд скользнул по моей, прямо скажем, разношерстной группе из шести медиков. «Полагаю, что на эту работу уйдет часов семнадцать», - сказал он.
«Боже мой, - подумал я. - Семнадцать часов здесь, а на высоте 5790 метров, возможно, это означает 34 часа». К счастью, мастер недооценил умение и находчивость моих подопечных. Шесть часов напряженного труда - и хижина была собрана. Я понял, что мы сможем провести монтаж в полевых условиях с гораздо большей уверенностью.
Утром 6 ноября вся наша группа, сахибы и шерпы, быстро вышла из лагеря и преодолела промаркированный флажками путь к подножию седловины Амадаблам. Там мы все принялись за работу расчистили достаточную площадку собрали основание хижины и поднесли вес ее секции поближе к месту сборки.
На небольшом снежном гребешке, который я выбрал, места было довольно мало, но он оказался единственным участком, которому совершенно не угрожала лавина. Поэтому мы срыли верхушку гребешка, пока не добрались до плотного снега и не расчистили достаточно широкую площадку под основание хижины. На ней мы собрали балки из клееной фанеры и тщательно их выровняли. В то же время нам предстояло решить, каким образом прикрепить хижину к площадке, чтобы ее не снесли сильные порывы ветра. Я решил воспользоваться приемом, который вполне успешно применяется в Антарктике: большой брезентовый рюкзак наполнили снегом, обвязали посередине куском стальной проволоки и опустили в яму вырытую в снегу. Такие мешки, прочно укрепленные, примерзают настолько, что их невозможно сдвинуть. К концу дня фундамент был готов, а секции хижины сложены неподалеку в ожидании сборки. Завтра будет великий день. Только бы не подвела погода!
На следующее утро в десять часов мы снова собрались на строительной площадке. Было ясно и солнечно, мешал только легкий холодный ветер. Мы тут же приступили к сборке секций. С самого начала все шло хорошо. Пробный монтаж оказался весьма полезным, так как мы работали уверенно и слаженно и быстро продвигались вперед. Мы умело пользовались двухкилограммовой кувалдой, чтобы плотно подгонять друг к другу секцию за секцией. Работали гораздо эффективнее, чем в Лондоне во время пробной сборки.
К концу дня наружные работы были закончены, и у нас получился уютный маленький домик. Движимые чувством удовлетворения своими успехами, мы трудились с энтузиазмом до тех пор, пока ветер и мороз не согнали нас в «Зеленую хижину». Вниз мы спускались на закате. То и дело, спотыкаясь, мы любовались красотами природы и не смотрели под ноги.
Мы трудились над постройкой хижины еще недели три. Наконец она была полностью закончена - надежно прикреплена к земле, просмолены соединения, собрана керосиновая печка, расставлена мебель, налажена электропроводка, подключены батареи и ветряной генератор. Мы не знали, сколько выпадет зимой снега и будет ли «Серебряная хижина» оторвана от внешнего мира. В качестве меры предосторожности я позаботился о том, чтобы возле хижины держали запасы продовольствия и топлива дней на сто. Шерпы предупредили пас, что иногда бывают очень сильные снегопады, но при наличии достаточных запасов люди в хижине могут жить в комфорте до тех пор, пока не наладится погода.
Партия зимовщиков была сильной. В большинстве своем она состояла из альпинистов и горнолыжников, которые одновременно были физиологами и врачами. Вот ее состав, доктор Пью (начальник) из отделения физиологии человека Совета по медицинским исследованиям, Лондон; доктор Дж. С. Милледж (заместитель начальника) из больницы для легочных больных, Саутгемптон Чсст; доктор М. П. Уорд из отделения хирургии лондонской больницы; доктор Дж. Б. Уэст из отделения органов дыхания Совета по медицинским исследованиям Британской школы усовершенствования врачей, Лондон; доктор С. Лахири из президентского колледжа, Калькуттский университет; М. Б. Джилл - студент-медик из университета Отаго, Новая Зеландия; капитан С. Б. Мотвани из медицинской службы индийской армии; Барри Бишоп из Национального географического общества, ответственный за гляциологические и метеорологические исследования; Уолли Ромейпс, ответственный за строительство и эксплуатацию построек, Новая Зеландия; капитан Невисоп из медицинской школы ВВС США, также участник группы физиологов по семейным обстоятельствам он отсутствовал с января по март).
Наконец, не следует забывать Ракпу. Его подарили экспедиции еще щенком, п он был самым подвижным участником экспедиции и быстрее всех акклиматизировался. К сожалению, его не приучили жить в доме.
Однажды в «Серебряной хижине» произошло знаменательное событие. В ту ночь Ракпа потерял друга. У собаки неожиданно случилось недержание, и надо же случиться такому что в это время пес лежал па койке над головой Невисона. В момент несчастья Ракпу грубо вышвырнули через открытую дверь в помойную яму, но, несмотря ни на что, он оставался самым жизнерадостным и энергичным обитателем хижины.
Мы договорились, что все постараются добраться до «Серебряной хижины», чтобы там отпраздновать рождество. Пыо и еще четыре человека из Мингбо в канун рождества пришли в «Зеленую хижину» (5330 м). Им было совсем невесело: после длительного восхождения они сильно устали и почти все страдали от головной боли. К утру, однако, они полностью выздоровели и восхищались восхождением, ледопадом и снежными полями ледника Мингбо. Воздух был чистый. Немного пригревало солнце. Недалеко от хижины они услышали рождественские песни: их пели пятеро обитателей, вышедшие навстречу гостям. Остаток утра они катались на лыжах. Потом ели рождественский обед суп, жареного барашка и рождественский пудинг, за которыми последовали тосты и снова песни. Пели долго, до тех пор, пока не настало время возвращаться в нижнюю
хижину
Организация питания и быта в хижине-лаборатории
Одно из наиболее неприятных последствий пребывания на большой высоте - резкое ухудшение аппетита. Экспедиции предстояло еще долго оставаться в поле, поэтому мы никак не могли допустить потери веса и кондиции, что происходит обычно в результате продолжительной жизни на экспедиционной диете.
Мы очень внимательно подошли к выбору продуктов для длительного периода проживания на большой высоте.
Питание основывалось главным образом на наиболее удачных гималайских и антарктических рационах, с рядом изменений и добавлений, чтобы сделать его разнообразнее и вкуснее. В этом нам очень помог новый способ обезвоживания, который называется лиофилизацией (Речь идет о получившем широкое применение в пищевой промышленности методе лиофилизации удалении воды из продуктов в глубоком вакууме; этот способ особенно эффективен при низких температурах).
В результате получают продукты, которые восстанавливаются гораздо быстрее и обладают лучшим вкусом, чем полученные при традиционных методах сушки.
Таким образом, в нашем распоряжении были бифштексы, бараньи отбивные, рубленая говядина, жареные цыплята, ветчина, ломтики говядины, тушеное мясо с овощами, креветки и говяжья тушенка. У нас имелись также обработанные этим методом овощи зеленая фасоль, морковь, цветная и брюссельская капуста, горошек, нарезанная свекла и ягоды малина, черная смородина, а также фрукты яблоки и сливы.
Вечная проблема для любой экспедиции прогорклое масло и растаявший шоколад. Ведь эти продукты транспортируют, не замораживая, через тропики. На этот раз масло, шоколад и сыр отправили в рефрижераторе на судне из Новой Зеландии в Калькутту. Там груз держали в холодильнике, а затем самолетом переправили в Катманду Начиная от Катманду температуры были уже вполне приемлемыми, и все продукты прекрасно сохранились. Мы также старались покупать местные продукты, чтобы ими как-то дополнить и улучшить наш рацион. Нам удавалось доставать немного яиц, мяса яков, баранины, риса, муки, цзампы и картофеля.
Для такой экспедиции, как наша, требовалось большое количество продуктов. У нас было около 380 килограммов консервированных фруктов, 150 килограммов бекона, более 400 килограммов масла, около 380 килограммов шоколада, 1120 килограммов сахара. Мы еще кормили и наших шерпов, и, хотя для них мы покупали в основном местные продукты, однако снабжали их сублимированным мясом, маслом, шоколадом, чаем, сахаром, сухим молоком. Мы разработали специальный штурмовой рацион для использования на больших высотах. Продукты упаковывались в вакууме в количестве двух суточных человеко-рационов.
Таким образом, дневная норма состояла из:
115 г сублимированного тушеного мяса
42,5 г сублимированных фруктов
56 г овсяных хлопьев
56 г сухого молока (порошковое молоко)
30 г масла
255 г сахара
85 г бисквита
15 г супа
30 г сыра
30 г джема
30 г конфет (леденцов)
30 г изюма
56 г лимонного порошка с глюкозой
15 г чая
25 г молочного шоколада
7 г соли. г
Сюда входили также:
10 листов туалетной бумаги
1 коробок спичек
1 укрепленное лезвие для разрезания оберток и т д.
Я провел декабрь в Америке и Европе с Кхуньо Чум-би и вновь прибыл в лагерь Мингбо (нижний лагерь экспедиции в долине) 5 января, на этот раз на вертолете. Мне очень хотелось знать, как идут дела у зимовочной партии, и убедиться, что у них все в порядке. Я был в известной степени удивлен увиденным, ведь каждый начальник экспедиции убежден, что в его отсутствие все развалилось. Всё шло замечательно и спустя некоторое время я опять покинул Мингбо …
Эксперименты в зимнюю погоду
Я покинул Мингбо с уверенностью, что научная программа в хороших руках и результаты работы будут весьма ценными. После моего отъезда наступил период зимних бурь. Доктор Пью убедился, что работать в нижнем лагере становится все труднее из-за холода и свирепых ветров. Ввиду ухудшающихся условий он решил перевести большую, часть партии в «Серебряную хижину», где она совершенно не зависела от погодных условий, по крайней мере в отношении научной работы. К тому времени все уже хорошо акклиматизировались. Казалось, путь между «Серебряной хижиной» и Мингбо скорее всего останется открытым; любой человек, которому будет слишком трудно на большой высоте, всегда сможет вернуться и продолжить работу в базовом лагере.
На деле же те, кто жил в «Серебряной хижине», нашли ее столь удобной, что не выражали никакого желания спуститься вниз, в более примитивные условия, и хижина оставалась заселенной в течение последующих трех месяцев.
Жизнь на высоте 5790 метров довольно скоро потекла своим чередом. Хижина была расположена на краю обширного снежного поля, примерно в полтора километра длиной и четыреста метров шириной. Поле плавно опускалось на покрытый трещинами участок и относительно мало активный ледопад. Снежное поле окружало хижину с трех сторон; с четвертой, ледяной, утес резке уходил вниз к серии обрывов высотой девятьсот метров, у подножия которых лежала другая часть сложной системы ледника Мингбо. Рядом с хижиной была неглубокая впадина, частично заполненная снегом трещина, В ее стенках можно было выкапывать пещеры для различных целей; здесь же стояли палатки, как для лабораторной работы, так и для тех, кто предпочитал особое уединение с ночевкой под открытым небом.
Изнутри хижина была разделена на лабораторное помещение с одной стороны и восемь отсеков для кроватей с другой. Большая керосиновая печь служила границей. Она не всегда работала хорошо, но с неизменным успехом выполняла основную функцию обогрева хижины. Действительно, иногда люди просыпались среди ночи от тропической жары. Наиболее подходящей для работы одеждой обычно были легкие туфли, пижамные брюки и сетчатая майка,
Для большей части лабораторного оборудования требовалось электрическое питание; источником его служили два 12-вольтовых блока никелевых аккумуляторов, которые заряжались от ветряного генератора или, в безветренные дни, от бензинового мотора. Все это давало также неоценимую роскошь электрического освещения. Готовили и убирали в доме двое или трое постоянных шерпов. Сначала они готовили в доме, но затем переместились в большую куполообразную палатку, которая стояла поодаль, когда в хижине стало теснее и обнаружилось, что при горении примусов концентрация ядовитого угарного газа в помещении повышается до опасных пределов.
«Серебряная хижина» была прекрасно оборудованной лабораторией, большая часть аппаратуры состояла из самых лучших образцов; общая ее стоимость составляла много тысяч долларов. В связи с практическими трудностями эксперименты проводились не на поднимающемся по склону альпинисте, а в лабораторных условиях, когда испытуемый выполнял работу в хижине на стационарном велоэргометре.
При различной силе трения на колесе можно было заставить каждую «жертву» выполнять точно измеряемый объем работы. Брались пробы и делались различные измерения. Например, когда испытуемый работал на скорости, примерно равной спокойному подъему по снежному склону, выдыхаемый им воздух через клапан поступал в специальный мешок; из вены у него брали пробы крови для анализа ее газового состава; измеряли пульс, частоту дыхания, минутный объем крови, кровяное давление, диффузионную способность легких и т д. Такие эксперименты можно точно повторять с месячными интервалами и определять таким образом степень изменений.
Проводились и другие многочисленные эксперименты, охватывающие большинство основных функций организма, этого было более чем достаточно, чтобы занять ученых полностью во все время их пребывания здесь.
В конце дня, когда восточные склоны Амадаблама погружалась в тень, все брали лыжи и начинали медленно скользить вниз по фирновым полям к ледопаду; лыжня проходила между трещинами и утесами и заканчивалась на просторной площадке над последним ледовым склоном. А вечером после плотного ужина, сдобренного виски, присланным друзьями членов экспедиции из Катманду, все сидели или лежали на койках, читали, писали письма или с удовольствием беседовали о дальних далях.
Разбираем «Серебряную хижину»
29 мая мы с Милледжем добрались до Тьяигбоче после энергичного 16-дневного перехода по долине Барун. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы начать окончательную эвакуацию штурмовых групп. За следующие несколько дней Джилл, Ромейнс, Невисон, Ортэнбергер добрались до дома в Чанмитанге и смогли подробно рассказать мне о предшествующих двух неделях.
Я послал большую группу шерпов в долину Мингбо, чтобы они забрали из многочисленных лагерей все ценное оборудование и доставили его в Чанмитанг. Нам очень не хотелось бросать на произвол судьбы на леднике «Серебряную хижину» она служила нам таким удобным домом! Поэтому я был очень рад узнать от посла Индии в Катманду г-на Дайяла, что Гималайский институт альпинизма в Дарджилинге с удовольствием использует хижину для проведения программы физиологических исследований, которую они планировали начать в ближайшем будущем. Мы договорились, что разберем хижину, снесем вниз, в Чанмитанг, и оставим там на хранение. Главный инструктор института, мой старый друг и товарищ по восхождению на Эверест, Норгей Тенцинг, должен был приехать из Дарджилинга и организовать транспортировку хижины вниз, к цивилизации».
(перевод Л. Громовой под редакцией Е. Гиппенрейтера - по книге Э. Хиллари и У. Дойга «На холодных вершинах», первоиздание 1963 г., русское издание в 1983 г.)
Я понимаю, что ветровые условия под Ама-Даблам, видимо, были полегче, чем на седловине Эльбруса. Но при том - температуры, длительность дня, снежно-следовые условия зимних Гималаев на этих высотах делают опыт команды Хиллари весьма уникальным, интересным и поучительным. Люди руками, без вертолетов, в короткие сроки построили на большой высоте комфортабельное жилище из стройматериалов середины 20-го века; спокойно там прожили и интенсивно проработали 8 зимних месяцев, считая что условия жизни на высоте в хижине, куда лучше, чем ниже, в долине.
Есть о чем поразмышлять…
Фото с сайта alpfederation.ru разрушенная хижина на седловине Эльбруса. Октябрь 2010. г