Ко благу и миру церковному
Перед грозой
Весной 1922 года молодое Советское государство предпринимает масштабную и продуманную попытку разрушения Православной Церкви. В разных частях страны происходят аресты священнослужителей и мирян за «сопротивление изъятию церковных ценностей», начинаются показательные судебные процессы. «Прогрессивное» духовенство через советскую прессу критикует «реакционный» курс центральной церковной власти, обозначая линию будущего раскола. Надвигается серьезный кризис церковной жизни. В этих исторических условиях заключенный под домашний арест Патриарх Тихон временно передает церковное управление своему духовному другу, Ярославскому митрополиту Агафангелу (Преображенскому).
Группа священников добивается разрешения Патриарха принять «синодские дела» для передачи их митрополиту Агафангелу, но вместо этого провозглашает образование нового коллегиального органа власти - «Высшего Церковного Управления» (ВЦУ). Самозванные вожди Церкви отмежевываются от прежнего «контрреволюционного» пути священноначалия и объявляют курс на «оживление» и «обновление» церковного организма; эти красивые слова прочно закрепят за последователями ВЦУ прозвища «обновленцы» и «живцы». Новая «красная церковь» нуждалась в поддержке епископата и лояльности мирян. И вот, один из «отцов-основателей» ВЦУ, протоиерей Владимир Красницкий, едет в Ярославль для переговоров с владыкой Агафангелом.
Возможно, обновленцы действительно питали какие-то надежды на поддержку со стороны этого авторитетнейшего иерарха. Ведь еще в дореволюционные годы, когда молодой и политически благонадежный священник Красницкий был активным членом черносотенных организаций, писал рефераты «Об обличении социализма» и делал доклады об употреблении евреями крови в ритуальных целях - владыка Агафангел уже имел серьезный опыт обновления церковной жизни. В 1905 году был объявлен царский Манифест о свободе вероисповеданий; Российская Церковь стала осторожно готовиться к созыву Поместного Собора и запрашивать мнения епископата о необходимости преобразований. А Рижский архиепископ Агафангел, не дожидаясь указаний «сверху», созывает Епархиальный собор духовенства и мирян, ставший беспрецедентным явлением в церковной истории синодального периода. Собор принимает решения о допуске мирян к избранию клириков, освобождении епархиальной прессы от цензуры, изменении богослужебной практики. В приходских храмах Рижской епархии устанавливается чтение вслух некоторых тайных молитв, сокращение служб за счет пропуска повторяющихся ектений, поощрение общенародного пения за богослужением. В этих преобразованиях, несомненно, нашли выражение собственные взгляды владыки Агафангела, незадолго до того писавшего в Синод: «...было бы в высокой степени полезно создать такой богослужебный устав для приходских церквей, который сохранил бы в составе богослужебных молитв и песнопений все существенное, как выражающее нашу веру христианскую и как наследие древней Церкви, но расположил бы эти чтения и песнопения в соответствии с часами и характером службы, без томительной длинноты и однообразных многократных повторений». Епархиальный собор 1905 года подвел своеобразный итог восьмилетней церковно-просветительской деятельности архиепископа Агафангела на Рижской земле и отразился в жизни всей Российской Церкви.
Путь исповедничества
…Прибывший в Ярославль в конце мая 1922 г. Красницкий нашел митрополита в Толгском монастыре. Владыка отверг предложение обновленцев подписать воззвание «инициативной группы духовенства» и заявил о своем намерении отправиться в Москву для исполнения обязанностей Заместителя Патриарха. На следующий день Ярославский отдел ГПУ получил шифрованную телеграмму из центра с предписанием «обследовать хозяйство митрополита Агафангела, осторожно намекнув на то, что оно может быть реквизировано; немедленно произвести у Агафангела в его канцелярии и у ближайших его помощников самый тщательный обыск…; взять с Агафангела подписку о невыезде ввиду неблагонадежности, арестовать всех его приближенных». Такие меры, по замыслу ГПУ, должны были сделать пожилого митрополита более сговорчивым.
В июне некоторые авторитетные архиереи (видимо, находя благо в существовании легального центра церковного управления) признают ВЦУ «единственной, канонически законной верховной церковной властью». Тогда задержанный в Ярославле Заместитель Святейшего Патриарха составляет послание «к архипастырям и всем чадам Русской Православной Церкви», начинающееся с опровержения ложных заявлений обновленцев о передаче Патриархом Тихоном своих полномочий Высшему Церковному Управлению. «Возлюбленные о Господе Преосвященные архипастыри! - пишет Ярославский митрополит своим собратьям - Лишенные на время высшего руководительства, вы управляйте теперь своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, церковными канонами и обычным церковным правом, по совести и архиерейской присяге, впредь до восстановления высшей церковной власти... Честные пресвитеры и все о Христе служители Алтаря и Церкви!... - продолжает святитель - Умножьте свою священную ревность. Когда верующие увидят в вас благодатное горение духа, они не уйдут никуда от своих священных алтарей... Братья и сестры о Господе, наши духовные чада! …держитесь и не порывайте связи со своими законными духовными пастырями и архипастырями… Наипаче же увеличьте молитвенный подвиг, оградив себя от наветов духа злобы, врага нашего спасения». История ближайших лет показала правоту пути, указанного митрополитом Агафангелом. Подвиг архиереев, священников и мирян, многие месяцы самоотверженно противостоявших захватившим храмы обновленцам, сохранил нашу Поместную Церковь.
Ревнитель подлинного обновления церковной жизни решительно опровергал своим посланием и другую ложь «живоцерковников». «Они объявили о своем намерении пересмотреть догматы и нравоучение нашей православной веры, священные каноны Св. Вселенских Соборов, православные богослужебные уставы, данные великими молитвенниками христианского благочестия... Мы не отрицаем необходимости некоторых видоизменений и преобразований в богослужебной практике и обрядах... Но, во всяком случае, всевозможные изменения и церковные реформы могут быть проведены только соборною властью… Не склоняйтесь к соблазнам, которыми они хотят обольстить вас…, действуя не законными путями соборного установления, но по своему почину и разумению… Не обольщайтесь беззаконным путем, которым хотят повести вас новые люди к какой-то новой Церкви». Позиция святителя Агафангела убедительно развенчивала реформаторские заявления обновленцев, по сути служившие ширмой для прикрытия их политической деятельности. Главным импульсом обновленчества было вовсе не желание церковных преобразований, а проведение в жизнь политики государственной власти, направленной на разрушение канонической жизни Церкви.
Вскоре последовал арест престарелого ярославского архиерея. В одиночной камере его здоровье резко ухудшилось. Врачи рекомендовали полный покой и домашнюю обстановку, но владыка был оставлен в тюрьме. ГПУ не выпускало святителя из своих рук; отклоняло его просьбы о причащении Святых Тайн, о передаче ему теплых вещей… Любопытно, служил ли в этом ведомстве кто-либо из многочисленных участников революционного движения в Латвии, спасенных в 1906 году от смертной казни благодаря энергичным усилиям Рижского архиепископа Агафангела?
Обвинительное заключение, составленное 5-го сентября 1922 года, гласило, что Ярославский митрополит «являлся самым смелым и самым ярым продолжателем контрреволюционной политики» Патриарха Тихона. Как полагал Ярославский отдел ГПУ, «благодаря старческому возрасту судебное наказание не может быть применено» в отношении митрополита; «принимая во внимание... что Агафангел пользуется громаднейшей популярностью... дальнейшее его содержание под стражей является нецелесообразным, оставление же на свободе... грозит поводом к новому возрождению старой реакционной церкви и подавлению обновленческого в ней движения». Было избрано административное наказание владыки в виде трехлетней ссылки в Сибирь, куда он отправился общим этапом.
В далеком 1889 г. архимандрит Агафангел был хиротонисан во епископа Киренского, викария Иркутской епархии; более десяти лет его служения Церкви прошло на просторах Сибири. Став правящим архиереем, он исколесил окраины обширнейшей Тобольской епархии в ежегодных миссионерских поездках. И теперь, спустя десятилетия, тяжело больной старик добирался в глухой поселок Нарымского края через пересыльные тюрьмы знакомых ему городов.
"Ради мира церковного"
Власти знали, что у митрополита почти нет шансов вернуться живым из суровой сибирской ссылки. Но святитель выжил. Изобретательные советские спецслужбы решили использовать и это обстоятельство в своих интересах.
Срок ссылки закончился в августе 1925 года, но еще долгие месяцы владыка содержится в заключении. В тюрьме г. Перми с ним неоднократно встречается профессиональный разрушитель Церкви, сотрудник секретного отдела ГПУ Е.А. Тучков. Он рассказывает изолированному от внешнего мира митрополиту, что после смерти Патриарха Тихона и ареста патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра церковное управление находится в полном расстройстве. На высшую власть в патриаршей Церкви претендуют Заместитель Местоблюстителя митрополит Нижегородский Сергий и враждующая с ним коллегия архиереев во главе с архиепископом Свердловским Григорием. Верующие пребывают в смятении, а советское правительство - в недоумении, с кем же следует вести переговоры о возможной легализации Церкви. В столь тяжелую минуту, в соответствии с определением Поместного Собора 1917-18 гг., высшую церковную власть должен воспринять старейший по хиротонии епископ. Таковым в 1926 году был митрополит Агафангел, второй кандидат в Местоблюстители по завещанию покойного Патриарха... Но Тучков умолчал о том, что митрополит Сергий уже приобрел поддержку верующих своей успешной борьбой с церковными расколами в единомыслии с большинством епископата, что окончательная редакция определения Поместного Собора существенно ограничивает роль старейшего епископа… а настоящей целью советского правительства является вовсе не легализация патриаршей Церкви.
В апреле 1926 года митрополит Агафангел в Пермской тюрьме составляет воззвание о принятии им на себя обязанностей Патриаршего Местоблюстителя; лишь после этого он получает возможность вернуться в Ярославль. Спустя еще две недели митрополиты Сергий и Агафангел встречаются в Москве и договариваются о передаче церковной власти владыке Агафангелу после некоторой отсрочки. Но уже через три дня митрополит Сергий, ознакомившись с определением Поместного Собора о правах старейшего иерарха, пишет из Нижнего Новгорода: «…я имел возможность прочитать самый текст Определения, и вот вижу, что память нам обоим несколько изменила, и мы построили наше соглашение на совершенно неверном основании, которое делает его недействительным». Нижегородский митрополит был вынужден на несколько ходов вперед просчитывать действия советских спецслужб, старавшихся использовать любое сомнение в каноничности центральной церковной власти для дискредитации и раскола Церкви. Еще через неделю он посылает владыке Агафангелу решительное письмо с требованием опровержения Пермского воззвания: «прав на возглавление нашей Церкви или на Местоблюстительство Вы не имеете и, следовательно, присвоение Вами этой должности должно быть рассматриваемо как самочинное восхищение достоинства и власти первого епископа, т.е. весьма тяжкое преступление против канонов, караемое, как известно, лишением сана...». К этому времени владыка Агафангел уже получил отзывы десятков архиереев, «при огромном личном уважении» просивших его отказаться от притязаний на церковную власть. Агафангел отвечает Сергию телеграммой: «Продолжайте управлять Церковью. Я воздержусь от всяких выступлений… так как предполагаю ради мира церковного отказаться от Местоблюстительства».
29 мая владыка Агафангел уведомляет о своем решении ГПУ. А на следующий день через то же ГПУ получает письмо Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, написанное неделей ранее в одиночной камере тюрьмы: «...узнал, что Ваше Высокопреосвященство изволите вступить в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. С любовию и благожелательно приветствую это Ваше вступление… О настоящем моем решении благоволите сообщить митрополиту Сергию».
Агафангел возобновляет переписку с Сергием и выяснение мнений архиереев о дальнейшей судьбе церковного управления. Тучков вновь и вновь вызывает Ярославского митрополита в Москву, где настойчиво уговаривает его вступить в обязанности Местоблюстителя. Конечно, «советский обер-прокурор» Тучков заботился не о благе Церкви, а лишь об интересах своего ведомства. Как говорилось в инструкции секретного отдела ГПУ, «наша линия в отношении церковников должна быть направлена к углублению раскола между последователями Сергия и Агафангела». Спустя несколько лет начальник секретного отдела ходатайствовал о награждении своего изобретательного подчиненного званием Заслуженного чекиста: «Под руководством тов. Тучкова и его непосредственном участии была проведена огромная работа по расколу православной церкви (на обновленцев, тихоновцев и целый ряд других течений). В этой работе он добился блестящих успехов».
Но на этот раз удача отвернулась от Тучкова, новый «Агафангеловский» раскол не состоялся. Владыка Агафангел, не добившись повторной встречи с митрополитом Сергием и совещания епископов, твердо отказывается от местоблюстительства и пишет об этом митрополиту Петру. И лишь после этого из Нижнего Новгорода приходит письменный ответ митрополита Сергия, еще не знающего об окончательном решении Ярославского святителя: «Ваше Высокопреосвященство не можете в настоящее время занять должность Местоблюстителя ни помимо митрополита Петра, как Вы это пытались сделать, издав свое Пермское послание, ни через митрополита Петра, как Вы это надеетесь сделать теперь…»
Этот период жизни принес владыке Агафангелу едва ли не больше скорбей, чем предшествовавшие годы тюрьмы и ссылки. Особенно тяжелы были для семидесятилетнего старца обвинения в узурпации церковной власти и расколе. Вновь значительно ухудшилось здоровье; владыка поселился в деревне и на время отстранился даже от епархиальных дел. Осенью был арестован митрополит Сергий и значительное число православных архиереев, высшая церковная власть временно перешла к архиепископу Угличскому Серафиму (Самойловичу). Сложилась беспрецедентное в церковной истории положение: вернувшийся в Ярославль владыка Агафангел управлял своей епархией, а его викарный епископ временно возглавлял всю Российскую Церковь. Но и в этой ситуации митрополит Агафангел не вмешивался в решение общецерковных вопросов.
Церковная свобода
Весной 1927 года Нижегородский митрополит был освобожден и вновь вступил в обязанности Заместителя Местоблюстителя. А 29 июля вышла в свет так называемая «Декларация» митрополита Сергия, написанная под грубым давлением атеистической власти. Вслед за этим программным заявлением меняется кадровая политика и стиль церковного управления Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. В его внутрицерковных распоряжениях многие увидели чрезмерные уступки государственной власти; часть епископата выразила открытое несогласие с новым тоном церковного администрирования. Среди «несогласных» оказались архиереи, ранее активно поддерживавшие церковную политику митрополита Сергия - такие как Угличский архиепископ Серафим (Самойлович) и проживавший в Ростове митрополит Иосиф (Петровых). Вместе с митрополитом Агафангелом и ярославскими викариями эти два иерарха составляют «акт отхода» и направляют его митрополиту Сергию 6 февраля 1928 года.
Архиереи писали своему собрату: «По Вашей программе начало духовное и Божественное в домостроительстве церковном всецело подчиняется началу мирскому и земному, во главу угла полагается не всемерное попечение об ограждении истинной веры и христианского благочестия, а никому и ничему не нужное угодничество "внешним", не оставляющее места для важного условия устроения внутренней церковной жизни по заветам Христа и Евангелия - свободы, дарованной Церкви Ее Небесным Основателем… Чадам Церкви, и прежде всего, конечно, епископату Вы вменяете в обязанность лояльное отношение к гражданской власти. Мы приветствуем это требование и свидетельствуем, что мы всегда были, есть и будем лояльны и послушливы гражданской власти; всегда были, есть и будем истинными и добросовестными гражданами нашей родной страны, но это, полагаем, не имеет ничего общего с навязываемым Вами политиканством и заигрыванием и не обязывает чад Церкви к добровольному отказу от тех прав свободного устроения внутренней религиозной жизни церковного общества, которые даны ему самою же гражданской властью… На место возвещенной Христом внутрицерковной свободы Вами вводится административный произвол, от которого много потерпела Церковь и раньше. По личному своему усмотрению Вы практикуете бесцельное, ничем не оправдываемое перемещение епископов - часто вопреки желанию их самих и их паствы, назначение викариев без ведома епархиальных архиереев, запрещение неугодных Вам епископов в священнослужении и т.д.... Мы, епископы Ярославской церковной области... почитая священным долгом своим всемерно охранять чистоту Святой Православной веры и завещанную Христом свободу устроения внутренней религиозной церковной жизни, в целях успокоения смущенной совести верующих, за неимением другого выхода из создавшегося рокового для Церкви положения отныне отделяемся от Вас и отказываемся признавать за Вами и за Вашим Синодом право на высшее управление Церковью. При этом добавляем, что мы остаемся во всем верными и послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, неизменно пребываем в иерархическом подчинении Местоблюстителю Патриаршего Престола Высокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому... Оставаясь незыблемо на таком твердом основании, мы будем управлять Ярославской церковной областью и руководить своими паствами... САМОСТОЯТЕЛЬНО - в строгом согласии с словом Божиим, общецерковными канонами, правилами и преданиями… Настоящее решение наше остается в силе и впредь или до сознания Вами неправильности Ваших руководственных действий и мероприятий…, или до возвращения к власти Высокопреосвященного Митрополита Петра».
Столь решительный шаг многоопытных иерархов свидетельствовал о том, какое значение в деле церковного строительства они придавали духу внутрицерковной свободы и соборности, сохраненному дорогой ценой исповедничества. Бережное хранение этого духа, а вовсе не разделение Церкви, было целью ярославских архиереев. «Мы ни одним словом не обмолвились, что отделяемся от Вас по разномыслию в вере, тайнодействии и молитве - разъяснял свою позицию святитель Агафангел в письме митрополиту Сергию, - а только в порядке административного управления и притом до определенного, назначенного в конце заявления, времени. Причины отделения изложены, по моему мнению, ясно и определенно и не могут обличать нас в расколе».
Позиция «епископов Ярославской церковной области», трое из которых в разное время призывались к кормилу церковного корабля, имела огромное значение для всей Церкви. Заместитель Местоблюстителя вступил в переписку с уже смертельно больным старцем-митрополитом, излагая просьбы, увещания, угрозы. И вновь уступает святитель Агафангел. 10 мая 1928 года владыка вместе с оставшимися в Ярославле викариями составляет последнее обращение к митрополиту Сергию: «...Находим нужным сказать следующее: 1. Мы до сих пор не прерывали и не прерываем нашего молитвенного общения с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя Митрополитом Сергием. 2. Никакого раскола мы не желаем учинять и не учиняем… 4. Принципиально власть Вашу, как Заместителя, не отрицаем. 5. Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте, исполнять не могли и не можем… Да послужат эти наши разъяснения, при помощи Божией, ко благу и миру церковному». С этого момента ярославское духовенство возвращается в административное подчинение митрополиту Сергию. Но, вопреки распоряжению последнего, возносит за богослужением только имя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. Стоявший на самом пороге Вечности святитель Агафангел хотел таким образом сохранить церковное единство, не поступившись церковной свободой.
В реалиях сегодняшнего дня эта двойственная позиция владыки Агафангела кажется противоречивой. Впрочем, можно отыскать похожее противоречие между исповедническим отказом святителя уступить церковную власть обновленческому ВЦУ в 1922 году - и добровольным уходом от этой власти четыре года спустя. Между деятельным реформированием епархиальной жизни в далеком 1905-м - и бескомпромиссной борьбой с церковным «обновленчеством» на склоне лет. Между поступлением в Духовную семинарию против совета родных, желанием прервать учебу для получения медицинского образования - и решением поступить в Духовную Академию, неожиданно принятым после кончины отца-священника и собственной тяжелой болезни. Между отказом от священнического служения по окончании Академии - и принятием монашества и священства после смерти молодой жены с новорожденным сыном… Но была ли на самом деле противоречивой эта непростая жизнь, ставшая житием? Наверное, каждый может найти личный ответ на этот вопрос, прислушавшись в тишине к внутреннему голосу. К которому был так чуток при любых жизненных обстоятельствах святитель Агафангел.
Исповеднический путь владыки мирно закончился 85 лет назад, 16 октября 1928 года. Кладбищенскую церковь, в которой был погребен святитель, вскоре передали обновленцам, а в 1940 году закрыли и превратили в склад. Надгробная плита святителя была расколота; на его могиле, в склепе под полом храма, образовалась свалка мусора. Ныне святые мощи митрополита пребывают в Казанском монастыре Ярославля.