Моя пятилетка
Праздную круглую дату - пять лет меня в ментовке. Пять лет назад мне официально выдали Аманду в состоянии руин, и я ее чинила девять месяцев, пока не продали. На сегодняшний день дольше меня работает только шесть человек, остальные пришли уже после. А коней у меня было на постоянной основе - Аманда, Хенрика, Рондо, Лего, Эйфориус, Турбо, Хел - семеро, плюс еще по мелочи. Ну и да, Дайронса я в первый год ездила нередко. И Люксыча иногда и Вайву и Лиру.
Мой первый конь - Дайронс. Первый раз я на него села даже не на базе, а когда мы ездили на гастроли в какой-то город, это еще в мае было пять лет назад, но то не считается, я просто каталась. И потом еще регулярно на нем каталась. Он был любителем исподтишка напакостить, завизжать, прыгнуть, закозлить, поэтому менты его не любили. А хозяйка, которая на нем ездила в патруль, любила и поощряла его пакости, потому что тогда его никто кроме нее не брал. Он и сейчас такой же, но сейчас уже очень редко на нем ездят и в патруль почти не берут. Лапы уже слабые и больные, возраст преклонный.
Иногда, когда мы ехали в поля или на речку толпой, я брала Люкса. Раньше он был сильно худее, а я сильно толстее, но в общей массе мы были того же веса, как и сейчас. :) Он был послушным, классным, но тяжело поднимался в левый галоп.
А вот потом мне насовсем дали Аманду. Она хромала на три ноги, была толстой и слабой, потому что неделями стояла в деннике без разминки из-за хромоты, и бегать особо не могла. А потом мы с ней и элементы выездки плясали, и даже прыгали маленько для прикола. Еще я каталась на ней на роликах летом, а на санках и колесе от трактора зимой. Она умела бегать в английской школе, в вестерне и на вожжах. Все это ей было ни к чему, просто нам было интересно придумывать что-нибудь новое и пробовать. Она ходила за мной, как коза, и не хотела пастись без меня. Очень нежная и ласковая старушка, приятная лошадка.
Больше всего меня зацепила Хенрика, которую мне выдали через месяц после Аманды, она на первом месте по длительности работы и по количеству дум о ней. Одновременно с этим Хенрика занимает первое место по склочности характера, истеричности и непредсказуемости. Но я ее все равно люблю. Потому что кто еще, кроме меня? Четыре года с ней оттрубила, она мне ушатала нервы и добавила седых волос, но и сама в конце концов стала человеком, душу свою в далеком погребе нашла и показала наружу, а то совсем мертвой была. Верхом на ней ездить было ужасно, а вот на свободе она работалась великолепно и без веревки, управлялась голосом изумительно и ювелирно. И детей моих, ментят, учила аккуратно и возила их гораздо заботливее, чем меня. По ходу нашей с ней совместной жизни она откусила мне палец, травмировала кости таза, которые до сих пор не починились, три раза меня скидывала на землю, но я ее все равно люблю. Вроде еще что-то она мне ломала, не помню уже.
Потом мне дали Ронду сначала на месяц, а потом он задержался у меня на два года. Совершенно безбашенный конь, но мне на нем было настолько спокойно и гармонично сидеть, что все его закидоны, испуги, прыжки в сторону и прочие заскоки меня не пугали совершенно. Он был очень ко мне привязан, но очень не хотел соглашаться работать в сборе - старые психические травмы, видимо. Но криво-косо, с шпрунтом, с пряниками и хлыстами, мы доехали с ним до Малого приза в выездке, до метровой высоты в конкуре и до легкого уровня в троеборном кроссе. Он, сам несказано трусливый, согласился делать вид, что не боится, и прыгал таки этот злополучный метр, хотя я хотела заставить себя прыгнуть 80 см и хватит. Он поднял во мне смелость и боевой дух, будучи ленивым трусом, за это ему большое спасибо.
Лиру я ездила изредка по просьбе ее владельца, он считал, что я благотворно на нее действую. Хорошая кобыла, в меру стервозная, в меру послушная. Молодая еще была, но, к сожалению, ее угробила наша врачица.
Вайва - сестра Хенрики по папе, чуть спокойнее по характеру, но тоже та еще скотиняка бывает. Не сразу поняла, как ее поднимать в галоп. Стандартными средствами управления она не поднималась, а потом оказалось, что хозяин приучил ее подниматься с голоса. Почмокаешь - скачет галопом. Колхоз!
Потом я получила Лего - инвалида-развалину, конструктор, собраный из нескольких незнакомых между собой лошадей. Он совершенно не управлял своим телом, не мог подняться в галоп, не мог потом остановиться, вечно спотыкался, задирал голову при малейшем наборе повода, волочил задние ноги по асфальту, но несмотря на то, что я его бросила на пятнадцать месяцев, апотом села, он вспомнил все, чему научился полтора года назад. Сейчас он до сих пор инвалид и развалина, но уже умеет бегать с расслабленной шеей и спиной, а в галоп поднимается силой мысли. И изо всех сил старается сделать то, что я прошу.
Потом всех моих коней продали, а мне дали новых. Эйфориус у меня по сей день, хотя тоже на некоторое время у меня его забирали, а потом вернули. Хороший конячка, преданный, как собака, ласковый, хоть и кусучий от избытка чувств. Был слишком скручен в комок, сейчас уже постепенно расслабляется и успокаивается, что мы недавно могли лицезреть на фотках. Почему-то он любил меня еще до того, как я начала на нем ездить.
Турбо, французский рысак. Пришел к нам с приза, о галопе даже понаслышке не знал, вымотал мне силы и нервы, пока не понял, что можно переставлять ноги в более другой последовательности, чем при рыси. Сейчас тоже поднимается в галоп силой мысли и скачет с большим удовольствием и не напрягаясь. Как показали недавние наблюдения (в воскресенье сама видела), на конкурном поле если он носится, играясь с другим конем, препятствия никогда не оббегает, а перепрыгивает, потому что ему не лень. Хоть отвесные, хоть брусья.
Очень классный по характеру конь, я по нему очень скучаю и очень надеюсь, что мне когда-нибудь вернут его назад. Я в него вложила очень много, может даже больше, чем в Хенрику, если говорить не о ментальном, а о физических умениях. Сейчас его считают лучшим конем из последней партии купленых.
Хела мне всунули насильно, я не хотела его ни одного дня и совершенно к нему не привязалась. Не езжу его уже больше, чем полгода, а он до сих пор радуется, когда я прихожу на конюшню. Видимо, как раз этому и радуется. Когда его забрали, я не расстроилась. Не люблю лошадей с таким характером. Хотя, чую, сама такая.
Мой первый конь - Дайронс. Первый раз я на него села даже не на базе, а когда мы ездили на гастроли в какой-то город, это еще в мае было пять лет назад, но то не считается, я просто каталась. И потом еще регулярно на нем каталась. Он был любителем исподтишка напакостить, завизжать, прыгнуть, закозлить, поэтому менты его не любили. А хозяйка, которая на нем ездила в патруль, любила и поощряла его пакости, потому что тогда его никто кроме нее не брал. Он и сейчас такой же, но сейчас уже очень редко на нем ездят и в патруль почти не берут. Лапы уже слабые и больные, возраст преклонный.
Иногда, когда мы ехали в поля или на речку толпой, я брала Люкса. Раньше он был сильно худее, а я сильно толстее, но в общей массе мы были того же веса, как и сейчас. :) Он был послушным, классным, но тяжело поднимался в левый галоп.
А вот потом мне насовсем дали Аманду. Она хромала на три ноги, была толстой и слабой, потому что неделями стояла в деннике без разминки из-за хромоты, и бегать особо не могла. А потом мы с ней и элементы выездки плясали, и даже прыгали маленько для прикола. Еще я каталась на ней на роликах летом, а на санках и колесе от трактора зимой. Она умела бегать в английской школе, в вестерне и на вожжах. Все это ей было ни к чему, просто нам было интересно придумывать что-нибудь новое и пробовать. Она ходила за мной, как коза, и не хотела пастись без меня. Очень нежная и ласковая старушка, приятная лошадка.
Больше всего меня зацепила Хенрика, которую мне выдали через месяц после Аманды, она на первом месте по длительности работы и по количеству дум о ней. Одновременно с этим Хенрика занимает первое место по склочности характера, истеричности и непредсказуемости. Но я ее все равно люблю. Потому что кто еще, кроме меня? Четыре года с ней оттрубила, она мне ушатала нервы и добавила седых волос, но и сама в конце концов стала человеком, душу свою в далеком погребе нашла и показала наружу, а то совсем мертвой была. Верхом на ней ездить было ужасно, а вот на свободе она работалась великолепно и без веревки, управлялась голосом изумительно и ювелирно. И детей моих, ментят, учила аккуратно и возила их гораздо заботливее, чем меня. По ходу нашей с ней совместной жизни она откусила мне палец, травмировала кости таза, которые до сих пор не починились, три раза меня скидывала на землю, но я ее все равно люблю. Вроде еще что-то она мне ломала, не помню уже.
Потом мне дали Ронду сначала на месяц, а потом он задержался у меня на два года. Совершенно безбашенный конь, но мне на нем было настолько спокойно и гармонично сидеть, что все его закидоны, испуги, прыжки в сторону и прочие заскоки меня не пугали совершенно. Он был очень ко мне привязан, но очень не хотел соглашаться работать в сборе - старые психические травмы, видимо. Но криво-косо, с шпрунтом, с пряниками и хлыстами, мы доехали с ним до Малого приза в выездке, до метровой высоты в конкуре и до легкого уровня в троеборном кроссе. Он, сам несказано трусливый, согласился делать вид, что не боится, и прыгал таки этот злополучный метр, хотя я хотела заставить себя прыгнуть 80 см и хватит. Он поднял во мне смелость и боевой дух, будучи ленивым трусом, за это ему большое спасибо.
Лиру я ездила изредка по просьбе ее владельца, он считал, что я благотворно на нее действую. Хорошая кобыла, в меру стервозная, в меру послушная. Молодая еще была, но, к сожалению, ее угробила наша врачица.
Вайва - сестра Хенрики по папе, чуть спокойнее по характеру, но тоже та еще скотиняка бывает. Не сразу поняла, как ее поднимать в галоп. Стандартными средствами управления она не поднималась, а потом оказалось, что хозяин приучил ее подниматься с голоса. Почмокаешь - скачет галопом. Колхоз!
Потом я получила Лего - инвалида-развалину, конструктор, собраный из нескольких незнакомых между собой лошадей. Он совершенно не управлял своим телом, не мог подняться в галоп, не мог потом остановиться, вечно спотыкался, задирал голову при малейшем наборе повода, волочил задние ноги по асфальту, но несмотря на то, что я его бросила на пятнадцать месяцев, апотом села, он вспомнил все, чему научился полтора года назад. Сейчас он до сих пор инвалид и развалина, но уже умеет бегать с расслабленной шеей и спиной, а в галоп поднимается силой мысли. И изо всех сил старается сделать то, что я прошу.
Потом всех моих коней продали, а мне дали новых. Эйфориус у меня по сей день, хотя тоже на некоторое время у меня его забирали, а потом вернули. Хороший конячка, преданный, как собака, ласковый, хоть и кусучий от избытка чувств. Был слишком скручен в комок, сейчас уже постепенно расслабляется и успокаивается, что мы недавно могли лицезреть на фотках. Почему-то он любил меня еще до того, как я начала на нем ездить.
Турбо, французский рысак. Пришел к нам с приза, о галопе даже понаслышке не знал, вымотал мне силы и нервы, пока не понял, что можно переставлять ноги в более другой последовательности, чем при рыси. Сейчас тоже поднимается в галоп силой мысли и скачет с большим удовольствием и не напрягаясь. Как показали недавние наблюдения (в воскресенье сама видела), на конкурном поле если он носится, играясь с другим конем, препятствия никогда не оббегает, а перепрыгивает, потому что ему не лень. Хоть отвесные, хоть брусья.
Очень классный по характеру конь, я по нему очень скучаю и очень надеюсь, что мне когда-нибудь вернут его назад. Я в него вложила очень много, может даже больше, чем в Хенрику, если говорить не о ментальном, а о физических умениях. Сейчас его считают лучшим конем из последней партии купленых.
Хела мне всунули насильно, я не хотела его ни одного дня и совершенно к нему не привязалась. Не езжу его уже больше, чем полгода, а он до сих пор радуется, когда я прихожу на конюшню. Видимо, как раз этому и радуется. Когда его забрали, я не расстроилась. Не люблю лошадей с таким характером. Хотя, чую, сама такая.