Последняя казнь. Сценарий. ч.2
ИНТ. КВАРТИРА - ДЕНЬ.
Титр - 2 августа 1991 года.
Старик поднимается к кровати, выходит в коридор, открывает шкаф и достаёт красное полотно. Он подходит обратно к кровати и прямо поверх бутылки, пистолета и паспорта расстилает полотно - это флаг СССР. Старик долго смотрит на него. Крупным планом показано его лицо, не выражающее никаких эмоций. Затем старик обратно складывает флаг, берёт его в руку и выходит из комнаты. Старик заходит в туалет, бросает флаг в унитаз.
Старик:
-Служу Советскому Союзу…
Старик мочится и смывает унитаз. Затем, из шкафа в коридоре берёт гипсовый бюст Сталина, подходит к окну в комнате, открывает его и выбрасывает бюст.
Крупным планом показано как бюст разбивается об асфальт.
Старик глубоко выдыхает, берётся рукой за сердце. Лицо его искривляется гримасой боли и старик, держась за сердце, куда-то выходит из комнаты.
ИНТ. КАМЕРА СМЕРТНИКА
Титр - 8 июня 1959 года.
В кадре тюремная камера, в которой лежит и читает книгу мужчина лет 70-ти, но выглядящий хорошо для своего возраста. Вначале общий план, затем - крупный. Лицо мужчины сосредоточено, на лбу заметные морщины.
Голос за кадром
-Степан Анатолиевич был человеком, без сомнения, оригинальным. Он сидел у нас вот уже больше года (а точнее 13 месяцев), но ни разу не пытался нам доказать свою невиновность, ни разу не хулиганил, не спорил с надзирателями. Он, в отличие от остальных смертников, был очень милым и приятным человеком и многие надзиратели, вопреки запрету, частенько общались с ним на совершенно разные темы. Мы уважали его. Это был уникальный заключённый. Из общей массы он выделился уже в первый день по прибытии к нам.
ИНТ. ВХОД В ТЮРЬМУ
Титр - 13 месяцев до этого.
В тюремную проходную заходит Кудашин. Общий план проходной - молодой парень лет 22-х заводит в проходную Степана Анатольевича. Он закован в наручники. У стола стоит Олег. Парень подводит Степана Анатольевича к столу, снимает наручники и усаживает на стул. Кудашин тем временем что-то ищет в карманах своей шинели, висящей на крючке. Олег берёт со стола листик бумаги и зачитывает.
Олег:
-Вы приговорены к смертной казни, однако, вы можете подать прошение о помиловании. Время, пока не придёт ответ, вы проведёте у нас, а по прибытии ответа, мы вам сразу же о нём сообщим. Ребята, снимите с него наручники. Вот вам листик, вот ручка, прошу, садитесь, я вам буду диктовать.
Степан Анатольевич:
-Нет, спасибо. Незачем тянуть. Всё равно ведь расстреляете. Чего я вам камеру понапрасну занимать буду.
Олег в растерянности поднимает глаза. Смотрит вначале на Степана Анатольевича, потом на парня, стоящего за его спиной. Степан Анатольевич, не выражая никаких эмоций, смотрит пустым взглядом куда-то вдаль. Парень порывается что-то сказать, но в последний момент передумывает. Олег кладёт бумагу на стол, поверх пустого листика, данного Степану Анатольевичу, опускается и обращается к Степану Анатольевичу полушёпотом, но очень эмоционально.
Олег:
-Ты что ж, гад, творишь? Я бы тебя, падлу хоть сейчас расстрелял бы, да заподозрят ведь. «Не дали заключённому права на помилование». И из-за тебя, паскуды, будут проблемы у всех - у меня, у него, у него. Так что не надо выкобениваться тут и пиши что тебе сказано!
Степан Анатольевич глубоко выдыхает, смотрит в глаза Олега. Тот отходит по другую сторону стола. Степан Анатольевич берёт ручку и под диктовку Олега что-то пишет.
Голос за кадром:
-Это был единственный случай в моей практике, когда заключённый так спокойно и искренне - не от растерянности, не ради понту (как это редко, но бывало у откровенных уголовников), а искренне отказывался от прошения о помиловании. Позже я всё же спросил у Степана Анатольевича об этом инциденте.
Титр - спустя 3 месяца.
Кудашин заводит Степана Анатольевича после прогулки в камеру. Степан Анатольевич садится на свою койку, а Кудашин после некоторых колебаний делает шаг в камеру и обращается к Степану Анатольевичу.
Кудашин:
-Степан Анатольич…
Степан Анатольевич: (смотря в другую сторону)
-Ну?
Кудашин:
-А всё-таки, что за понты у тебя были с прошением? Зачем? Урковской гордости у тебя не должно быть…
Степан Анатольевич устремляет свой взгляд на Кудашина и широко улыбается.
Степан Анатольевич:
-А это не гордость. Во-первых, действительно бессмысленно занимать камеру, а во-вторых, зачем тянуть. Мне давно интересно как будет там. (показывает глазами наверх).
Кудашин: (улыбаясь)
-Да ничего там не будет. Живи себе и наслаждайся, что тебя ещё есть время.
Степан Анатольевич:
-Думаю, придёт время, и ты изменишь своё мнение. У меня к тебе ещё небольшая просьба будет. Считай это последним пожеланием.
Кудашин:
-Ну-ну, не драматизируй! Может ещё утвердят прошение.
Степан Анатольевич:
-Не утвердят. Не в этом дело. В общем, когда расстреляете меня, в левом кармане брюк будет небольшая книга. Помнишь, я просил её взять с собой в камеру? Ну вот. После того как сделаешь свою работу, возьми её себе. Считай, в подарок.
Кудашин засмеялся.
Кудашин:
-Ну ладно. Пессимист ты наш. Спокойной ночи!
Кудашин, продолжая смеяться, запирает камеру. Степан Анатольевич ложится спать.
Улыбающийся Кудашин выходит из камеры, проходит по коридору и входит в проходную, где пьёт чай Олег. Кудашин, смотря какие-то документы, спрашивает Олега.
Кудашин:
-За что Степана посадили, ты не в курсе?
Олег:
-Вроде за религию.
Кудашин:
-За неё сейчас разве сажают?
Олег:
-Да он вроде сектант какой-то. Хрен его знает. Это тема для меня туман. Посадили - значит, есть за что!
Кудашин:
-Ну да… Значит, есть…
В кадре тюрьма - стены, камеры, общий план.
Голос за кадром:
- Позже я выяснил, что Степан Анатольевич - предводитель какой-то протестантской церкви. Он действовал подпольно в своём селе и его собрания, которые он проводил чаще всего у себя дома, пользовались большой популярностью. К нему приходили даже из соседних сёл, чтобы послушать проповеди. Естественно, так как это было незаконно, им усиленно интересовались правоохранительные органы. Пару раз задерживали и предупреждали, что если он не прекратит, дело закончится "вышкой". Но Степан Анатольевич продолжал. Продолжал, пока не попал к нам.
Титр - 8 июня 1959 года.
Кудашин крепко спит. Громкий стук в дверь.
Голос за дверью:
-Аркадий! Вставай! Ответ по Степану пришёл!
Кудашин резко просыпается, садится на кровать и тут же поднимается. Он одет лишь в майку и трусы. Кудашин приоткрывает дверь. За дверью Олег.
Кудашин:
-Минуту. Одеваюсь, выхожу.
Олег:
-Давай в темпе.
Кудашин одевается по форме, выходит и они быстрым шагом идут к камере Степана Анатольевича.
Кудашин:
-В «кабинете» есть кто-то?
Олег:
-Там все.
В кадре Кудашин и Олег быстро идущие по тюремному коридору.
Голос за кадром:
-«Кабинетом» мы называли помещение для исполнения приговоров. А все - это вся группа палачей и прокурор. Нам частенько разрешали приводить в исполнение приговоры вдвоём-втроём или без прокурора, но казнь важных преступников должна была быть произведена в полном составе. Видим, Степан Анатольевич, был важным преступником.
Олег открывает дверь камеры. Степан Анатольевич крепко спит. Олег подходит к нему и теребит за плечо. Спустя несколько секунд, Степан Анатольевич с трудом садится на кровать. Вид его сонный.
Кудашин:
-Приговор именем Советского Союза. Прошение о помиловании заключённого Борищука Степана Анатолиевича отклонено. Первоначальный приговор должен быть произведён в исполнение.
Олег:
-Пройдёмте с нами.
Степан Анатольевич:
-Да-да.
Степан Анатольевич берёт книгу из-под подушки, кладёт её себе в левый карман и спокойно выходит из камеры и, в сопровождении, Олега и Кудашина, идёт в камеру исполнения приговоров. Там их ждёт группа людей с винтовками. Олег привязывает Степана Анатольевича к столбу, затем берёт винтовку. Кудашин так же берёт винтовку. 8 человек целятся в Степана Анатольевича, но пока - без команды, не стреляют. Сбоку стоит прокурор. Кудашин обращается к группе палачей.
Кудашин:
-По ногам не стрелять! По команде «огонь». Готовьсь! Цельсь! Огонь!
8 выстрелов попадают в приговорённого. Его изуродованное тело висит на столбе. Кудашин подходит к телу и делает контрольный выстрел.
Кудашин:
-Все свободны!
Каждый из палачей, а в конце и сам Кудашин подходит к прокурору и подписывает какую-то бумагу. Затем все выходят, в камере остаётся лишь Кудашин и Олег - они должны убрать тело. Кудашин подходит к телу и из левого кармана берёт книгу. Чёрная обложка без надписей. Он открывает и на первой странице надпись - «Библия». Кудашин глубоко выдыхает и кладёт книгу себе во внутренний карман.
Кудашин:
-Давай поскорее уберём его, ещё выспаться надо!
ИНТ. КВАРТИРА - ДЕНЬ.
Титр - 2 августа 1991 года. Старик, глубоко дыша, подходит к кровати, кладёт паспорт и пистолет на тумбочку возле телевизора, а бутылку на пол, после чего падает на кровать. Старик глубоко дышит, закрывает ладонями лицо.
Старик:
-Сколько… Сколько их?
Крупный план стреляющего пистолета, ещё один крупный план стреляющего пистолета, ещё один, ещё один, ещё один…
Старик:
-ХВАТИТ!!!
ИНТ. ТЮРЬМА.
Титр - 8 февраля 1980 года.
В кадре уже полуседой Кудашин стоит у двери с окном и смотрит за разговором заключённого с женой и дочкой. Далее в кадре помещение, где они общаются. Стол. С одной стороны сидит мужчина, лет 35-ти и о чём-то активно рассказывает сидящим с другой стороны стола женщине примерно его возраста и двум девочкам - лет 15-ти и лет 9-ти. За спиной мужчины стоят двое конвоиров. Снова в кадре Кудашин, курит и внимательно смотрит и слушает происходящее. Вдруг к нему подходит молодой парень с листиком в руке.
Парень:
-Аркадий Семёнович! Ответка по этому.. (глазами показывает на дверь) прибывшему пришла! Будем брать?
Кудашин:
Да погоди ты. Пусть с семьёй пообщается.
Парень:
-Аа.. аа.. Аркадий Семёнович! Но по уставу мы должны брать его без промедления.
Кудашин:
-Будь ты человеком.
Парень:
-Но по уставу…
Кудашин:
-Заладил со своим уставом! Невтерпёж?
Парень:
-Не в этом дело. Просто мы должны…
Кудашин:
-Сержант Гусинский! Я, как старший по чину и званию приказываю тебе помолчать! Ждём, пока приговорённый поговорит с семьёй, потом оглашаем ему приговор. Право на разговор с семьёй ему дал Верховный суд СССР.
Сержант Гусинский слегка попятился назад и опёрся о стену. Кудашин продолжил курить и наблюдать за приговорённым и его семьёй.
Голос за кадром:
-Этого заключённого звали Роман. Он не провёл у нас и пяти дней. Зато, ещё будучи в СИЗО, добился права на общение с родственниками, а это единичные случаи - чтоб смертнику разрешали общаться с родными.
В кадре заключённый Роман, о чём-то эмоционально рассказывающий родственникам. Он еле заметно косится на дверь, в окошке которой видит Кудашина и немного бледнеет. К нему подходит конвоир и предупреждает о времени. Роман обнимается с детьми и женой, их выводят, Роман, в сопровождении конвоира выходит к Кудашину. Дверь открывается, Кудашин отходит на шаг назад и зачитывает с листика.
Кудашин:
-Приговор именем Советского Союза. Прошение о помиловании заключённого Домраева Романа Петровича отклонено. Первоначальный приговор должен быть произведён в исполнение.
Роман бледнеет и глубоко дышит. Кудашин и парень, общавшийся с ним, берут Романа под руки и ведут в комнату исполнения приговоров. Следом идёт конвоир. В кадре крупный план Романа. Бледное лицо, тяжёлое дыхание и пустой взгляд, смотрящий в никуда. Романа заводят в комнату, привязывают к столбу, затыкают рот тряпкой. Кудашин заряжает винтовку, даёт её сопровождающему парню, следующую винтовку конвоиру, далее заряжает свою винтовку. По команде Кудашина они целятся и стреляют. Тело Романа повисает на столбе. Кудашин подходит к телу, развязывает его и кладёт на пол, сам приседает и смотрит на него тяжёлым взглядом, о чём-то размышляя. Далее Кудашин обращается к конвоиру, чистящему винтовки.
Кудашин:
-Саня!
Конвоир:
-Да?
Кудашин:
-За что его, ты не знаешь?
Конвоир:
-Грабёж в особо крупных размерах. Хотя по правде, мне пристав шепнул что журналюгой простым он был. На Запад работал. То ли кому-то дорогу пересёк, то ли знал чего-то лишнее. Хрен его знает, я в эти дела не лезу.
Кудашин:
-Мда... Служу Советскому Союзу, будь он неладен.
ИНТ. КВАРТИРА - ДЕНЬ
Титр - 2 августа 1991 года. Старик открывает тумбочку, берёт пистолет. Проверяет магазин - там около пяти патронов. Старик медленно и глубоко дыша подходит к стулу, находящемуся в центре комнаты, садится на него. Долго и щепетильно рассматривает старый пистолет. В кадре крупным планом руки старика, держащие пистолет, а потом - глаза. Старик глубоко вздыхает и хриплым шёпотом произносит
Старик:
-Ну вот и последняя казнь. Прошение о помиловании отклонено.
Старик закрывает глаза, засовывает пистолет себе в рот и нажимает на курок. Пистолет издаёт щелчок. Старик открывает испуганные глаза, ещё пару секунд держит пистолет во рту, потом аккуратно достаёт его и быстро отбрасывает пистолет в сторону. Старик тяжело и неровно дышит, медленно встаёт со стула и, будто бы теряя сознание и пытаясь удержаться на ногах, упирается руками о стену. Старик хватается рукой за лицо, создаётся впечатление что он сейчас заплачет, но этого не происходит. Далее старик обеими руками хватается за лицо и как бы пытается прийти в чувство. Он медленно опускает руки с лица, поднимает пистолет с пола, кладёт его в тумбочку. Там же замечает книгу, подаренную ему когда-то Степаном Анатольевичем. Книга запылена и изрядно потрёпана. Старик берёт её, садится на кровать, открывает чёрную обложку и на третьей странице надпись «Библия», а внизу, карандашом надпись, сделанная Степаном Анатольевичем - «Вор пришёл чтобы украсть, убить и погубить. Я пришёл чтобы вы имели жизнь и имели с избытком (Ин. 10:10)». Старик глубоко выдыхает.
Крупным планом показаны его слезящиеся глаза. Кадр медленно темнеет. Финальные титры.