(no subject)
То, как они подробно и жадно спрашивали о нём... как жаждали услышать малейшую подробность, подробность, порочащую его, ту, что может выглядеть глупо, нелепо, дерзко, неправильно в их глазах... Я вдруг с ужасом понял: они наметили себе новую жертву, сами не осознавая того. Им нужен новый мальчик-для-битья, новая зверушка-для-травли. В их тесном коллективе места для такого не осталось. Всех - самих себя - знали они слишком хорошо и слишком были похожи друг на друга, чтобы рискнуть выбрать изгоя из самих себя. Да и мало уже осталось их. ...Старшие, конечно, не подходили. Малыши были ещё слишком малы и невинны. А вот пацанчик из среднего звена подошёл бы как нельзя лучше.
Отчасти я чувствую в этом свою вину. Не следовало рассказывать им о его поведении. Это - дело нашего класса, их касаться не должно.
Случайно ли так сложилось, он не пришёл сегодня в школу. Прогулял из-за невыполненных уроков? Просто из-за отсутствия прилежания? Или почувствовал нависающую над ним угрозу насмешек? Он не привык к обществу, он учился дома. Класс, рабочий коллектив, школьные правила, ритуалы, обычаи - ничему этому он не хотел учиться. Он вообще ничему учиться не хотел. Школа - неволя. Предречение будущей неволи взрослой жизни. Не хочешь ходить в школу - не хочешь взрослеть. Только школьники не знают об этом.
Школа учит. Учит прежде всего жить в коллективе. Среди людей, каждый из которых тебе - волк. И любому другому - волк. И самому себе - волк. "Такова жизнь. Смирись, малыш. Дальше будет только хуже". Только волчее. Только диче.
И всё же, когда один из них на уроке начал слагать стихи... когда в его голосе прозвучало изумлённо-негромкое: "У меня стихи..." Никто из них, его сотоварищей, не услышал. Услышал лишь я, но не подал виду.
А они следят за каждым моим шагом, за каждым моим жестом, за каждым моим словом - за всем, что к уроку не относится. То, что касается учёбы, отсеивается само собой. Словно в ушах у них - идеальный фильтр, доведённый за восемь лет обучения до совершенства...
Отчасти я чувствую в этом свою вину. Не следовало рассказывать им о его поведении. Это - дело нашего класса, их касаться не должно.
Случайно ли так сложилось, он не пришёл сегодня в школу. Прогулял из-за невыполненных уроков? Просто из-за отсутствия прилежания? Или почувствовал нависающую над ним угрозу насмешек? Он не привык к обществу, он учился дома. Класс, рабочий коллектив, школьные правила, ритуалы, обычаи - ничему этому он не хотел учиться. Он вообще ничему учиться не хотел. Школа - неволя. Предречение будущей неволи взрослой жизни. Не хочешь ходить в школу - не хочешь взрослеть. Только школьники не знают об этом.
Школа учит. Учит прежде всего жить в коллективе. Среди людей, каждый из которых тебе - волк. И любому другому - волк. И самому себе - волк. "Такова жизнь. Смирись, малыш. Дальше будет только хуже". Только волчее. Только диче.
И всё же, когда один из них на уроке начал слагать стихи... когда в его голосе прозвучало изумлённо-негромкое: "У меня стихи..." Никто из них, его сотоварищей, не услышал. Услышал лишь я, но не подал виду.
А они следят за каждым моим шагом, за каждым моим жестом, за каждым моим словом - за всем, что к уроку не относится. То, что касается учёбы, отсеивается само собой. Словно в ушах у них - идеальный фильтр, доведённый за восемь лет обучения до совершенства...