Иннокент всматривается в "двойника"
Отражение
А ты всё думаешь -
То я остался
В глубоком озере,
В бездонном детстве,
А ты простился,
А ты расстался,
Собой участвуешь
Во взрослом действе.
А между тем,
Между тем и этим
И правда пропасть,
Когда итожим -
Но в глубину;
В ширину, заметим -
Лишь шаг в черту
Между "я" и "тот же".
И получается,
Что кто отчается -
Тот отражением
Застрянет в зыби.
И в зимней взрослости
Как он ручается
Своё лицо узнать
В застывшей глыбе?
В глубоком прошлом -
Не я, а ты там! -
Смешливый, славный,
Безумно юный.
А я - изранен,
А я - испытан,
Уполз по берегу,
Убрёл по дюнам.
Из взрослой шубы
Не тщись раздеться
До юной блузы,
Не жмись, не горбись:
Я ведь и так -
Визави из детства:
В глазах, как озеро,
Несу твой образ.
Иннокент, 12-13 октября 08 по ЧМ / 6 сентября 2016
Это стихотворение Инек, о котором я уже рассказывал, написал под влиянием размышлений о человеке из другого мира, с которым пересёкся в критический для них обоих момент много лет назад. Они оба склонны были воспринимать воспоминание друг о друге как отщепление какой-то части себя, как взаимодействие и затем расставание с собой-отражением.
Теперь оба они знают друг о друге, что каждый жив и самостоятельно живёт в своём мире. Для каждого из них мир другого - альтерра, притом чужая, к которой нет доступа изнутри себя, можно только передать привет через посредника. Хотя на самом деле при обоюдном желании можно было бы наладить более стабильную связь.
Но кроме этого альтерристического аспекта текста, я тут усмотрел также аспект личностый, про отношения существа с собой-прежним. Расспрашивал Инека, и он расшифровал свою систему образов так.
Бывает такое, особенно для юного существа, страшное переживание, когда оно как бы застывает, прикованное взором к моменту: или это событие, удар, от которого нет сил сдвинуться с места, или надо расстаться с кем-то или с чем-то очень важным для себя. И человек просто не может это сделать, он так и остаётся, хотя с внешней точки зрения его уносит с этого места потоком жизни, он что-то делает, говорит и так далее, так что окружающим кажется, что всё нормально. А на самом деле его нет в этом теле, он отчасти стоит на том же месте, откуда его сдёрнули, отчасти летит в какую-то бездну.
Через какой-то период он всё-таки собирается, но не полностью, часть его взгляда и связанная с этим часть его ума, его глаза, его лицо остаются на том месте - и он рисует себе новое лицо, такое "приблизительно какое хотелось бы", но ненастоящее. Он сам себя в этом большом человеке не то что правда узнаёт, а как бы соглашается, что это и есть он, другого в этой новой жизни всё равно нет, потому что наиболее настоящая часть осталась застрявшей на том берегу.
Но про себя Инек считает, что он таки не остался, а смог уползти, утащить волоком себя-настоящего, и пройти собой самим все эти годы, хотя его и тянуло навсегда остаться в том моменте встречи и расставания. Там был момент высшей реальности, и это очень много значит для Инека, но он для себя принял тогда решение двигаться дальше.
А ты всё думаешь -
То я остался
В глубоком озере,
В бездонном детстве,
А ты простился,
А ты расстался,
Собой участвуешь
Во взрослом действе.
А между тем,
Между тем и этим
И правда пропасть,
Когда итожим -
Но в глубину;
В ширину, заметим -
Лишь шаг в черту
Между "я" и "тот же".
И получается,
Что кто отчается -
Тот отражением
Застрянет в зыби.
И в зимней взрослости
Как он ручается
Своё лицо узнать
В застывшей глыбе?
В глубоком прошлом -
Не я, а ты там! -
Смешливый, славный,
Безумно юный.
А я - изранен,
А я - испытан,
Уполз по берегу,
Убрёл по дюнам.
Из взрослой шубы
Не тщись раздеться
До юной блузы,
Не жмись, не горбись:
Я ведь и так -
Визави из детства:
В глазах, как озеро,
Несу твой образ.
Иннокент, 12-13 октября 08 по ЧМ / 6 сентября 2016
Это стихотворение Инек, о котором я уже рассказывал, написал под влиянием размышлений о человеке из другого мира, с которым пересёкся в критический для них обоих момент много лет назад. Они оба склонны были воспринимать воспоминание друг о друге как отщепление какой-то части себя, как взаимодействие и затем расставание с собой-отражением.
Теперь оба они знают друг о друге, что каждый жив и самостоятельно живёт в своём мире. Для каждого из них мир другого - альтерра, притом чужая, к которой нет доступа изнутри себя, можно только передать привет через посредника. Хотя на самом деле при обоюдном желании можно было бы наладить более стабильную связь.
Но кроме этого альтерристического аспекта текста, я тут усмотрел также аспект личностый, про отношения существа с собой-прежним. Расспрашивал Инека, и он расшифровал свою систему образов так.
Бывает такое, особенно для юного существа, страшное переживание, когда оно как бы застывает, прикованное взором к моменту: или это событие, удар, от которого нет сил сдвинуться с места, или надо расстаться с кем-то или с чем-то очень важным для себя. И человек просто не может это сделать, он так и остаётся, хотя с внешней точки зрения его уносит с этого места потоком жизни, он что-то делает, говорит и так далее, так что окружающим кажется, что всё нормально. А на самом деле его нет в этом теле, он отчасти стоит на том же месте, откуда его сдёрнули, отчасти летит в какую-то бездну.
Через какой-то период он всё-таки собирается, но не полностью, часть его взгляда и связанная с этим часть его ума, его глаза, его лицо остаются на том месте - и он рисует себе новое лицо, такое "приблизительно какое хотелось бы", но ненастоящее. Он сам себя в этом большом человеке не то что правда узнаёт, а как бы соглашается, что это и есть он, другого в этой новой жизни всё равно нет, потому что наиболее настоящая часть осталась застрявшей на том берегу.
Но про себя Инек считает, что он таки не остался, а смог уползти, утащить волоком себя-настоящего, и пройти собой самим все эти годы, хотя его и тянуло навсегда остаться в том моменте встречи и расставания. Там был момент высшей реальности, и это очень много значит для Инека, но он для себя принял тогда решение двигаться дальше.