ВРЕМЕННОЙ ПОРТАЛ
Дверь кабака была массивная, китайская, почти бронированная. В таком случае никак нельзя ожидать, что за ней, на расстоянии пятидесяти сантиметров, прячется еще одна точно такая же, плотно закрытая и угрожающе темная. Ой! И ты заперт между двумя дверьми, надежно и пугающе. Нервно сжавшись, аккуратно шарю рукой в поисках дверной ручки и боюсь ощутить под рукой что-то мягкое и живое. Фильм ужасов, да и только. Открыла! И чуть не ввалилась с искаженным от ужаса ртом в зеркало. Видок не для слабонервных. Встала ровно, оправила сбитую набок на груди кофточку, уверенным движением проверила шов сзади на юбке, сдула выбившуюся из прически прядь. Отлично.
Зал полон под завязку. Приглашение отпраздновать день рождение подруги в пятницу уже само по себе говорило об экстремальном времяпровождении, но столько людей на один квадратный метр площади я давно не видела. При всем при этом у них у всех был повод находиться в одно и то же время, в одном и том же месте и в одинаковой кондиции, которую «подшофе» уже не назовешь. Тосты слышались со всех сторон. «Сколько же они здесь уже квасят?» - первый вопрос, мелькнувший у меня в голове, и исчезнувший при виде моих подруг. Лица напряжены, на столе неоткрытые бутылки красного испанского и нежно запотевшая бутылочка водочки. А вокруг салаты, салатики, закуски, пирожки, рулетики. Все украшено местной флорой. Ближайшая к кабаку клумба была богата на анютины глазки, календулу, ромашку аптекарскую и кусты несозревшего барбариса. В мясной нарезке, так же как и в рыбном ассорти, эти красоты были представлены в виде композиций с ветками укропа и каплями мелко нарезанного зеленого лучка. Есть все- таки неоспоримая польза родиться летом, глаз радуется.
Мое появление несколько разрядило обстановку за столом. Между нами девочками не принято опаздывать, такое негласное правило, потому что если каждой из нас захочется вдруг опоздать, то боюсь, что праздник не случится никогда. Поэтому табу, и все тут. Но я и не опоздала, а была точна как куранты, а они меня ждали до последней секунды и даже порядок на столе не нарушали. Вот какие мы девочки!
Вели мы себя чинно, благородно. Наливали, закусывали, пытались говорить за именинницу, хотя и переорать поющую про белые розы тетку было сложно. Мы как-то расслабились что ли. Спиртное и выковыривание из тарелки с фаршированным кальмаром лепестков настурции, настроили нас на лирический лад, да еще и Татьяна тут со своими подарками для всех девочек в виде профилактического спрея от грибка стопы. Всем стало хорошо, ну, абсолютно всем.
Вокруг нас жизнь текла своим чередом. Ошибочка, она била фонтаном под истошные вопли певицы. Толпа, изрядно разогретая, плясала от души. Почему, скажите, почему тетки не первой свежести, которым за шиворот попало грамм стописят, вдруг сходят с ума. Только что сидела тихо в уголке, застегнутая на все пуговки, прятала свои варикозные ноги под скатертью стола и вдруг в середине танцпола бацает канкан, обнаруживая в расстегнутом декольте мощную грудную клетку. Зачем она сейчас так плотоядно прижимает к себе этого тщедушного мужичонку, который масляно- пьяными глазами через ее массивное плечо пожирает нашу Леночку. Тоненькую изящную Леночку, гостью из северной столицы, которая от происходящего может только нервно улыбаться и пить водку малюсенькими глотками, но часто.
А вот эта бабушка в бархатном синем платье с блестками, только что сидевшая с внуком в соседнем зале на каком-то семейном торжестве. Какая вожжа попала под хвост этой благородной матроне, что она пляшет цыганочку с выходом, активно используя спаниэлевские уши-груди . Что, черт возьми, происходит? Внук нервно теребит галстук-бабочку, прячась в портьерах двери и не узнавая в этой разнузданной старухе свою бабушку.
Наша деревня настолько мала, что если ты вдруг вышел из дома, то в течение следующих пятнадцати минут обязательно встретишь знакомых, или знакомых твоих знакомых, или родственников, или сослуживцев, или с кем в больнице лежал, или … короче, один не останешься никогда. Наивно было полагать, что в кабаке не могло быть знакомых. Их было. И не мало. Праздновался юбилей нашей приятельницы. Не близкой, но и это не остановило ее гостей устроить некоторого рода братания. А что собственно такого? Тут же все свои! Девчонки, айда к нам! И вот стою и я в середине этого гребанного праздника. На мне буквально висит муж юбилярши, уворачиваю лицо от его лысой башки, а он шепчет мне на ухо, о том, как мы были молодыми. Ну что ты, не помнишь? В техникуме- то? И тискает меня как плюшевого медвежонка, случайно найденного в кладовке. Я - стойкий оловянный солдатик, хоть и на каблуках. Не могу же я его сейчас сбросить, он с такой любовью заглядывает мне в глаза. И вот уже юбилярша нервно косит в нашу сторону, и сестра ее пытается подергать изменника за рукав и укоризна читается в мой адрес на лицах юбиляршиных подруг. Но не тут-то было. Он уже там, в том восемьдесят каком-то, где мы ночуем в палатках на берегу реки и пьем «Агдам», закусывая килькой в томатном соусе. Он там, где не надо еще отвечать за свои поступки, которые ты еще в принципе не совершал, ты куришь стыренные у отца сигареты, и самое большое огорчение - отсутствие отопления в подъезде, где ты окоченел целовать вот эту самую Ольгу, жену твою в будущем. Мать твоих детей и бабушку твоих внуков. А сейчас он пьяно шепчет мне на ухо то, что и разобрать-то уже сложно. А я стою, дура-дурой, делаю лицо, чтоб никто ничего плохого не подумал. А внутри какашки вперемешку с бабочками.
А я предлагаю закрыть этот портал. Нечего нам там больше делать, раз мы не умеем им пользоваться.
Зал полон под завязку. Приглашение отпраздновать день рождение подруги в пятницу уже само по себе говорило об экстремальном времяпровождении, но столько людей на один квадратный метр площади я давно не видела. При всем при этом у них у всех был повод находиться в одно и то же время, в одном и том же месте и в одинаковой кондиции, которую «подшофе» уже не назовешь. Тосты слышались со всех сторон. «Сколько же они здесь уже квасят?» - первый вопрос, мелькнувший у меня в голове, и исчезнувший при виде моих подруг. Лица напряжены, на столе неоткрытые бутылки красного испанского и нежно запотевшая бутылочка водочки. А вокруг салаты, салатики, закуски, пирожки, рулетики. Все украшено местной флорой. Ближайшая к кабаку клумба была богата на анютины глазки, календулу, ромашку аптекарскую и кусты несозревшего барбариса. В мясной нарезке, так же как и в рыбном ассорти, эти красоты были представлены в виде композиций с ветками укропа и каплями мелко нарезанного зеленого лучка. Есть все- таки неоспоримая польза родиться летом, глаз радуется.
Мое появление несколько разрядило обстановку за столом. Между нами девочками не принято опаздывать, такое негласное правило, потому что если каждой из нас захочется вдруг опоздать, то боюсь, что праздник не случится никогда. Поэтому табу, и все тут. Но я и не опоздала, а была точна как куранты, а они меня ждали до последней секунды и даже порядок на столе не нарушали. Вот какие мы девочки!
Вели мы себя чинно, благородно. Наливали, закусывали, пытались говорить за именинницу, хотя и переорать поющую про белые розы тетку было сложно. Мы как-то расслабились что ли. Спиртное и выковыривание из тарелки с фаршированным кальмаром лепестков настурции, настроили нас на лирический лад, да еще и Татьяна тут со своими подарками для всех девочек в виде профилактического спрея от грибка стопы. Всем стало хорошо, ну, абсолютно всем.
Вокруг нас жизнь текла своим чередом. Ошибочка, она била фонтаном под истошные вопли певицы. Толпа, изрядно разогретая, плясала от души. Почему, скажите, почему тетки не первой свежести, которым за шиворот попало грамм стописят, вдруг сходят с ума. Только что сидела тихо в уголке, застегнутая на все пуговки, прятала свои варикозные ноги под скатертью стола и вдруг в середине танцпола бацает канкан, обнаруживая в расстегнутом декольте мощную грудную клетку. Зачем она сейчас так плотоядно прижимает к себе этого тщедушного мужичонку, который масляно- пьяными глазами через ее массивное плечо пожирает нашу Леночку. Тоненькую изящную Леночку, гостью из северной столицы, которая от происходящего может только нервно улыбаться и пить водку малюсенькими глотками, но часто.
А вот эта бабушка в бархатном синем платье с блестками, только что сидевшая с внуком в соседнем зале на каком-то семейном торжестве. Какая вожжа попала под хвост этой благородной матроне, что она пляшет цыганочку с выходом, активно используя спаниэлевские уши-груди . Что, черт возьми, происходит? Внук нервно теребит галстук-бабочку, прячась в портьерах двери и не узнавая в этой разнузданной старухе свою бабушку.
Наша деревня настолько мала, что если ты вдруг вышел из дома, то в течение следующих пятнадцати минут обязательно встретишь знакомых, или знакомых твоих знакомых, или родственников, или сослуживцев, или с кем в больнице лежал, или … короче, один не останешься никогда. Наивно было полагать, что в кабаке не могло быть знакомых. Их было. И не мало. Праздновался юбилей нашей приятельницы. Не близкой, но и это не остановило ее гостей устроить некоторого рода братания. А что собственно такого? Тут же все свои! Девчонки, айда к нам! И вот стою и я в середине этого гребанного праздника. На мне буквально висит муж юбилярши, уворачиваю лицо от его лысой башки, а он шепчет мне на ухо, о том, как мы были молодыми. Ну что ты, не помнишь? В техникуме- то? И тискает меня как плюшевого медвежонка, случайно найденного в кладовке. Я - стойкий оловянный солдатик, хоть и на каблуках. Не могу же я его сейчас сбросить, он с такой любовью заглядывает мне в глаза. И вот уже юбилярша нервно косит в нашу сторону, и сестра ее пытается подергать изменника за рукав и укоризна читается в мой адрес на лицах юбиляршиных подруг. Но не тут-то было. Он уже там, в том восемьдесят каком-то, где мы ночуем в палатках на берегу реки и пьем «Агдам», закусывая килькой в томатном соусе. Он там, где не надо еще отвечать за свои поступки, которые ты еще в принципе не совершал, ты куришь стыренные у отца сигареты, и самое большое огорчение - отсутствие отопления в подъезде, где ты окоченел целовать вот эту самую Ольгу, жену твою в будущем. Мать твоих детей и бабушку твоих внуков. А сейчас он пьяно шепчет мне на ухо то, что и разобрать-то уже сложно. А я стою, дура-дурой, делаю лицо, чтоб никто ничего плохого не подумал. А внутри какашки вперемешку с бабочками.
А я предлагаю закрыть этот портал. Нечего нам там больше делать, раз мы не умеем им пользоваться.