skazka
ВНУЧКА КОЛДУНЬИ
В нашем городе жила бабка, колдунья, по имени Таиша, с внучкой Лийкой. Мать девчонкина сбежала куда-то давно, вдвоем они жили. Их ремесло было куклы делать для проезжих театриков. Через город наш много этих театриков проезжало, город большой, торговый, приветчивый, всегда легко было тут собрать толпу зевак в районе базара.
Корабли приплывали со всех краев в пристань, покупать наше особое вино, настоенное на семечках акаций , тех деревьев вечнозеленых, светолюбивых, что в других странах зовут еще тамарисками. Говорят, их корни до самого центра земли могут дойти, оттуда в деревьях этих крепкая, магнитная сила, в вино она переходила, глаза людей рассвечивала.
Толпа веселая всегда у нас по улицам гуляла.
А куклы, что бабка с внучкой делали, были с секретом. Было у них в спине кнопочное устройство. По нажатию кнопок они разговаривали как люди, пели, кланялись, взглядами своими как магнитом притягивали , так, что отвести глаза от них было больно. Но все знали, что тут было что-то еще, хитрость была в том, что директор театрика, который куклу заказывал, всегда влюблялся в кукольную мастерицу. Не зная, конечно, что все это было задумано и магией в куклу вложено.
Почему? так с ремеслом передавалось.Где любовь, там и спрос.
Уезжал, бывало, такой кукловод с готовой куклой, колесить по свету, спектакли показывать, отовсюду письма посылал, а когда возвращался в город, бабка с внучкой прятались, и не найти ему их было нипочем. По соседям прятались, или палатку ставили на околице, среди дюн. Но потом всегда возвращались в город, далеко им нельзя было уйти, от акаций, из чьего дерева они кукол мастерили, от объявлений на базарном стенде, по которым их находили заказчики. Так вот и скитались они с квартиры на квартиру, чтоб их прежние влюбленные найти не могли. Иначе как бы они свое дело продолжали?
Колдуньи, они должны быть одни. Главная любовь их внутри семьи, как и ремесло, от бабушки к внучке передается. А все остальное - только делу подмога.
Бабка Таиша, хоть и в летах, но женщина была видная, с черной косой, со взглядом как из пучины морской. А как внучка подросла, в нее тоже стали влюбляться. Такая козочка была она с виду, ножки прыгучие, девчачьи, а глаза как у древней богини, печальные, громадные. Колдуньи, одно слово.
Лийка бабку спрашивала:
- Как же так, если ты прячешься все время, как же ты дочку родила?
А бабка:
- Все это будет и у тебя, увидишь, не волнуйся,- и смеется себе. - Сама любовь приходит, если в сердце мир и покой.
Вот настала пора Лийке самой сварганить куклу, от начала до конца, под бабушкиным началом, конечно.
И директор театрика, который куклу заказал, в Лийку по уши вмазался. Началась любовь у них, такая, что свет от нее шел по всему городу. Идешь по улице, вдруг тебя волной света захлестывает, что от их любви разливался вокруг.
Того директора театрика звали Виргис. Из себя статный, кучерявый, руки длинные, тонкие как макароны.
Бабка Таиша не очень довольна была, но виду не показывала, пока Лийка куклу мастерила. Помогала ей, пометки делала. В первый раз тогда бабка Таиша сказала ей про красную кнопку, что спрятана была в кукле. Раньше Лийка красной кнопки не замечала, хотя знала все другие и вырезать их из дерева умела, знала, куда какая приходится, на спине у куклы, - для говорения, для поклонов, для взглядов приманивающих, для полетов, ну и так далее.
- А красная кнопка про запас, -бабка Таиша объяснила. - Ее не нажимай ни за что, иначе все развалится.
Как закончила Лийка куклу, объявила она бабке:
- Я с Виргисом уеду, буду с его театриком ездить, кукол делать.
- А как же я?- бабка Таиша спрашивает.
- Но ведь любовь должна быть! - Лийка говорит.- Посылать тебе будем подарки и открытки отовсюду зато!
Уехала Лийка, с Виргисом, а бабка Таиша одна в городе осталась.
Через неделю после того кака Лийка уехала, бабка Таиша ногу сломала. Лийке почту отправили. Пришлось Лийке вернуться, ухаживать за бабкой. Виргис дальше поехал, представления показывать, но должен был через полгода вернуться. Лийка ждала. Отовсюду он подарки и открытки посылал.
Наконец, вернулся Виргис.
А бабка Таиша пошептала, наколдовала, чтобы в куклах у него кнопки испортились.
Как открылся занавес, куклы не говорят где надо, не пляшут, не летают, никто ничего не понял, ошикали зрители Виргиса, помидорами и гнилым инжиром забросали. На другой день никто не пришел в его театрик.
Виргис от отчаяния заперся в комнате и тамарисковое вино пил , пока не свалился на пол. Потом прибрел к Лийке и бабке Таише. Плачет, стонет.
Бабка Таиша говорит Лийке:
- Я б с таким не стала водиться. Не мужчина, а нытик. Кто так невзгоды переносит?
Лийка отвечает:
- Просто он такой чувствительный.
А бабка на это только плечами пожала, стала свои слова пришептывать. Когда не знала она, что сказать, или не хотела говорить, начинала она так шептать или песенку бубнить , а там, знай, нужные слова приходили . Не простые, а колдовские, те что из претемной тьмы, из глубины подземной, сами на язык выпрыгивают, и дальше скок, по воздуху, в паутинки сплетаются, обкруживают невидимо, среди бела дня.Так вот они и Лийку опутать должны были.
Ну вот , Виргис затем говорит Лийке:
- Поезжай со мной. Я думал бабку Таишу взять тоже, но боюсь, что она мне будет палочки в колеса подбрасывать, и театр прогорит в два счета.
- Ты нытик, - Лийка ему отвечает. - Не поеду я с тобой, Виргис.
Не свои слова сказала, а бабкины.Потому как обволочена была.Прыгнули бабкины слова с языка, а что поделать.
Виргис заплакал, растерялся. Потом собрал свой театрик и уехал.
Бабка и внучка как прежде стали жить, заказы получать. На Лийку всякий засматривался. Один кукловод проезжий так влюбился в нее, что целых два месяца по городу шатался, искал Лийку , но не нашел. Другой ей поэму написал.И вывесил прямо на стене в городе. Лийку не занимало это, она о Виргисе тосковала. Все больше молчала она теперь. Когда кукол делала, говорильные кнопки у нее не получались никогда. Как она молчала, так и куклы у нее выходили молчаливые. Но бабка Таиша исправляла кнопки, так что все выходило ладно.
Потом Лийка дочку родила, от Виргиса. Девочка росла худенькая, но прыткая, любила слоняться по пристани, о других странах расспрашивать.
Бабка Таиша в ней души не чаяла, кормила-поила, сладости мудреные готовила, платьица из кружев шила ей. Лийку тоже задаривала. Да и всех кто приходил угощала щедро. Внучка и правнучка были у бабки Таиши теперь, и она была довольна.Нога ее зажила быстро. Советы бабка людям давала, ладони читала, помогала чудесами где могла, приворотами, отворотами, все это было ей как семечки щелкать. А платы не просила.
За чаем она сказки рассказывала, истории старинные. Про акации, про буквы древнего алфавита на их коре, про давних предков, которые живут в коричневых стручках с семенами. Это они, родня, помогают , когда колдунья из их семьи дерево обстругивает, это они в кукол вселяются и оживляют их. Нравится им что могут жить опять, в куклах, болтают себе, летают, кувыркаются. За таких чудесных кукол, конечно, любой театрик дорого заплатит. Зрителям-то от их волшебства тоже перепадает.Вот, так в роду и повелось, помогают друг дружке эти колдуньи , кормиться на земле и жить, смерти не зная. А придумала все это та, которую бабка Таиша называла Самая Пра. Ходит Самая Пра между деревьями; по всему миру ее ищут люди, чтобы взглянула на них хоть разочек; от ее взгляда старый молодеет, бледный розовеет, а как получишь красоту в дар, мир и радость придут в твою жизнь.
И про свою старую любовь бабка Таиша тоже иногда рассказывала, про капитана с бархатным голосом, какой у него был порядок на корабле, и как он был, по сравнению с Виргисом макаронным, похож на то, каким должен быть мужчина.
Потом письмо от Виргиса пришло.
Писал он, что женился, новыми куклами обзавелся, и детьми. Собирался приехать опять. Писал, что кукла, которую Лийка сделала, в его новом представлении опять, и жена Виргиса вытирает с нее пыль каждый день и почитает как предмет редкого искусства. Просил он об услуге по приезде, нужно ему было в кукле подправить краску на лбу и щеках, что облупилась. И магнитики в глазах у куклы обновить, чтоб свет ласковый испускали.
Бабка Таиша сказала, что нехорошо это, что по правилам, вообще Виргис не должен был их найти. Спрятаться им полагалось.Но Лийку не убедить было.
Как Виргис приехал, явился в гости, обнял бабку с внучкой.
"Думал я о вас все время,- объявил им. - Хотите, всю жизнь переверну свою. А Лийку заберу с собой".
Бабка Таиша губу поджала, села в уголке сок выжимать из почек акации, чтобы краску варить - тонкую, живую краску, для куклина лица. Из шипов акации куклины зрачки вырезала, вставила в них камешки железные, блестящие, пошептала слова про тягу что сильнее всех тяг на земле.
Как пошла Лийка куклу красить, бабка Таиша сказала :"Ну иди, да смотри, осторожно, красную кнопку не задень".
Лийка справилась со всем быстро, наложила краску кисточкой, магнитики-зрачки в куклины глаза вставила. Стала кукла опять красавица, и на Лийку похожа, и на бабку Таишу в молодости.
Вечером в театр Лийка с дочкой пошла, бабка Таиша дома осталась.
Вот началось представление, люди давай хлопать, потому что бабки Таишину сказку все узнали, про Самую Пра, дарительницу красоты. Как увидели куклу, все в зале зашушукались, на Лийку стали оглядываться. А кукла , хоть и не двигается, но светом так и бьет из ее глаз.
Люди жмурятся, моргают, видят, кукла на сцене на части рассыпается. Краска соскабливается, морщиночки открываются на деревянных ладошках, словно жилки на стволе дерева.
Тут Лийка вскрикнула на весь зал. У нее самой вдруг на руках жилочки проступили как у старухи. Виргис увидал и тоже ахнул.Больно смотреть было на Лийку, состарилась красоточка в две минуты.
Лийка бросилась бежать, а за ней и другие следом. Страшно всем стало не на шутку.
Виргис город покинул в тот же вечер, забрал свой театрик. Только брусочки, на которые кукла рассыпалась, на земле остались.
А дочка Лийкина не вернулась домой. Хватилась Лийка, прибежала назад, а поздно, с Виргисом уехала дочка, со своим папой, по свету колесить.
Лийка части от куклы с земли подобрала , принесла домой и в ящик спрятала. Потом на бабку как закричит, на всю улицу слышно было:
" Почему так вышло? Я же не нажимала на красную кнопку?!"
А Бабка Таиша:" Что случилось, то случилось, надо дальше жить".
А Лийка:
- " Это ты! Ты в магнитики пошептала! Всем про любовь рассказываешь, а мне жить не даешь, загубила жизнь мою!"
Бабка Таиша притихла, затаилась.
Потом она сказала :
« Не я это вовсе, а магия так сработала. Потому что мы не спрятались, вот все и вышло наоборот.»
Но Лийка, видно, не поверила.
Лийка не хотела на людях теперь показываться, страшилась своей сморщенной кожи и синих жилочек на руках . Стала она часто по паркам бродить среди акаций. Листья обрывает, стручки разглядывает. Вокруг деревьев ходит, словно читает что на стволе написано.
С бабкой Лийка говорить совсем перестала, от обиды. Отворачивается, убегает, а бабка Таиша дома сидит, тихо плачет. Скоро стали в городе замечать, давно бабки Таиши в глаза не видели.
Потом кто-то услыхал, как возле их дома , прямо из стручка акации жалобный голос доносился.
Оказалось, Лийка в стручок бабку Таишу заключила. Все узнали об этом, слухи быстро разносятся. А поправить ничего тут было нельзя, дело их колдовское. Вычитала Лийка, видно, на стволе какое-то там заклинание.
К акации той стали люди у нас ходить, слушать бабки Таишин голос. Совета просили многие, бабка отвечала, из стручка. Иногда, правда, только бубнила что-то. Но и дельные советы давала, прямо в точку, как раньше, когда гости к ней ходили. Вспоминали люди ее чай с пирогами.
Лийка не подходила, по-прежнему от бабки подальше держалась.
Как осталась она одна, дела у нее стали совсем разваливаться. После того спектакля, когда кукла рассыпалась, вообще очень редко заказы приходили. Разве по мелочам только. Скажем, шляпку подшить или карету склеить из веточек.
Денег не было, от дочки ни слуха, а сама Лийка еще пуще старела и кожа ее делалась как кора акаций.
Один раз сидела она, взяла от скуки из ящика брусочки, и стала их в куклу складывать снова. Приладила все кнопочки, и красную кнопку спрятала где положено, тут мысль пришла ей в голову, а что если, терять уж нечего ... и она взяла и нажала на красную кнопку.
На другой день, два письма пришли, новые заказы на кукол. Потом,
от дочки письмо: писала, что вышла замуж, за бродячего музыканта, родила , и внучку хочет прислать Лийке, потому как трудно было с ней, в ее кочевой жизни.
Как приехала девочка, Лийка ее задарила, игрушками и платьицами кружевными. Девочка капризная была, ничего ей поначалу не нравилось, но Лийка ее приручала, лелеяла, обхаживала.
Заказы так и сыпались, жили они вдоволь опять.
Вот что, оказывается, красная кнопка сделать могла.
Заметили люди Лийку пару раз возле бабкиной акации. Кое-кто-то подслушал, интересно же. Лийка спрашивала бабку:
-" Почему, почему ты не сказала главное, про красную кнопку?"
А бабка из стручка говорила странное:
" В каждой вещи есть красная кнопка. Но нипочем ее не найти. Я секрет знала, показала тебе, где она в кукле. Это от тебя зависит, нажимать или нет, и когда... Нажмешь, все будет как захочешь, а не тронешь, все будет как задумано для тебя, а оно-то, может, и лучше .А красная кнопка в каждой вещи спрятана. "
По осени, ветер налетел, знаменитый у нас в городе норд, и все стручки опали. В каком бабка, не найти, все смело.
Лийка все равно к акации ходила, все чаще. Скучала она по бабке. Обнимет, бывало, ствол, а дерево ее колючими своими ветками укроет.
Сама Лийка с каждым днем хорошела и молодела. Заказчики кукол влюблялись в нее то и дело, даром что не молода была, а она, как заведено, от них пряталась. Ей не до них уже было, главным стало для нее внучку растить и учить, потому что тянуло ее к девчонке той тягой, что сильней любой другой на свете.
Понимали мы , что Лийка всему ее научит, всем секретам их ремесла, как кукол вырезать из дерева акации, и как их оживлять, а правду про красную кнопку не скажет, будет хитрить и тянуть как можно дольше, чтоб вместе быть им с внучкой, чтобы ниточка не обрывалась, чтобы любовь их колдовская росла как дерево, корнями в землю, оттуда брала магнитную силу, и по миру ее раздаривала, всякому по чуточке, таков уж их обычай был семейный.
В нашем городе жила бабка, колдунья, по имени Таиша, с внучкой Лийкой. Мать девчонкина сбежала куда-то давно, вдвоем они жили. Их ремесло было куклы делать для проезжих театриков. Через город наш много этих театриков проезжало, город большой, торговый, приветчивый, всегда легко было тут собрать толпу зевак в районе базара.
Корабли приплывали со всех краев в пристань, покупать наше особое вино, настоенное на семечках акаций , тех деревьев вечнозеленых, светолюбивых, что в других странах зовут еще тамарисками. Говорят, их корни до самого центра земли могут дойти, оттуда в деревьях этих крепкая, магнитная сила, в вино она переходила, глаза людей рассвечивала.
Толпа веселая всегда у нас по улицам гуляла.
А куклы, что бабка с внучкой делали, были с секретом. Было у них в спине кнопочное устройство. По нажатию кнопок они разговаривали как люди, пели, кланялись, взглядами своими как магнитом притягивали , так, что отвести глаза от них было больно. Но все знали, что тут было что-то еще, хитрость была в том, что директор театрика, который куклу заказывал, всегда влюблялся в кукольную мастерицу. Не зная, конечно, что все это было задумано и магией в куклу вложено.
Почему? так с ремеслом передавалось.Где любовь, там и спрос.
Уезжал, бывало, такой кукловод с готовой куклой, колесить по свету, спектакли показывать, отовсюду письма посылал, а когда возвращался в город, бабка с внучкой прятались, и не найти ему их было нипочем. По соседям прятались, или палатку ставили на околице, среди дюн. Но потом всегда возвращались в город, далеко им нельзя было уйти, от акаций, из чьего дерева они кукол мастерили, от объявлений на базарном стенде, по которым их находили заказчики. Так вот и скитались они с квартиры на квартиру, чтоб их прежние влюбленные найти не могли. Иначе как бы они свое дело продолжали?
Колдуньи, они должны быть одни. Главная любовь их внутри семьи, как и ремесло, от бабушки к внучке передается. А все остальное - только делу подмога.
Бабка Таиша, хоть и в летах, но женщина была видная, с черной косой, со взглядом как из пучины морской. А как внучка подросла, в нее тоже стали влюбляться. Такая козочка была она с виду, ножки прыгучие, девчачьи, а глаза как у древней богини, печальные, громадные. Колдуньи, одно слово.
Лийка бабку спрашивала:
- Как же так, если ты прячешься все время, как же ты дочку родила?
А бабка:
- Все это будет и у тебя, увидишь, не волнуйся,- и смеется себе. - Сама любовь приходит, если в сердце мир и покой.
Вот настала пора Лийке самой сварганить куклу, от начала до конца, под бабушкиным началом, конечно.
И директор театрика, который куклу заказал, в Лийку по уши вмазался. Началась любовь у них, такая, что свет от нее шел по всему городу. Идешь по улице, вдруг тебя волной света захлестывает, что от их любви разливался вокруг.
Того директора театрика звали Виргис. Из себя статный, кучерявый, руки длинные, тонкие как макароны.
Бабка Таиша не очень довольна была, но виду не показывала, пока Лийка куклу мастерила. Помогала ей, пометки делала. В первый раз тогда бабка Таиша сказала ей про красную кнопку, что спрятана была в кукле. Раньше Лийка красной кнопки не замечала, хотя знала все другие и вырезать их из дерева умела, знала, куда какая приходится, на спине у куклы, - для говорения, для поклонов, для взглядов приманивающих, для полетов, ну и так далее.
- А красная кнопка про запас, -бабка Таиша объяснила. - Ее не нажимай ни за что, иначе все развалится.
Как закончила Лийка куклу, объявила она бабке:
- Я с Виргисом уеду, буду с его театриком ездить, кукол делать.
- А как же я?- бабка Таиша спрашивает.
- Но ведь любовь должна быть! - Лийка говорит.- Посылать тебе будем подарки и открытки отовсюду зато!
Уехала Лийка, с Виргисом, а бабка Таиша одна в городе осталась.
Через неделю после того кака Лийка уехала, бабка Таиша ногу сломала. Лийке почту отправили. Пришлось Лийке вернуться, ухаживать за бабкой. Виргис дальше поехал, представления показывать, но должен был через полгода вернуться. Лийка ждала. Отовсюду он подарки и открытки посылал.
Наконец, вернулся Виргис.
А бабка Таиша пошептала, наколдовала, чтобы в куклах у него кнопки испортились.
Как открылся занавес, куклы не говорят где надо, не пляшут, не летают, никто ничего не понял, ошикали зрители Виргиса, помидорами и гнилым инжиром забросали. На другой день никто не пришел в его театрик.
Виргис от отчаяния заперся в комнате и тамарисковое вино пил , пока не свалился на пол. Потом прибрел к Лийке и бабке Таише. Плачет, стонет.
Бабка Таиша говорит Лийке:
- Я б с таким не стала водиться. Не мужчина, а нытик. Кто так невзгоды переносит?
Лийка отвечает:
- Просто он такой чувствительный.
А бабка на это только плечами пожала, стала свои слова пришептывать. Когда не знала она, что сказать, или не хотела говорить, начинала она так шептать или песенку бубнить , а там, знай, нужные слова приходили . Не простые, а колдовские, те что из претемной тьмы, из глубины подземной, сами на язык выпрыгивают, и дальше скок, по воздуху, в паутинки сплетаются, обкруживают невидимо, среди бела дня.Так вот они и Лийку опутать должны были.
Ну вот , Виргис затем говорит Лийке:
- Поезжай со мной. Я думал бабку Таишу взять тоже, но боюсь, что она мне будет палочки в колеса подбрасывать, и театр прогорит в два счета.
- Ты нытик, - Лийка ему отвечает. - Не поеду я с тобой, Виргис.
Не свои слова сказала, а бабкины.Потому как обволочена была.Прыгнули бабкины слова с языка, а что поделать.
Виргис заплакал, растерялся. Потом собрал свой театрик и уехал.
Бабка и внучка как прежде стали жить, заказы получать. На Лийку всякий засматривался. Один кукловод проезжий так влюбился в нее, что целых два месяца по городу шатался, искал Лийку , но не нашел. Другой ей поэму написал.И вывесил прямо на стене в городе. Лийку не занимало это, она о Виргисе тосковала. Все больше молчала она теперь. Когда кукол делала, говорильные кнопки у нее не получались никогда. Как она молчала, так и куклы у нее выходили молчаливые. Но бабка Таиша исправляла кнопки, так что все выходило ладно.
Потом Лийка дочку родила, от Виргиса. Девочка росла худенькая, но прыткая, любила слоняться по пристани, о других странах расспрашивать.
Бабка Таиша в ней души не чаяла, кормила-поила, сладости мудреные готовила, платьица из кружев шила ей. Лийку тоже задаривала. Да и всех кто приходил угощала щедро. Внучка и правнучка были у бабки Таиши теперь, и она была довольна.Нога ее зажила быстро. Советы бабка людям давала, ладони читала, помогала чудесами где могла, приворотами, отворотами, все это было ей как семечки щелкать. А платы не просила.
За чаем она сказки рассказывала, истории старинные. Про акации, про буквы древнего алфавита на их коре, про давних предков, которые живут в коричневых стручках с семенами. Это они, родня, помогают , когда колдунья из их семьи дерево обстругивает, это они в кукол вселяются и оживляют их. Нравится им что могут жить опять, в куклах, болтают себе, летают, кувыркаются. За таких чудесных кукол, конечно, любой театрик дорого заплатит. Зрителям-то от их волшебства тоже перепадает.Вот, так в роду и повелось, помогают друг дружке эти колдуньи , кормиться на земле и жить, смерти не зная. А придумала все это та, которую бабка Таиша называла Самая Пра. Ходит Самая Пра между деревьями; по всему миру ее ищут люди, чтобы взглянула на них хоть разочек; от ее взгляда старый молодеет, бледный розовеет, а как получишь красоту в дар, мир и радость придут в твою жизнь.
И про свою старую любовь бабка Таиша тоже иногда рассказывала, про капитана с бархатным голосом, какой у него был порядок на корабле, и как он был, по сравнению с Виргисом макаронным, похож на то, каким должен быть мужчина.
Потом письмо от Виргиса пришло.
Писал он, что женился, новыми куклами обзавелся, и детьми. Собирался приехать опять. Писал, что кукла, которую Лийка сделала, в его новом представлении опять, и жена Виргиса вытирает с нее пыль каждый день и почитает как предмет редкого искусства. Просил он об услуге по приезде, нужно ему было в кукле подправить краску на лбу и щеках, что облупилась. И магнитики в глазах у куклы обновить, чтоб свет ласковый испускали.
Бабка Таиша сказала, что нехорошо это, что по правилам, вообще Виргис не должен был их найти. Спрятаться им полагалось.Но Лийку не убедить было.
Как Виргис приехал, явился в гости, обнял бабку с внучкой.
"Думал я о вас все время,- объявил им. - Хотите, всю жизнь переверну свою. А Лийку заберу с собой".
Бабка Таиша губу поджала, села в уголке сок выжимать из почек акации, чтобы краску варить - тонкую, живую краску, для куклина лица. Из шипов акации куклины зрачки вырезала, вставила в них камешки железные, блестящие, пошептала слова про тягу что сильнее всех тяг на земле.
Как пошла Лийка куклу красить, бабка Таиша сказала :"Ну иди, да смотри, осторожно, красную кнопку не задень".
Лийка справилась со всем быстро, наложила краску кисточкой, магнитики-зрачки в куклины глаза вставила. Стала кукла опять красавица, и на Лийку похожа, и на бабку Таишу в молодости.
Вечером в театр Лийка с дочкой пошла, бабка Таиша дома осталась.
Вот началось представление, люди давай хлопать, потому что бабки Таишину сказку все узнали, про Самую Пра, дарительницу красоты. Как увидели куклу, все в зале зашушукались, на Лийку стали оглядываться. А кукла , хоть и не двигается, но светом так и бьет из ее глаз.
Люди жмурятся, моргают, видят, кукла на сцене на части рассыпается. Краска соскабливается, морщиночки открываются на деревянных ладошках, словно жилки на стволе дерева.
Тут Лийка вскрикнула на весь зал. У нее самой вдруг на руках жилочки проступили как у старухи. Виргис увидал и тоже ахнул.Больно смотреть было на Лийку, состарилась красоточка в две минуты.
Лийка бросилась бежать, а за ней и другие следом. Страшно всем стало не на шутку.
Виргис город покинул в тот же вечер, забрал свой театрик. Только брусочки, на которые кукла рассыпалась, на земле остались.
А дочка Лийкина не вернулась домой. Хватилась Лийка, прибежала назад, а поздно, с Виргисом уехала дочка, со своим папой, по свету колесить.
Лийка части от куклы с земли подобрала , принесла домой и в ящик спрятала. Потом на бабку как закричит, на всю улицу слышно было:
" Почему так вышло? Я же не нажимала на красную кнопку?!"
А Бабка Таиша:" Что случилось, то случилось, надо дальше жить".
А Лийка:
- " Это ты! Ты в магнитики пошептала! Всем про любовь рассказываешь, а мне жить не даешь, загубила жизнь мою!"
Бабка Таиша притихла, затаилась.
Потом она сказала :
« Не я это вовсе, а магия так сработала. Потому что мы не спрятались, вот все и вышло наоборот.»
Но Лийка, видно, не поверила.
Лийка не хотела на людях теперь показываться, страшилась своей сморщенной кожи и синих жилочек на руках . Стала она часто по паркам бродить среди акаций. Листья обрывает, стручки разглядывает. Вокруг деревьев ходит, словно читает что на стволе написано.
С бабкой Лийка говорить совсем перестала, от обиды. Отворачивается, убегает, а бабка Таиша дома сидит, тихо плачет. Скоро стали в городе замечать, давно бабки Таиши в глаза не видели.
Потом кто-то услыхал, как возле их дома , прямо из стручка акации жалобный голос доносился.
Оказалось, Лийка в стручок бабку Таишу заключила. Все узнали об этом, слухи быстро разносятся. А поправить ничего тут было нельзя, дело их колдовское. Вычитала Лийка, видно, на стволе какое-то там заклинание.
К акации той стали люди у нас ходить, слушать бабки Таишин голос. Совета просили многие, бабка отвечала, из стручка. Иногда, правда, только бубнила что-то. Но и дельные советы давала, прямо в точку, как раньше, когда гости к ней ходили. Вспоминали люди ее чай с пирогами.
Лийка не подходила, по-прежнему от бабки подальше держалась.
Как осталась она одна, дела у нее стали совсем разваливаться. После того спектакля, когда кукла рассыпалась, вообще очень редко заказы приходили. Разве по мелочам только. Скажем, шляпку подшить или карету склеить из веточек.
Денег не было, от дочки ни слуха, а сама Лийка еще пуще старела и кожа ее делалась как кора акаций.
Один раз сидела она, взяла от скуки из ящика брусочки, и стала их в куклу складывать снова. Приладила все кнопочки, и красную кнопку спрятала где положено, тут мысль пришла ей в голову, а что если, терять уж нечего ... и она взяла и нажала на красную кнопку.
На другой день, два письма пришли, новые заказы на кукол. Потом,
от дочки письмо: писала, что вышла замуж, за бродячего музыканта, родила , и внучку хочет прислать Лийке, потому как трудно было с ней, в ее кочевой жизни.
Как приехала девочка, Лийка ее задарила, игрушками и платьицами кружевными. Девочка капризная была, ничего ей поначалу не нравилось, но Лийка ее приручала, лелеяла, обхаживала.
Заказы так и сыпались, жили они вдоволь опять.
Вот что, оказывается, красная кнопка сделать могла.
Заметили люди Лийку пару раз возле бабкиной акации. Кое-кто-то подслушал, интересно же. Лийка спрашивала бабку:
-" Почему, почему ты не сказала главное, про красную кнопку?"
А бабка из стручка говорила странное:
" В каждой вещи есть красная кнопка. Но нипочем ее не найти. Я секрет знала, показала тебе, где она в кукле. Это от тебя зависит, нажимать или нет, и когда... Нажмешь, все будет как захочешь, а не тронешь, все будет как задумано для тебя, а оно-то, может, и лучше .А красная кнопка в каждой вещи спрятана. "
По осени, ветер налетел, знаменитый у нас в городе норд, и все стручки опали. В каком бабка, не найти, все смело.
Лийка все равно к акации ходила, все чаще. Скучала она по бабке. Обнимет, бывало, ствол, а дерево ее колючими своими ветками укроет.
Сама Лийка с каждым днем хорошела и молодела. Заказчики кукол влюблялись в нее то и дело, даром что не молода была, а она, как заведено, от них пряталась. Ей не до них уже было, главным стало для нее внучку растить и учить, потому что тянуло ее к девчонке той тягой, что сильней любой другой на свете.
Понимали мы , что Лийка всему ее научит, всем секретам их ремесла, как кукол вырезать из дерева акации, и как их оживлять, а правду про красную кнопку не скажет, будет хитрить и тянуть как можно дольше, чтоб вместе быть им с внучкой, чтобы ниточка не обрывалась, чтобы любовь их колдовская росла как дерево, корнями в землю, оттуда брала магнитную силу, и по миру ее раздаривала, всякому по чуточке, таков уж их обычай был семейный.