Про придурочного папу
Однажды ехал я с восьмилетней дочкой в метро - а там потерялась девочка, и на станциях и в поездах об этом объявляли. Дочка спрашивает: «Папа, а вдруг я тоже потеряюсь? Ты выйдешь, а я не успею…». Стали мы обсуждать, что делать в таком случае, и обо всем договорились: не плакать, выйти из вагона на следующей станции, смирно стоять на платформе и ждать папу, который сразу же приедет и нисколечко не будет ругаться. Чтобы закрепить теорию практикой, было решено тут же провести репетицию теряния и благополучного нахождения
.
На станции «Нарвская» - до конца дней своих не забуду ее названия - я вышел из вагона, а ребенок остался. Сквозь стекло мы друг другу улыбнулись, помахали ручкой, и поезд тронулся. Последнее, что увидел - испуганно вытаращенные глаза и растягивающийся в плаче рот.
Выскочив на следующей станции, дочки я, разумеется, не обнаружил. Обратно на «Нарвскую» - пусто. Рванул на нашу конечную «Проспект Ветеранов» - нигде нету ребенка! Преодолев внутреннее сопротивление - для чего были веские основания, но это другая история - пошел в милицейскую комнату, и через три минуты из всех репродукторов ленинградского метрополитена зазвучало объявление о потерявшейся девочке Саше в бежевой шубке и красных сапожках. Дрожащей рукой набрал я на ментовском телефоне наш домашний номер и бодрым голосом поинтересовался у жены - а что Сашенька, пришла уже? Трубка на том конце была в истерике брошена на полуслове, и я понял, что спасать нужно уже двоих. На полпути к дому поймал скачущую по снегу в халате и тапочках на босу ногу жену и силком потащил домой.
Во вменяемое состояние нас привел слышный метров за сто плач, перемежающийся воплями «Я больше не бу-у-уду!». Каким-то образом разминувшийся с женой ребенок горько рыдал на крылечке, утешаемый двумя соседками. И воссоединившаяся семья через распахнутую настежь дверь водворилась в квартиру и приступила к разборке полетов. http://www.livejournal.ru/themes/id/56933
.
На станции «Нарвская» - до конца дней своих не забуду ее названия - я вышел из вагона, а ребенок остался. Сквозь стекло мы друг другу улыбнулись, помахали ручкой, и поезд тронулся. Последнее, что увидел - испуганно вытаращенные глаза и растягивающийся в плаче рот.
Выскочив на следующей станции, дочки я, разумеется, не обнаружил. Обратно на «Нарвскую» - пусто. Рванул на нашу конечную «Проспект Ветеранов» - нигде нету ребенка! Преодолев внутреннее сопротивление - для чего были веские основания, но это другая история - пошел в милицейскую комнату, и через три минуты из всех репродукторов ленинградского метрополитена зазвучало объявление о потерявшейся девочке Саше в бежевой шубке и красных сапожках. Дрожащей рукой набрал я на ментовском телефоне наш домашний номер и бодрым голосом поинтересовался у жены - а что Сашенька, пришла уже? Трубка на том конце была в истерике брошена на полуслове, и я понял, что спасать нужно уже двоих. На полпути к дому поймал скачущую по снегу в халате и тапочках на босу ногу жену и силком потащил домой.
Во вменяемое состояние нас привел слышный метров за сто плач, перемежающийся воплями «Я больше не бу-у-уду!». Каким-то образом разминувшийся с женой ребенок горько рыдал на крылечке, утешаемый двумя соседками. И воссоединившаяся семья через распахнутую настежь дверь водворилась в квартиру и приступила к разборке полетов. http://www.livejournal.ru/themes/id/56933