Слова на Ветер
Слова на Ветер
Ветер медленно полз по узкой долине меж скалистых утесов, резко вздымавшихся вверх к древним заснеженным верхушкам гор. С отцовской нежностью он переберал стебельками травы, незаметно скользил по длинному прозрачному озеру, шелестел редкими низкорослыми кустарниками. Шелковым полотном он струился по её извилистым контурам, нащупывая каждый изгиб и забираясь в щели треснувшей горной породы, как будто проверяя, "а что же здесь изменилось за время моего отсутствия?"
Вот уже два хребта обрамлявших долину подкрадывались друг к другу, создавая ущелье, на дне которого игриво бурлил быстрый горный поток. С трудом пробираясь по узкому корридору, ветер гнал вверх по течению, поднимая гребешки и разбрасывая брызги по острым скалам. Вначале поток воды шел прямо и никуда не сворачивал, но вскоре он начал извиваятся как гремучая змея, со злостью бится о каменные стены, местами срыватся высокими водопадами. Чем выше по течению забирался ветер, тем тяжелее было найти выход наружу из этого облегающего со всех сторон камнем серпантина, но тем не менее, не сбавляя ходу, он шел по бурлящей воде, нащупывая ход скалы и посылая гибкие щупалцы сквозняков в частые прощелины в ней, как бы упираясь и отталкиваясь от них.
В конце концов скалы замкнулись, и ветер вынырнул из ущелъя. Перед ним открылся беспрепятственный вид невероятно синего неба, и вершины гор уже не были столь отдоленными и непреступными как они казались из долины. Он вобрал в себя свежего, холодного воздуха, и понесся вперед с неимоверной быстротой, заряжаясь энергией от каждого нового вдоха, вперед, к широкому как лучная дуга перевалу меж двух заснеженных пиков. Отсюда уже не было видно узкую долину, она осталась далеко внизу. Ветер летел по склону к верхней зубчатой линии хребта, находясь в самом сердце надоблачного царства надменных и грозных горных верхушек, беспощадно отражавших яркий солнечный свет своей ледяной голубизной. Здесь, на крыше мира, царил его закон. Приближаясь к линии хребта, он начал кружится, вихрится, и с воем взмылся ввысь, занимая всё пространство между двумя пиками. Снег сдирался с обоих склонов. Снежинки прорезали воздух со свистом, создавая серую массу, устоявшиеся глыбы расшатывались, со скрежетом срываясь в бездну.
Ему нравилось это место. Оттуда казалось, что могучие вершины гималаев, уходящие далеко на запад и на восток, опоясывают весь мир, разделяя север от юга. Южные склоны гор резко ныряли вниз, а далекая низина скрывалась в дымке. Там лежала индия и, дальше, океан. К северу от хребта, простиралась зеленая холмистая равнина где жили люди, вечные дети ветра.
***
Юноша, пасший семейное стадо овец, поднял взгляд услышав отдоленный шум с гор, и у него потемнело в глазах. Внезапная снежная буря стремительно спускалась с грозно навесающих вершин к предгорью, сметая воспоминания о приятном, солнечном дне. На низких пологих склонах не было ни изгиба, ни камня за которыми можно было найти укрытия. Вниз уходил длинный спуск, плавно переходящий в равнину. Бежать туда было бесполезно. Прищурив глаза от усилившегося ветра, он отчаяно вглядывался в даль, пытаясь найти убежище. Вдруг его взор наткнулся на отдаленную точечку в пейзаже, и он ринулся туда, против ветра, вверх по склону. Метрах в трехста от него еле виднелось низкое каменное строение, украшенное верёвками с разноцветными флажками, натянутыми на тонкие деревянные балки. Этот молитвенный монумент стоял на том месте с давних времён. Цель его была умиротворять дух ветра, защищяя селения на равнине близ коварных и непредсказуемых гор. Буря только усиливалась с минуты на минуту невзирая на его существование, норовя сорвать веревки с флажками.
Юноша яростно бежал сквозь сплошное полотно бури. Он не обращал внимание на синяки и ссадины которые получал сбиваясь с ног, не вспоминал про потерянных овец. Единственной целью было добратся до убежища, которое то и дело исчезало из виду за непроницаемым серым занавесом. Меховой тулуп хорошо защищал его туловище, но ветер беспощадно хлестал по ногам и лицу, причиняя ему жгучею боль. Наконец он вскорабкался на высокий скалистый выступ, и увидел перед собой тот молитвенный каменный колодец, к которому так отчаяно пробирался. Обрадовшись, он ринулся к нему и рухнул обессиленый у внутренней стены.
Свернувшись в клубок и укрывшись своим толстым тулупом, он лежал и безпрерывно дрожал, всхлипывая в тихой истерике, сам того не замечая. Вокруг стоял оглушительный вой снежной бури, переливающийся то в тихий гул затишъя, то в дикий свист стремительных порывов ветра. холодные языки ветра то и дело залезали под его одежду и заставлял и всё сильней и сильней сварачиватся в клубок, всё ближе и ближе придвигатся к низкой каменной стене. Юноша не ощущал своих ног, которые не полностью влезали под тулуп. Он уже начал впадать в предсумрачный бред, как сквозь бушующий ветер стал распознавать слова знакомой молитвы... ом намо бхагаватэ васодевайа... Эту молитву он не раз слышал ещё малышом, когда, голый как в день своего рождения, бегал за процессией монахов по пыльной дороге в своей деревне. Он приоткрыл губы, и начал повторять полузабытые слова еле слышным шепотом, перед тем как кануть в забытиё.
***
Проснись, дитя ветра.
Юноша приоткрыл глаза. Ярко светило солнце. Он хрипло и гулко раскашлялся, потом с трудом привстал на локти и медленно осмотрелся. Вокруг были залитые утренним солнцем низкие каменные стены, на нём лежал мокрый от снега меховой тулуп. Он попытался присесть, но его тело отказало ему, и он рухнул на месте.
Как тебя звать, дитя ветра?
Голос был лёгкий, плавный, похожий на теплый майский ветер, шелестящий сквозь шторы. Юноше казалось что он исходил ото всюду, с неба, с горных вершин, с равнины.
"Меня зовут Таньба," еле слышно ответил юноша, "я посу стадо моей семъи."
Таньба, дитя ветра, стадо нет. Овцы разбежались по склонам, а потом замерзли и уснули. Ты тоже скоро уснёшь.
Юноша молчал. Только теперь он начал обращать внимание на смертельную усталость, на легкий зуд, на охрипший свой голос. Он не ощушал своих ног, но остальные кости и суставы пульсировали отдалённой болью. Сердце билось болезненно и с трудом.
Ты помолился со мной, таньба, и за это я тебе благодарен.
"Я не хочу умирать," тихо сказал юноша.
Не бойся, таньба, дитя ветра. Дух твой поселится в этой долине, и ты будешь охранять свою семъю долгие века, а потом присоединишся ко мне, станешь резвым ветерком, колыхающим высокую июньскую траву, и мы с тобой будем скользить по верхушкам этих гор, поднимать рябь на лазурных озёрах, ловить снежинки в полёте и играть ими. Не бойся, таньба.
"Тогда хорошо," прошептал таньба. Он уже не чуствовал боли, и голос ветра убаюкивал его.
Но ты меня очень порадовал, помолившись со мной. Я теперь твой должник. Чего пожелаешь ты от ветра?
Юноша медленно вздохнул, и уставился в ярко голубое небо над ним. Он долго смотрел наверх, где белые пушистые облака лениво крались вдоль высоких склонов.
Время подходит, дитя ветра. Я слышу твоё дыхание, твоя душа уже просачивается наружу.
"Я решил чего я желаю," сказал он наконец слабым шепотом. "Ты отнял у меня жизнь, и я не испытаю тех вещей, через которые прошли мои предки. Из всех вещей, я хочу узнать что такое любовь. Расскажи мне, ветер!"
Вокруг него поднялся ветерок, растрёпывая чёрные запутанные кудри. Зашелестела трава, засвистели щели между камнями в стене.
Я не знаю, просвистел ветер, и умчался прочь.
Юноша ещё долго смотрел на проплывающие сверху облака сквозь широко открытые карие глаза.
***
Ветер медленно полз по узкой долине меж скалистых утесов, резко вздымавшихся вверх к древним заснеженным верхушкам гор. С отцовской нежностью он переберал стебельками травы, незаметно скользил по длинному прозрачному озеру, шелестел редкими низкорослыми кустарниками. Шелковым полотном он струился по её извилистым контурам, нащупывая каждый изгиб и забираясь в щели треснувшей горной породы, как будто проверяя, "а что же здесь изменилось за время моего отсутствия?"
Вот уже два хребта обрамлявших долину подкрадывались друг к другу, создавая ущелье, на дне которого игриво бурлил быстрый горный поток. С трудом пробираясь по узкому корридору, ветер гнал вверх по течению, поднимая гребешки и разбрасывая брызги по острым скалам. Вначале поток воды шел прямо и никуда не сворачивал, но вскоре он начал извиваятся как гремучая змея, со злостью бится о каменные стены, местами срыватся высокими водопадами. Чем выше по течению забирался ветер, тем тяжелее было найти выход наружу из этого облегающего со всех сторон камнем серпантина, но тем не менее, не сбавляя ходу, он шел по бурлящей воде, нащупывая ход скалы и посылая гибкие щупалцы сквозняков в частые прощелины в ней, как бы упираясь и отталкиваясь от них.
В конце концов скалы замкнулись, и ветер вынырнул из ущелъя. Перед ним открылся беспрепятственный вид невероятно синего неба, и вершины гор уже не были столь отдоленными и непреступными как они казались из долины. Он вобрал в себя свежего, холодного воздуха, и понесся вперед с неимоверной быстротой, заряжаясь энергией от каждого нового вдоха, вперед, к широкому как лучная дуга перевалу меж двух заснеженных пиков. Отсюда уже не было видно узкую долину, она осталась далеко внизу. Ветер летел по склону к верхней зубчатой линии хребта, находясь в самом сердце надоблачного царства надменных и грозных горных верхушек, беспощадно отражавших яркий солнечный свет своей ледяной голубизной. Здесь, на крыше мира, царил его закон. Приближаясь к линии хребта, он начал кружится, вихрится, и с воем взмылся ввысь, занимая всё пространство между двумя пиками. Снег сдирался с обоих склонов. Снежинки прорезали воздух со свистом, создавая серую массу, устоявшиеся глыбы расшатывались, со скрежетом срываясь в бездну.
Ему нравилось это место. Оттуда казалось, что могучие вершины гималаев, уходящие далеко на запад и на восток, опоясывают весь мир, разделяя север от юга. Южные склоны гор резко ныряли вниз, а далекая низина скрывалась в дымке. Там лежала индия и, дальше, океан. К северу от хребта, простиралась зеленая холмистая равнина где жили люди, вечные дети ветра.
***
Юноша, пасший семейное стадо овец, поднял взгляд услышав отдоленный шум с гор, и у него потемнело в глазах. Внезапная снежная буря стремительно спускалась с грозно навесающих вершин к предгорью, сметая воспоминания о приятном, солнечном дне. На низких пологих склонах не было ни изгиба, ни камня за которыми можно было найти укрытия. Вниз уходил длинный спуск, плавно переходящий в равнину. Бежать туда было бесполезно. Прищурив глаза от усилившегося ветра, он отчаяно вглядывался в даль, пытаясь найти убежище. Вдруг его взор наткнулся на отдаленную точечку в пейзаже, и он ринулся туда, против ветра, вверх по склону. Метрах в трехста от него еле виднелось низкое каменное строение, украшенное верёвками с разноцветными флажками, натянутыми на тонкие деревянные балки. Этот молитвенный монумент стоял на том месте с давних времён. Цель его была умиротворять дух ветра, защищяя селения на равнине близ коварных и непредсказуемых гор. Буря только усиливалась с минуты на минуту невзирая на его существование, норовя сорвать веревки с флажками.
Юноша яростно бежал сквозь сплошное полотно бури. Он не обращал внимание на синяки и ссадины которые получал сбиваясь с ног, не вспоминал про потерянных овец. Единственной целью было добратся до убежища, которое то и дело исчезало из виду за непроницаемым серым занавесом. Меховой тулуп хорошо защищал его туловище, но ветер беспощадно хлестал по ногам и лицу, причиняя ему жгучею боль. Наконец он вскорабкался на высокий скалистый выступ, и увидел перед собой тот молитвенный каменный колодец, к которому так отчаяно пробирался. Обрадовшись, он ринулся к нему и рухнул обессиленый у внутренней стены.
Свернувшись в клубок и укрывшись своим толстым тулупом, он лежал и безпрерывно дрожал, всхлипывая в тихой истерике, сам того не замечая. Вокруг стоял оглушительный вой снежной бури, переливающийся то в тихий гул затишъя, то в дикий свист стремительных порывов ветра. холодные языки ветра то и дело залезали под его одежду и заставлял и всё сильней и сильней сварачиватся в клубок, всё ближе и ближе придвигатся к низкой каменной стене. Юноша не ощущал своих ног, которые не полностью влезали под тулуп. Он уже начал впадать в предсумрачный бред, как сквозь бушующий ветер стал распознавать слова знакомой молитвы... ом намо бхагаватэ васодевайа... Эту молитву он не раз слышал ещё малышом, когда, голый как в день своего рождения, бегал за процессией монахов по пыльной дороге в своей деревне. Он приоткрыл губы, и начал повторять полузабытые слова еле слышным шепотом, перед тем как кануть в забытиё.
***
Проснись, дитя ветра.
Юноша приоткрыл глаза. Ярко светило солнце. Он хрипло и гулко раскашлялся, потом с трудом привстал на локти и медленно осмотрелся. Вокруг были залитые утренним солнцем низкие каменные стены, на нём лежал мокрый от снега меховой тулуп. Он попытался присесть, но его тело отказало ему, и он рухнул на месте.
Как тебя звать, дитя ветра?
Голос был лёгкий, плавный, похожий на теплый майский ветер, шелестящий сквозь шторы. Юноше казалось что он исходил ото всюду, с неба, с горных вершин, с равнины.
"Меня зовут Таньба," еле слышно ответил юноша, "я посу стадо моей семъи."
Таньба, дитя ветра, стадо нет. Овцы разбежались по склонам, а потом замерзли и уснули. Ты тоже скоро уснёшь.
Юноша молчал. Только теперь он начал обращать внимание на смертельную усталость, на легкий зуд, на охрипший свой голос. Он не ощушал своих ног, но остальные кости и суставы пульсировали отдалённой болью. Сердце билось болезненно и с трудом.
Ты помолился со мной, таньба, и за это я тебе благодарен.
"Я не хочу умирать," тихо сказал юноша.
Не бойся, таньба, дитя ветра. Дух твой поселится в этой долине, и ты будешь охранять свою семъю долгие века, а потом присоединишся ко мне, станешь резвым ветерком, колыхающим высокую июньскую траву, и мы с тобой будем скользить по верхушкам этих гор, поднимать рябь на лазурных озёрах, ловить снежинки в полёте и играть ими. Не бойся, таньба.
"Тогда хорошо," прошептал таньба. Он уже не чуствовал боли, и голос ветра убаюкивал его.
Но ты меня очень порадовал, помолившись со мной. Я теперь твой должник. Чего пожелаешь ты от ветра?
Юноша медленно вздохнул, и уставился в ярко голубое небо над ним. Он долго смотрел наверх, где белые пушистые облака лениво крались вдоль высоких склонов.
Время подходит, дитя ветра. Я слышу твоё дыхание, твоя душа уже просачивается наружу.
"Я решил чего я желаю," сказал он наконец слабым шепотом. "Ты отнял у меня жизнь, и я не испытаю тех вещей, через которые прошли мои предки. Из всех вещей, я хочу узнать что такое любовь. Расскажи мне, ветер!"
Вокруг него поднялся ветерок, растрёпывая чёрные запутанные кудри. Зашелестела трава, засвистели щели между камнями в стене.
Я не знаю, просвистел ветер, и умчался прочь.
Юноша ещё долго смотрел на проплывающие сверху облака сквозь широко открытые карие глаза.
***