Свою первую осень он не помнит. Он помнит зиму: холодную, страшную, тёмную. Была мама, но куда-то пропала, и он, совсем маленький, остался один, он, и такие же маленькие щенята. Они жались к друг другу, пытаясь согреться, пытались искать еду, и совсем не понимали, что делать дальше в этом холодном и большом мире.
Потом их всех поймали. И куда-то понесли. И принесли в тепло, и дали много еды, чистой воды и игрушек. Всё только им! И он понял, что теперь всё будет хорошо и не страшно.
А потом пришли люди. Их было двое, и пахли они иначе. Она гладили его и играли с ним. И унесли. Посадили в мешок и долго куда-то везли. Было страшно, и очень болел животик. Животик болел всю ночь. Он уже оказался в другом тепле, там тоже была еда и игрушки, но ничего не хотелось. Люди были рядом.
Наутро пришёл ещё один человек, он пах совсем странно. Принёс странные вещи и больно колол иголками. Хотелось плакать, и он плакал - громко и жалобно. Зато животик перестал болеть. Люди были рядом. И больше никуда не уходили и никуда не везли его. Давали еду, и всё наконец стало совсем хорошо и понятно.
Зачем-то они выносили его наружу, обратно в холод, сажали на мокрую белую землю. Он просился назад, и его уносили. А потом купили ему одежду, почти такую же, как носили сами, и оказалось, что снаружи весело, интересно, можно бегать, а самое главное - всегда он попадал в тепло, где еда, и люди рядом, обнимали и любили его.
И так было всегда, и так есть сейчас. Люди всегда рядом. Иногда они уходят, но всегда возвращаются.
Шумахеру девять лет.
Мы любим тебя, пушистый белобрысый пакостник. Никому тебя не отдадим! Живи ещё долго и не болей!